Советская военная теория прорыва обороны противника накануне Второй мировой войны
Проблемы прорыва обороны, возникшие в Первую мировую войну, а затем в 20-е и 30-е годы, встали в центр внимания мировой и отечественной военной науки. Итогом их решения явилась теория глубокой операции, основные положения которой подверглись серьезной проверке на ряде учений 1937-1938 годов, вскрывших некоторые ее недостатки. В частности, разновременные действия трех эшелонов танков сначала уменьшали силу первоначального удара.
В тридцатые годы военные теоретики считали необходимым применять танки именно в три эшелона и даже делили их на три категории:
— танки дальнего действия (ДД), которые предназначались для прорыва вглубь вражеской обороны при поддержке пехотных частей, как то предусматривалось теорией глубокого боя и глубокой операции. Танки ДД должны были уничтожать основные артиллерийские позиции противника, громить тактические и оперативные штабы и резервы, отрезать главным силам врага пути отхода;
— танки дальней поддержки (ДПП) предназначались для подавления минометного и артиллерийского огня на глубину 2 км впереди наступающих мотострелков;
— танки непосредственной поддержки пехоты (НПП) должны были сопровождать пехоту в наступлении. Предавались стрелковым подразделениям.
При действиях танков дальнего действия в отрыве от последующих двух эшелонов и пехоты задача прорыва в район огневых позиций вражеской артиллерии оказывалась трудновыполнимой. Поэшелонное применение танков в прорыве слишком усложняло взаимодействие, т.к. артиллерия, обеспечив атаку танков ДД, должна была переключаться для поддержки атаки танков НПП и пехоты.
Военные конфликты с Японией на дальневосточных границах, а затем на реке Халхин-Гол, кампании германской армии 1939-1940 годов, боевые действия РККА в военном столкновении с Финляндией дали богатый материал для обобщений и выработки теоретических положений и рекомендаций, в значительной степени отвечающих складывающимся условиям вооруженной борьбы.
После совещания руководителей правительства с высшим командным составом вооруженных сил в апреле 1940 года, на котором были подняты вопросы повышения боеспособности войск и флота, в Красной Армии развернулась научно-исследовательская работа по обобщению боевого опыта и применению новой техники, начавшей широко поступать в войска. Результатом ее был выход ряда монографий, многочисленных статей и нескольких проектов полевых и боевых уставов. В частности, в предвоенные годы появились такие труды, как «Новые формы борьбы» Г.С. Иссерсона (1940 г.), «Прорыв укрепленной полосы» П.С. Смирнова (1941 г.), учебники «Общая тактика», «Тактика танковых войск», «Тактика артиллерии» и многие другие.
Центральным вопросом этих работ был прорыв подготовленной вражеской обороны. Ему же отводилось значительное место в выступлениях на совещании высшего военного руководства, проведенном в декабре 1940 года. Г.К. Жуков в ходе доклада на этом совещании так определил характер наступательных операций и роль в них прорыва: «...вполне законно ожидать, что первоначальные исходные операции, скорее всего, начнутся с фронтальных ударов. Проблема наступления будет состоять в том, чтобы сначала прорвать фронт противника, образовать фланги и затем уже во второй фазе перейти к широким маневренным действиям».
Это положение достаточно верно учитывало складывающиеся условия вооруженной борьбы. Наш наиболее вероятный противник, фашистская Германия, к концу кампании во Франции развернула около 156 дивизий. Готовясь к войне с нашей страной, она начала формирование еще 58 дивизий. Кроме того, значительное число соединений согласились поставить сателлиты. Этого количества было достаточно, чтобы создать мощные ударные группировки, перекрыть от моря до моря весь стратегический фронт и тем исключить обход позиций и группировок. А это означало, что, предпринимая ответные действия, войска Красной Армии вынуждены были бы осуществлять прорыв, чтобы открыть себе путь для широких маневренных действий.
Вместе с тем на совещании была высказана и такая точка зрения: наступление может начаться с прорыва железобетонных укреплений, которыми уже опоясаны границы крупных государств. Ее нельзя признать верной, поскольку на линии развертывания немецко-фашистской армии и ее союзников укрепленные районы имелись только на флангах — в Восточной Пруссии и Румынии.
Теория глубокой операции, положенная в основу новых исследований, позволила найти правильные решения коренных вопросов сложной проблемы прорыва вражеской обороны. По установившемуся перед войной мнению, прорыв мог применяться для создания бреши в заранее подготовленной и поспешно созданной обороне, а также в укрепленном районе. Считалось, что прорыв фронта обороны противника должен иметь место в ходе проведения фронтовой наступательной операции. При этом фронтовое объединение могло наносить несколько армейских ударов, один из них — главный.
Армия могла осуществлять прорыв на одном направлении, в центре или на фланге своего оперативного построения, а также на двух-трех направлениях, нанося при этом удары либо фронтальные, либо сходящиеся с целью рассечения или окружения определенной группировки противника.
Оперативным прорывом считался такой, который исключал взаимодействие оставшихся на флангах разорванного фронта общевойсковых соединений, обеспечивал ввод в бой подвижной группы, а также выводил наступающие войска на оперативный простор. Для армии наиболее целесообразным считался участок прорыва шириной в 20-30 км, минимальная ширина устанавливалась в 16 км. При определении этой величины исходили из следующего: такая брешь не может простреливаться насквозь артиллерией противника с флангов; легкая вражеская артиллерия лишается возможности вести прицельный огонь по колоннам подвижной группы при вводе ее в прорыв; брешь шириной 20-30 км не может быть надежно закрыта ближайшими оперативными резервами неприятеля.
Для фронта, который наносил несколько ударов, общая ширина участков прорыва могла достигать 80-100 км. Оперативный прорыв считался завершенным, когда войска выходили на глубину 30-70 км, т. е. прорывали тактическую зону обороны и полосу обороны армейских резервов. Осуществление его на одном направлении возлагалось на общевойсковую, обычно ударную армию, или две армии, наносившие удар на смежных флангах. В состав главной группировки ударной армии рекомендовалось включать три-четыре стрелковых корпуса, сосредоточенных на участке, составлявшем 20-50% ширины полосы наступления армий.
Наряду с главным в армии рекомендовалось наносить вспомогательный удар такой силы, чтобы им можно было прорвать тактическую оборону и тем притянуть на себя часть сил обороняющегося противника. Сопоставление этих очень важных нормативных категорий прорыва с опытом Великой Отечественной войны показало, что они были близки к наиболее распространенным во многих наступательных операциях, связанных с прорывом подготовленной обороны.
Чтобы взломать оборону огнем, по взглядам тридцатых годов, считалось достаточным иметь на одном километре участка прорыва 50-100 орудий. В ходе артиллерийской подготовки в течение 1-3 часов они должны были выпустить около двух боевых комплектов снарядов. Опыт войны показал, что степень огневого поражения врага, предусмотренная предвоенной теорией, была достигнута лишь в операциях 1943 года, в которых, хотя и создавалась плотность в 100-150 и более артиллерийских орудий и минометов на одном километре участка прорыва, расход снарядов не был на треть меньше. Это говорит о том, что перед войной, плотности огневого поражения были правильно определены для прорыва полевой обороны, оборудованной на глубину 3-4 км, а также обороны, подготовленной в ограниченные сроки.
Следует, однако, отметить, что в связи с качественными изменениями в боевом составе артиллерии в 1941 году, когда преобладающими стали 76-122-мм орудия и 82-мм минометы, такие плотности часто оказывались явно недостаточными.
Артиллерийское обеспечение, по предвоенным взглядам, кроме артиллерийской подготовки, включало и огневую поддержку. Далее артиллерия нацеливалась на задачи обеспечения ввода в сражение вторых эшелонов и отражения контратак, на сковывание огнем тыла и воспрепятствование подхода резервов.
В ходе артподготовки была тенденция воздействовать огнем на всю тактическую глубину обороны, но наиболее сильно — по первой позиции. Стремление подавить всю позиционную оборону не соответствовало возможностям артиллерийских группировок, создаваемых по уставам. Эта задача стала в какой-то мере выполнимой лишь при плотности 250 и более артиллерийских систем на 1 км, из которых не менее 60% составляли крупные калибры. Артиллерийская подготовка включала не менее двух огневых налетов по 10 минут каждый, методический огонь, повторяемый два-три раза по 10-15 минут, один-два ложных переноса огня.
Если предусматривался период разрушения с закрытых позиций, то на него отводилось около половины времени артподготовки. Специальное время для стрельбы прямой наводкой еще не выделялось, хотя в период Зимней войны в 1940 году она нашла уже довольно широкое применение. Поддержка атаки предусматривалась на глубину 1-1,5 км. Задача ее состояла в том, чтобы помешать противнику с началом атаки восстановить нарушенную систему огня, обеспечить бросок в атаку стрелков и танков, захват ими переднего края и развитие атаки в глубину. Методы поддержки — огневой вал, последовательное сосредоточение огня (ПСО) и сочетание этих двух видов огня. Далее, при выполнении огневых задач артиллерия применяла сосредоточенный, массированный и заградительный огонь по требованию общевойсковых командиров. В целом огневое поражение противника артиллерией отвечало требованиям ведения боевых действий того периода времени и нашло широкое применение в операциях второй мировой войны.
Задачи по взлому обороны противника возлагались также на авиацию. Стоит отметить, что в предвоенные годы обострилась борьба двух тенденций. В основе одной, рожденной «испанским» опытом, лежало применение авиации только на поле боя, другой же — за пределами поражения врага огнем артиллерии. Высказывалось даже мнение о том, что нанесение ударов на поле боя штурмовой авиацией нецелесообразно. Первая тенденция все больше брала верх. И поэтому в Полевом уставе 1941 года было записано, что содействие успеху сухопутных войск в бою — важнейшая задача авиации. В ходе прорыва она должна была поражать глубинные цели, содействовать развитию успеха и прикрывать войска от ударов авиации противника.
Хотя надежный взлом обороны противника огнем — одна из важнейших предпосылок ее успешного прорыва, брешь в ней проделывает удар пехоты и танков при непрерывной поддержке их наступления артиллерией и авиацией. Прорыв основной полосы обороны возлагался на дивизии и корпуса первого эшелона армии, что составляло их ближайшую задачу. Прорыв второй полосы мог осуществляться стрелковыми дивизиями и корпусами. В ходе этих действий ширина полосы наступления корпуса на направлении главного удара предусматривалась 7-12 км, а на сковывающем — 15-18 км. В случае наступления на сильно укрепленную оборону дивизии нарезалась полоса шириной в 2-3 км. При наступлении на недостаточно укрепленную оборону полоса ее расширялась до 3-3,5 км. Для завершения тактического прорыва в сражение могла вводиться подвижная группа армии (механизированный корпус). Одной из ее задач ставился захват второй оборонительной полосы раньше, чем противник успеет организовать на ней оборону.
Для прорыва обороны на оперативную глубину и расширения его в сторону флангов допускалось использование вторых эшелонов и резервов армий, а кроме того и подвижной группы фронта. В зависимости от прочности обороны прорыв мог начинаться с подхода и из непосредственного соприкосновения с противником. На организацию прорыва при наступлении рекомендовалось затрачивать: на поспешно организованную оборону — 6-8 часов, на средне укрепленную — 1-2 суток, на сильно укрепленную — от двух и более суток.
Дивизии, идущие в первом эшелоне, строили боевой порядок обычно в два эшелона, корпуса большей частью — в один. В боевых порядках дивизии предусматривались также и артиллерийские группы: поддержки пехоты — по числу полков, дальнего действия и, кроме того, общевойсковой и танковый резерв. В корпусе также создавались общевойсковой и танковый резерв и группа артиллерии дальнего действия.
Ударная армия для прорыва строилась в два эшелона. В первом, на главном направлении, рекомендовалось иметь два-три стрелковых корпуса, а на вспомогательном — один. В последующем — подвижную группу и стрелковый корпус.
Оперативное построение фронта включало первый эшелон, состоявший из двух-пяти ударных и двух-четырех сковывающих армий, во второй — входили конно-механизированная армия (группа) и общевойсковой резерв, или резервная армия.
В связи с развертыванием в 1940-1941 гг. большого количества механизированных корпусов, формируемых из многих отдельных батальонов и бригад, усложнилось создание эшелона танков непосредственной поддержки пехоты. Причина была в том, что для этого танковые части выделялись из механизированных корпусов, характер боевой подготовки которых был иной, чем требовали действия танков при прорыве во взаимодействии со стрелковыми подразделениями. Эшелон танков НПП рекомендовалось создавать из расчета одна танковая рота на стрелковый батальон. Для усиления пехотной дивизии требовалось два-три танковых батальона. Это позволяло доводить плотность танков НПП до 30 бронированных машин на один километр участка прорыва. Кроме того, из одного-трех танковых батальонов формировались резервы в дивизиях и корпусе. А это значит, что в армии около одной танковой дивизии нужно было выделить для создания эшелона танков НПП. Эшелон танков НПП строился в две-три линии с дистанциями между ними 100-200 м, при этом первую линию составляли тяжелые и средние танки из расчета 10 на 1 км фронта.
Плотности войск, рекомендуемые советской предвоенной теорией, были достаточно высокими. В условиях сосредоточения усилий ударных армий на одном участке прорыва они позволяли создавать трех-, пятикратное превосходство над противником. Но поскольку в армии предусматривались главный и вспомогательный удары, превосходство снижалось до двукратного, что считалось тогда достаточным для осуществления прорыва. Однако такой перевес сил редко приводил к успешному прорыву и к концу войны увеличился втрое и более.
Занятие исходного положения зависело от способа перехода в наступление. Когда прорыву предшествовал подход, войска совершали его в колоннах или расчлененных строях (в предбоевых порядках), имея впереди авангарды. Если авангардам удавалось вклиниться во вражескую оборону, которая оказывалась недостаточно устойчивой, главные силы могли начать наступление с ходу. При наступлении на достаточно прочную оборону войска сначала выводились в районы сосредоточения, удаленные от переднего края на расстояние от 3 до 5 км, и только оттуда организовывалось сближение, наступление и атака.
В случае наступления после непосредственного соприкосновения с противником, проводилась перегруппировка, а занятие исходного положения осуществлялось во время смены войск, ранее находившихся с ним в соприкосновении. Начало атаки рекомендовалось спланировать так, чтобы в течение дня можно было преодолеть основную полосу обороны и овладеть второй или выйти к ней, если она оказывалась заблаговременно занятой.
В период подготовки прорыва атакующие войска, обычно ночью или во время артподготовки, должны были занять исходный рубеж на далее чем 300 м от переднего края линии обороны. На нем пехота окапывалась и готовилась к отражению контратак.
В атаку войска переходили по окончании артподготовки. При этом движение с исходной позиции должно было начинаться таким образом, чтобы пехота достигла рубежа атаки к началу последнего огневого налета артиллерии. В ходе войны выяснилось, что задержка на рубеже атаки нежелательна, ибо она позволяла противнику приготовиться к стрельбе, поразить наступающую пехоту и тем самым сорвать атаку.
После преодоления переднего края обороны наступающая пехота и танки, поддерживаемые огнем артиллерией и авиацией, должны безостановочно продвигаться вперед, используя каждую брешь для дальнейшего развития успеха. С этой целью вводились в сражение вторые эшелоны и резервы — перекатами или из-за флангов первого эшелона, а на глубине от полутора километров мог даже вводиться и танковый резерв. Основным объектом его атаки считалась артиллерия противника.
После преодоления основной оборонительной полосы командир корпуса незамедлительно должен был организовать прорыв второй. Для этого рекомендовалось высылать передовые отряды, состоящие из моторизованной пехоты, бронетанковой техники и артиллерии. Для обеспечения развития тактического прорыва в оперативный вводились и подвижные группы армии. По теоретическим положениям 1936-1937 гг. подвижная группа могла вводиться как перед второй полосой вражеской обороны, так и после ее прорыва.
Подвижную группу в составе механизированного корпуса рекомендовалось вводить в прорыв в полосе 10-12 км. Это позволяло вести колонны на удалении 5-9 км от вскрытых флангов противника и тем затруднять ведение по ним действительного огня его легкой артиллерии.
Впереди колонн главных сил бронетанковых дивизий высылались разведывательные и передовые отряды, которые с после прорыва главной полосы обороны устремлялись ко второй, с задачей захвата на ней участков и выявления системы огня и укреплений. На основании их данных командир механизированного корпуса уточнял задачи дивизиям.
Прорыв второй полосы механизированными соединениями рекомендовалось предпринимать с ходу. Если же она занималась прочно, и войска подходили к ней незадолго до наступления темноты, то атака ее могла быть отложена на утро. Характер действий войск при наступлении на вторую полосу был подобен таковому, как и при прорыве первой. Подробных рекомендаций ни устав, ни учебники, ни учебные пособия не давали.
Что касается действий войск при развитии тактического прорыва в оперативный, то учебные пособия лишь указывали условия, в которых могут проходить боевые действия механизированных и танковых соединений в оперативной глубине противника (в отрыве от своих войск и в тактическом окружении отдельных частей). Определялись возможные задачи: замкнуть кольцо окружения, разгромить ближайшие оперативные резервы или препятствовать подходу более глубоких резервов, захватить тыловой армейский рубеж.
Основными способами выполнения этих боевых задач считались: марш-маневр для сближения с резервами врага или для перехвата путей отхода его главной группировки; маневрирование для обхода препятствий и прочно занятых участков обороны; встречный бой с подходящими оперативными резервами; наступательный бой, если противник поспешно перешел к обороне на широкой полосе фронта.
Теория наступательной операции совершенно не рассматривала вопросы развития оперативного прорыва в стратегический. При проведении военных игр и тактических учений основное внимание также обращалось на осуществление тактического прорыва. Что касается развития его в оперативный, то чаще всего ограничивались вводом в сражение подвижных групп. Действия соединений и частей в оперативной глубине в основном отрабатывались на картах.
Анализ взглядов на прорыв подготовленной обороны показывает, что они в основе своей отвечали складывающимся условиям вооруженной борьбы, и большинство из них нашли применение в операциях Отечественной войны. Имевшиеся недостатки при несколько иных условиях начала войны можно было быстро исправить и привести в соответствие со сложившимися условиями военных действий. Однако процесс этот затянулся. Причина была в том, что новые положения не были узаконены уставом, который в виде проекта вышел в начале войны, к этому моменту условия вооруженной борьбы для нашей армии сложились намного тяжелее, чем они предполагались. Поэтому войска учились и действовали на основе Временного полевого устава 1936 года. Новые положения, изложенные в руководящих указаниях Наркомата обороны и учебниках, успел изучить сравнительно узкий круг командиров и штабов, и мало кто овладел ими при вождении войск на учениях.
Вторая причина была в том, что развертывание большого числа соединений велось в основном за счет приписного состава, прошедшего подготовку на основе территориальной системы обучения. Этот состав не обладал теми знаниями, которые бы позволили ему быстро усвоить новые формы вооруженной борьбы. Наконец, в 1941-1942 гг. изменилась материальная основа боя и операции, что требовало иных рекомендаций и положений. С довоенной она сравнялась примерно в 1943 году, когда стало возможным многое из прежней теории внедрить в практику осуществления прорыва и развить ее дальше на основе богатейшего опыта Великой Отечественной войны.
Источники:
Группа авторов. Советская военная теория накануне Второй мировой войны // История Второй мировой войны. 1939—1945. Т. 2. М.: Воениздат, 1973. С. 187-221.
Захаров М. Генеральный штаб в предвоенные годы. М.: Воениздат, 1989. С.87-96.
Шептура В. Влияние теории глубокой операции и глубокого боя накануне Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 2006. №7. С.28-34.
Наумов Н. Теория прорыва обороны противника в предвоенные годы // ВИЖ. 1971. №5. С.57-62.
Мацуленко В. Предвоенные взгляды на ведение наступательного боя // Военно-исторический журнал. 1968. №2. С.28-46.
Информация