Индийская Хиросима
До августа 1945 года, когда на Хиросиму и Нагасаки были сброшены атомные бомбы, история знала лишь два сопоставимых по мощности взрыва, каждый из которых стоил жизни тысячам людей и причинил громадный материальный ущерб. Один из них произошел в 1944 году в индийском Бомбее при взрыве судна "Форт Стайкин". Даже несколько десятилетий спустя, когда речь заходит о прошлом, в Бомбее используют выражения "когда взорвался пароход", "до взрыва" или "после взрыва". Для жителей этого города 14 апреля 1944 года — дата, от которой начался новый отсчет лет. Однако мировой общественности об этом взрыве долгое время известно было сравнительно немного, так как дело происходило в военное время, и информация была засекречена.
Холодным туманным утром 24 февраля 1944 г. из Англии в Индию вышел конвой из двадцати судов, в числе которых был и «Форт Стайкин». Его капитан — опытный моряк Александр Д. Найсмит, с одной стороны, особенной тревоги не ощущал, так как знал, что недавно построенный пароход надежен, а погода была для Атлантики обычной. С другой стороны, Найсмита беспокоил груз — чрезвычайно опасный и одновременно ответственный. Чего только не было на палубе и в пяти трюмах «Форт Стайкина»! Разобранные самолеты-истребители «Спитфайр», взрывчатка, боеприпасы и главное — золото: слитки на сумму около миллиона фунтов стерлингов, которые предназначались для Бомбейского банка.
В Атлантике конвой увеличился и стал насчитывать пятьдесят транспортов, сопровождаемых двумя авианосцами, а у самого Гибралтара он разделился надвое. Большая часть судов повернула на Западную Африку, а остальные присоединились к новому конвою, пришедшему из Соединенных Штатов, и направились в Средиземное море. С ними был и «Форт Стайкин».
Однажды вечером, когда «Форт Стайкин» находился на траверзе Алжира, внезапно зазвучали звонки тревоги. Четыре немецких бомбардировщика на небольшой высоте пронеслись над судами. Затрещали зенитные автоматы. Когда поступил приказ поставить дымовую завесу, оказалось, что дымовые буи негодны: один из них загорелся ярким пламенем, и морякам с большим трудом удалось ликвидировать пожар. На этот раз все обошлось благополучно. Атака с воздуха была отбита.
Воздушные тревоги объявлялись еще не раз, но «Форт Стайкину» везло. Добравшись до Адена, судно пополнило запасы и уже в одиночестве взяло курс на Карачи. Аравийское море прошли без всяких происшествий, и 30 марта «Форт Стайкин» прибыл в порт назначения. После частичной разгрузки Найсмита убедили принять на борт дополнительный груз для Бомбея — хлопок-сырец в кипах, бочонки с машинным маслом, древесину, металлолом, минеральные удобрения, серу, смолу и крупу. Капитан Найсмит, безусловно, знал, что поскольку время военное, каждое судно обязано принимать полный груз. Знал он и то, что хлопок — груз опасный, способный при определенных условиях самовоспламеняться, особенно при соприкосновении с нефтью и маслами. Но делать было нечего. Перед выходом он сказал своим помощникам: «Почти весь наш груз или горючий, или взрывоопасный, но единственное, что мы можем сделать, — это провести дополнительные пожарные учения».
После выхода из Карачи «Форт Стайкин» присоединился к конвою танкеров, шедшему из Персидского залива. Трехдневный переход завершился благополучно, но команду судна постоянно беспокоил опасный груз.
12 апреля судно прибыло на бомбейский рейд и несколькими часами позже встало у причала №1 дока «Виктория». О том, какой груз находится в трюмах прибывшего парохода, в порту еще не знал никто, хотя по правилам судно с опасным грузом на борту обязано было поднять красный флаг. Но суда, перевозящие боеприпасы, особенно часто становились целями для атак вражеских самолетов, и к 1944 году капитаны стали осторожнее, поэтому правило это почти всегда нарушали.
Когда представители портовых властей прибыли на «Форт Стайкин», капитан Найсмит сразу же ознакомил их с составом и размещением груза. Однако сообщение о наличии на борту взрывчатки особого впечатления на них не произвело. Неторопливая разгрузка началась лишь утром следующего дня — 13 апреля. До катастрофы оставалось чуть больше суток. 14 апреля разгрузка продолжалась. Дальше счет пошел уже на часы, а потом — и на минуты.
В 12 часов 30 минут старпом судна «Форт Кревье», стоявшего в том же доке, замечает легкий дымок, струящийся из дефлектора трюма № 2 «Форта Стайкина». Спустя час, со своего поста, что был вблизи входа в док, увидел дым и помощник инспектора бомбейской полиции. Он и не предполагал, что на каком-то из судов может быть пожар.
В 13 часов 45 минут грузчики, работавшие на «Форт Стайкине», замечают в трюме дым, подымающийся по левому борту. На судне поднята тревога и начато тушение пожара водой. К тушению подключилась находившаяся на пирсе дежурная пожарная бригада. Бомбейская пожарная служба выслала к судну еще восемь пожарных машин.
К 15 часам на судно прибывают начальник пожарной службы Бомбея; офицер, ответственный за взрывчатые вещества в доках; генеральный управляющий доками и заместитель начальника доков по охране. К этому времени пожар тушат уже из 32 рукавов.
Можно сказать, что на «Форт Стайкине» еще раз подтвердилась правильность поговорки «У семи нянек дитя без глазу». В самом деле: на причале, как мы видим, собралось множество самых разных начальников, каждый из которых оценивал ситуацию по-своему и давал свои советы. Специалист по взрывчатке считал, что положение очень опасно и единственно возможный способ спасти доки — затопить судно. Однако выполнить это было невозможно из-за небольшой глубины, да и капитан Найсмит, естественно, был против. Кто-то предложил задраить люк и заполнить трюм паром, но и от этого способа пришлось отказаться, так как к люку нижнего трюма уже было не попасть. Генеральный управляющий доками считал, что судно следует вывести на внешний рейд. Однако своим ходом оно идти не могло — машина была в ремонте, а выводить его с помощью буксиров было поздно, так как в этом случае пришлось бы отсоединить все рукава пожарных машин, что резко повышало опасность взрыва. По мнению еще одного специалиста, единственный выход был в том, чтобы побыстрее подвести к горящему судну водоналивные суда и увеличить, таким образом, объем заливаемой в трюм воды. Советы давали все, но каждый считал себя не вправе принять командование и отдавать приказы другим. А пожар разгорался. Дальше события развивались следующим образом.
В 15 часов 10 минут на небольшом участке обшивки борта от жара начала пузыриться краска, и была сделана попытка прорезать борт в месте очага пожара, но оказалась неисправной газорезательная установка. К половине четвертого в трюм №2 было залито уже 900 т воды. К этому времени уже горят верхние штабеля хлопковых кип.
К 15 часам 45 минутам загорелись ящики с взрывчаткой. Пожар то стихает, то разгорается еще сильнее. Через пять минут из трюма № 2 на высоту мачты вырвался язык пламени. Пожарные и экипаж спасаются с судна. Загорелось здание склада на пирсе.
Ровно в 16 часов раздался первый взрыв на «Форт Стайкине». Оторванная взрывом носовая часть судна затонула. Огонь перекинулся на трюм № 4 со взрывчаткой. Спустя сорок минут прогремел второй взрыв на «Форт Стайкине».
Немногие оставшиеся в живых очевидцы первого взрыва, которые точно знали его причины, считали, что «Форт Стайкин» взорвался полностью и единственное, что нужно было делать — это спасать раненых и бросить все силы на борьбу с пожаром в доках. Однако дело обстояло по-другому. Первым взрывом была срезана по кормовую переборку второго трюма носовая часть судна, которая, отлетев метров на десять вперед, затонула. Кормовая же часть оставалась на плаву и продолжала гореть. А в трюме № 4 взрывчатых веществ было в два раза больше, чем в трюме № 2. Поэтому второй взрыв оказался намного разрушительнее первого. Он произошел в глубине трюма; высота столба огня и дыма достигла километра. Огромная масса металла, дерева, зажигательных бомб, горящих кип хлопка и бочек с маслом разлетелась более чем на 2 км от эпицентра взрыва.
Запылали склады и пакгаузы. Рвались падающие с неба зажигалки. Для Бомбея настал черный день. Хаос при ликвидации последствий катастрофы был не меньшим, чем тот, что царил на «Форт Стайкине» перед взрывом. Люди, понимавшие необходимость руководства и взявшие его на себя, не могли из-за отсутствия заранее разработанного на такой случай плана полностью овладеть ситуацией и координировать действия тысяч добровольцев. Позже, комментируя это, один индийский журнал писал: «Символом того, как Бомбей встретил эту страшную катастрофу, представляется одинокий человек с пожарным стволом в руках, причем человек этот не знает толком, что делать».
Вокруг места, где стоял «Форт Стайкин», бушующий огонь образовал адское кольцо с радиусом около 900 м. Огонь распространился почти на милю вдоль железнодорожных путей между складами и жилой частью города и прорвался вглубь улиц, где теснились дома местных жителей. Пылавшие в море суда местного флота представляли смертельную угрозу для остальных судов, которые стояли на внешнем рейде.
Грубым просчетом в организации пожаротушения было то, что доки «Принц» и «Виктория», ставшие центром общего пожара, были оставлены на произвол судьбы. Не будь этого, много ценных судов можно было бы спасти. Произошло это отчасти и потому, что многие знающие и опытные люди погибли в результате взрывов.
Общая беда сплотила людей сильнее любых приказов. Все люди — военные и штатские, англичане и индусы, работали неутомимо и яростно. Из соседнего дока «Александра» добровольцы вручную перетащили более 2000 тонн хранившихся там боеприпасов. Они боролись с огнем, спасали людей, вытаскивали в безопасное место ценные товары со складов. Тяжелая задача встала перед бомбейскими больницами. Пострадавшие стали поступать через считанные минуты после первого взрыва. Приходили и предлагали свою помощь добровольцы. И хотя некоторые из них могли лишь подавать чай, для раненых это означало больше, чем просто услуга: в знойном апреле в Бомбее глоток воды может спасти жизнь. Многие аптекари отдавали медикаменты бесплатно.
Последствия катастрофы иначе как ужасными не назовешь. Была уничтожена почти квадратная миля городской застройки, самая «насыщенная» ценностями. Сотни людей погибли и были ранены, тысячи лишились жилья и работы. В официальных сообщениях правительство пыталось затушевать серьезность катастрофы, естественно, что среди жителей страны пошли самые невероятные слухи как о причинах пожара, так и о его последствиях. Однако реальность оказалась страшнее самых фантастических домыслов. По оценкам некоторых экспертов, убыток исчислялся 20 млн. фунтов стерлингов, но на самом деле в деньгах его оценить было невозможно. Погибли суда суммарной вместимостью около 35 тыс. т. Катастрофа затронула 6000 фирм и оставила без работы 50 тысяч человек. Почти 3 тысячи человек потеряли все, что имели. Огонь поглотил 55000 т зерна, предназначенного для населения, и это в стране, опустошенной долгими неурожаями.
Никто никогда не узнает, сколько людей погибло в результате бомбейских взрывов. Официально объявленная цифра — 500 человек — весьма занижена. Сопоставляя различные данные эксперты, считают, что в эти дни в Бомбее погибло около 1400 и ранено около 2500 человек.
Все эти страшные последствия имели, в сущности, одну первопричину: наличие на одном судне и даже в одном трюме таких абсолютно несовместимых грузов, как хлопок и машинное масло, а в результате — самовозгорание груза.
Случись Бомбейская катастрофа в мирное время, ликвидация ее последствий заняла бы не один год. Но на этот раз организация работ оказалась на высоте. Инициатива и упорство многих людей помогли преодолеть очень серьезные трудности: через семь месяцев доки вновь вступили в строй.
Источники:
Иннис Дж. Бомбейский взрыв. Л.: Судостроение, 1989, С.6-7, 41-60.
Муромов И.А. 100 великих кораблекрушений. М: Вече, 2003. С. 247-255.
Скрягин Л. Тайны морских катастроф. М.: Транспорт, 1986. С. 149-152.
Глебов И. Бомбейская трагедия // Катера и яхты. 1985. №8. С. 101-103.
Скрягин Л. Смерч над пирсом. Техника — молодёжи. 1977. №7. С. 54-57.
Информация