Ядерная катастрофа в бухте Чажма
10 августа 1985 г., за год до чернобыльской катастрофы, в дальневосточной бухте Чажма при замене активных зон двух реакторов, проводившихся на подводной лодке К-431, входящей в 4-ю флотилию атомных подводных лодок ТОФ, произошла ядерная катастрофа, приведшая к радиоактивному загрязнению обширных территорий.
По мнению ряда специалистов, причина ядерной аварии в Приморье, получившей впоследствии название Чажминской, и последовавшей позже Чернобыльской, одна и та же: специалисты нарушили инструкции, свыкшись с атомом и считая, что с ним допустимо общение на "ты". Однако любое нарушение инструкции ведет к непредвиденной случайности, которая может оказаться роковой. Именно это и произошло в бухте Чажма. К сожалению, это ЧП попытались скрыть не только от широкой общественности, но и от специалистов, что уж совершенно непростительно. Многие атомщики уверены, что если бы после аварии в Чажме состоялись правдивые и развернутые доклады правительству или хотя бы министру обороны СССР, то были бы приняты соответствующие меры по проверке всех ядерных объектов страны, и второй, более грозной, чернобыльской катастрофы могло бы не произойти. И что уж совсем удивительно, даже и сегодня, спустя тридцать лет, атомная авария в Чажме по-прежнему малоизвестна.
Как все это было. Атомная подводная лодка (АПЛ) К-431 пр.675 стояла в ремонте в бухте Чажма на судоремонтном заводе №30. На ней шла плановая операция №1 — замена активных зон обоих реакторов. Непосредственно над реакторным отсеком к этому времени были вырезаны и демонтированы элементы легкого и прочного корпусов подводной лодки и установлено специальное техническое сооружение — так называемый перегрузочный домик. К АПЛ была пришвартована плавучая мастерская №133, имевшая специальное оборудование для проведения операций по замене активных зон. Но лодка стояла "третьим корпусом". Ближе к пирсу находилось плавающие контрольно-дозиметрическое судно (ПКДС), вторым от пирса — ремонтировавшаяся атомная подводная лодка К-42.
Перегрузка активных зон осуществлялась специалистами соответствующей квалификации — офицерами береговой технической базы (БТБ), которые выполнили до этого уже несколько десятков подобных операций. Однако необходимо указать, что БТБ сама нуждалась в ремонте. Построенная в конце пятидесятых годов и предназначенная для ремонта и перегрузки реакторов, а также хранения тепловыделяющих элементов активных зон атомных реакторов (ТВЭЛ), захоронения твердых радиоактивных отходов и переработки жидких, береговая техническая база по существу уже не могла выполнять эти функции. Ее сложнейшие и дорогостоящие сооружения пребывали в аварийном состоянии. Под хранилищем ТВЭЛов лопнул фундамент. Высокорадиоактивная вода, просачиваясь в трещины, стекала в океан. Система, предназначенная для переработки радиоактивных отходов, которая практически никогда не использовалась, была просто разграблена. Вместо этого "умельцы" нашли более простой способ — перекачивать радиоактивную жидкость в специально выделенный технический танкер, разбавлять ее обычной морской водой до "приемлемого уровня", а затем сливать получившуюся смесь в океан (в районах специальных полигонов). Позднее таким же способом избавлялись и от твердых радиоактивных отходов. Протесты Японии и Южной Кореи, а порой и преследование советских технических танкеров боевыми кораблями этих стран положения не изменили.
Деятельность береговой технической базы формально контролировалась техническими управлениями флотов, вернее, их специальными отделами, укомплектованными так называемыми «физиками». Но когда повсюду БТБ, можно сказать, превратились в металлолом, а для захоронения радиоактивных отходов стали использовать столь незамысловатые способы, "технари" от них решили избавиться: иначе пришлось бы в конце концов отвечать за бездеятельность и халатность. Инициатором передачи баз непосредственно флотилиям подводных лодок было, как это ни покажется странным, Главное техническое управление ВМФ СССР.
Девятого августа офицерами перегрузочной команды была успешно заменена активная зона на одном реакторе К-431, но в ходе перегрузки второго случилось ЧП. Суть в том, что когда в реактор загружаются все элементы, крышка ставится на место, "обтягивается", а затем реактор проверяют на гидравлическое давление, то есть он "надавливается водой" с усилием до 36 кг/кв. см, кормовой реактор нужного давления не выдержал, он потек еще на 12 кг/кв. см. Об этом следовало немедленно, как того требует инструкция, доложить вплоть до руководства Главного технического управления ВМФ. Возможно, так и было бы, если бы за проводимыми операциями по перезагрузке реактора следили, как это положено опять-таки по инструкции, специалисты технического управления Тихоокеанского флота (ТУ ТОФ). Но их не оказалось на лодке ни 9-го, ни 10 августа. Перегрузочная же команда решила обойтись без доклада и устранить неисправность на следующий день 10 августа своими силами. Может быть, это и удалось бы сделать, если бы не случайность, от них не зависящая. Проблема в том, что причиной течи стал посторонний предмет, который попал на уплотнительное кольцо. Было решено поднять крышку реактора, после чего очистить медное кольцо, и вернуть крышку на место. После чего вновь провести гидравлическое испытание.
И вот наступил этот трагический субботний день — 10 августа 1985 года. Офицеры из перегрузочной команды сняли крепления крышки реактора, и кран плавмастерской начал медленно поднимать ее. Специалисты рассчитали высоту, на которую кран мог бы поднять крышку так, чтобы не произошло начало цепной реакции. Однако они не видели, что с крышкой начала подниматься и компенсирующая решетка, а также остальные поглотители. Создалась критическая ситуация, и последующий ход событий уже зависел от любой случайности. И, как часто бывает, она произошла.
Крышка вместе с компенсирующей решеткой и поглотителями повисла на кране на плавмастерской, которая, не дай бог, могла качнуться и, следовательно, кран при этом мог поднять крышку на недопустимый уровень. В это время с моря, на скорости порядка 12 узлов, зашел торпедолов. Не обращая внимания на предупреждающие сигналы, выставленные брандвахте, он так и шел по бухте, подняв волну. Она, естественно, качнула плавмастерскую с краном. От этого крышку реактора выдернуло со всей системой поглотителей на недопустимую высоту, от чего реактор в 12 ч. 05 мин вышел на пусковой уровень. Началась цепная реакция с выделением огромного количества энергии. Затем произошел выброс вверх всего, что находилось в реакторе и вокруг него. Перегрузочный домик сгорел бесследно, испарилась в этой вспышке и перегрузочная команда. Плавмастерская с краном была выброшена в бухту. Крышка реактора массой 12 т была подброшена вертикально вверх на высоту более километра, затем, рухнув на реактор, свалилась вниз, разорвав при этом корпус ниже уровня воды, которая хлынула в реакторный отсек. В полосе радиоактивного загрязнения оказалась не только бухта и стоявшие в ней корабли и суда, но и прилегающая к бухте территория, завод и поселок. Ветер как раз дул с моря. За несколько минут всё вокруг АПЛ К-431, попавшее в зону выброса, стало радиоактивным. Уровень гамма-излучения в разных местах в десятки и сотни раз превысили санитарную норму. В центре же взрыва уровень радиации, который впоследствии смогли определить по уцелевшему обручальному кольцу погибшего офицера, составлял 90000 рентген в час
Вот как эти события вспоминал вице-адмирал Храмцов В.М.: «Меня вызвали к телефону, по которому Оперативный дежурный доложил срывающимся голосом, что в Чажме произошел тепловой взрыв реактора. Сначала подумал, это не самое страшное, все же взрыв не ядерный, и мне немного полегчало. Сразу отправился на завод, прибыл туда около 16.00. Машина проехала прямо к пирсу. Вокруг пусто, ни души. Обстановку оценил мгновенно. Было ясно: К-431 тонет, а реакторный отсек заполнен водой, которая уже начала поступать в кормовые отсеки. Решение пришло сразу — посадить аварийную лодку на осушку, как в док, но это требовало отбуксировать плавмастерскую на рейд, освободить аварийную лодку от всех связей с берегом: швартовов, электрокабелей, вентиляционных систем и т.д.».
После того как лодка освободилась, буксиром ее посадили на осушку. К-431 перестала тонуть. На лодку прибыла аварийная партия, состоящая исключительно из офицеров штаба флотилии. Когда удалось осушить реакторный отсек, и лодка подвсплыла, был заварен рваный борт. Это позволило снова поставить К-431 к дозиметрическому судну. На лодку поднялись офицеры службы радиационной безопасности (СРВ) флотилии, начавшие замерять зоны аварии. Непосредственно в зоне и на самой АПЛ работали офицеры, матросов срочной службы не было. Работа закончилась 23 августа в 16ч.00 мин. Ежедневно группа, успевшая поработать в аварийной зоне, отправлялась в госпиталь для сдачи анализов. На другой день на лодку прибывала новая группа. Таким образом, всего через аварийную зону прошло около 150 человек. На заводе и в поселке работали как строители, так и личный состав полка химзащиты флота.
В период борьбы с аварией руководством флота был установлен режим полной информационной блокады. Завод быстро оцепили, усилили пропускной режим. Вечером отключили связь пос. Шкотово-22 с внешним миром. Население поселка об аварии и ее последствиях не уведомили, вследствие чего население подверглось излишнему риску получения радиоактивного облучения, которого могло избежать. 23 августа в 16.00 на буксире К-431 была переведена в бухту Павловского, бывшую основной базой 4-й флотилии. Там она и простояла до 2010 года, после чего была отправлена на утилизацию на ДВЗ «Звезда».
Расследованием катастрофы занималась комиссия под руководством начальника ГТУ ВМС адмирала Новикова. Комиссия сделала вывод, что причиной трагедии были нарушение руководящих документов и отсутствие должного контроля за проведением перегрузки. А затем тихоокеанский "Чернобыль" тщательно засекретили. Материалы расследования надежно запрятали в архив.
Для ликвидации последствий аварии загрязненную радионуклидами территорию разделили на две зоны: непосредственно зона аварии и зона радиоактивных осадков. В первую вошли территория предприятия и акватория бухты радиусом 170 метров вокруг ПЛА. Вторая зона охватывала территорию завода, прилегающие сопки береговую техническую базу, расположенную в бухте Сысоева. В этой зоне ликвидацией последствий занимались не только военные, но и гражданские лица.
Всего для ликвидации последствий аварии было привлечено около 2 тыс. человек. Индивидуальная доза облучения в основном не превышала 5 бэр, но повышенное облучение получили 290 человек. Острая лучевая болезнь развилась у 7 человек, лучевая реакция отмечена у 39 человек. Всего пострадавшими признано более 950 человек.
Через 5-7 месяцев радиационная обстановка была нормализована на всей территории завода. Через 2 месяца после аварии содержание радионуклидов в морской воде снизилось до исходных фоновых значений. Результаты натурных наблюдений и многочисленных экологических обследований свидетельствуют, что авария 1985 года АПЛ К-431 в бухте Чажма не оказала измеримого радиационного воздействия на Владивосток, его пляжную зону и поселок Шкоттово-22. Остаточное долго действующее радиоактивное загрязнение местности и донных отложений в районе бухты Чажма прочно локализовано и не может привести к нежелательным последствиям. Концентрация радионуклидов в морской воде бухты Чажма, западного прохода залива Стрелок и восточной части Уссурийского залива находится на уровне фоновых значений, характерных для других районов Тихоокеанского побережья.
Источники:
Черкашин Н. Чажма: как взорвался ядерный реактор // Чрезвычайные происшествия на советском флоте. М.: Вече, 2010, С. 52-56.
Осипенко Л. и др. В преддверии Чернобыля на флоте была Чажма //Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы. М.: Боргес, 1994. С. 282-286.
Храмцов В. Почему ядерная катастрофа в Приморье не предупредила Чернобыль // Тайфун. № 16. С.38-41.
Митюнин А. Черная быль об атомной подлодке К-431. Ошибки ядерной аварии год спустя повторил Чернобыль // Новая газета. 22 апреля 2005 г.
Информация