Латвия, которую «они потеряли»
Историю Латвии в первой половине 20 века, до включения ее в состав СССР, обычно делят на два разительно различающихся периода. Первый — это период парламентарной республики. Второй — годы фашистской диктатуры. Эти периоды разделяет один день — 15 мая 1934 года. А точнее, ночь с 15 на 16 мая, когда из политической жизни Латвии исчез парламент (сейм), все политические партии, а полную и безграничную власть взял в свои руки Карлис Ульманис.
16 мая в Риге айзсарги жгли на кострах книги прогрессивных писателей и истово проверяли документы. Объявленное Ульманисом на шесть месяцев военное положение растянулось до четырех лет. 17 мая была жестоко подавлена всеобщая стачка деревообделочников. В Лиепае для представителей левых сил создали концентрационный лагерь, с которым «соперничали» опутанные колючей проволокой Калнциемские каторжные каменоломни.
В мае 1935 года тиражом в 4000 экземпляров подпольной типографией «Спартак» было выпущено воззвание «Долой фашизм, да здравствует социализм!» «Сам переворот, — говорилось в нем, — Ульманис провел при прямой поддержке Гитлера... Латгальских рабочих и крестьян Муриня, Бондаренко и Ворслава, которые агитировали против угрозы гитлеровской войны, Ульманис осудил на смерть, а гитлеровских шпионов, «прибалтийских братьев», на 1-6 месяцев ареста. В Латвии разрешено действовать шпионским гитлеровским организациям «Jugendverband» и «Latvijas vacu savienibae», во главе которых стоит «лояльный» Рюдигер».
В июне 1935 года было подписано англо-германское морское соглашение. Гитлер объявил о превращении Балтийского моря во «внутреннее море Германии». Таллинн, Рига и Вильнюс в лице своих правителей почтительно и сдержанно промолчали — нот протеста не последовало. Уже в начале тридцатых годов Великобритания и Франция немало усилий потратили на создание «санитарного» антисоветского кордона — Балтийской Антанты в составе Литвы, Латвии и Эстонии. Германия решила разложить политический пасьянс с теми же партнерами плюс Польша и Финляндия, по-своему акцентируя военные вопросы.
В Валге в конце 1934 года прошли первые эстонско-латвийские учения штабов, на которых были детально разобраны планы военных действий против нашей страны. В мае-июне 1938 года армии Латвии и Эстонии провели на уровне штабов полевые учения. Цель — та же.
Пресса ульманисовской Латвии словно утонула в милитаризме. Это ярко видно по тому, какие статьи печатались, причем не в специальных технических изданиях, а в обычной периодике: «Танки — ударная сила современной войны», «Уши армии» Яниса Ардса — о пеленгаторах и прожекторных установках, его же очерк об артиллерии, с сопоставительным анализом конструкции 75-мм германского зенитного орудия и аналогичной системы английской фирмы «Виккерс».
Характерно, что еще за четыре года до латвийско-германского договора от 7 июня 1939 года газета «Циняс биедрс» сообщала: «Никакая демагогия не может опровергнуть того, что латвийский фашизм полностью включился в подготовку войны против Советского Союза». Расходы правительства Ульманиса на сугубо военные нужды увеличились с 27 млн. лат в 1934 году до 52 млн. лат в 1938-м, 20% всего импорта Латвии представляли собой военную технику и снаряжение. Так, в 1936 году в Англии были заказаны боевые самолеты для ВВС, а в 1939-м — зенитные орудия в Швеции. Перекос экономики в военную сторону немедленно отразился на продовольственном рынке. В 1935 году на мировом рынке цена 1 кг сахара не превышала 9,5 сантима, а в Латвии самый низкосортный сахар шел по 67 сантимов за килограмм.
Немалые средства тратились на организацию различных парадов. 6 апреля 1935 года военизированные формирования местной самообороны (айзсарги) были зачислены в армию, в деревне им были переданы функции полиции. 17 и 18 июня 1939 года в Риге празднуется 20-летний юбилей организации айзсаргов. А 3 и 4 сентября этого же года — 10-летие молодежной патриотической организации с националистическим уклоном — мазпулки. Если в организацию мазпулки вовлекали в первую очередь сельскую молодежь, то планомерную работу среди городских школьников проводили скауты. Их главой был один из бывших деятельных участников контрреволюционной организации Бориса Савинкова и руководителей Ярославского мятежа в 1918 году, генерал-майор колчаковской армии Карлис Гоппер.
Если просмотреть фотоматериалы официальной периодики ульманисовской Латвии, можно отметить, что только за один 1939 год в них было опубликовано не менее 15 крупных портретных снимков министра иностранных дел нацистской Германии Иоахима фон Риббентропа. Всегда уверенного, улыбающегося, импозантно-щеголеватого и в мундире, и в партикулярном. Лучше всего его характеризует другой министр «тысячелетнего» рейха — ответственный за пропаганду доктор Геббельс, высказавшийся задолго до мая 1945-го: «Он купил себе имя... приобрел большие деньги благодаря женитьбе... и проложил свой путь в министры, используя жульнические приемы». Геббельс весьма прозрачно намекает, что приставку «фон» Риббентроп «приобрел» у однофамильца, «усыновившись» у него за определенную мзду, а капитал заполучил, женившись на дочери торговца шампанским. Сам же «фон» Риббентроп говорил еще более кратко, что, «выполняя волю Фюрера», нарушил больше международных договоров, чем кто-либо в истории. Но тогда ссылка на Гитлера звучала не подстраховкой, а намеком на фавор у него.
Президент Карлис Ульманис не менее часто появлялся в поле действия фотокамер. На одном из снимков в журнале тех лет, он, рядом с городским головой и министром правительственного кабинета, готовится произнести большую праздничную речь в годовщину переворота. «Слуги народа» осенены старательным нацистским приветствием.
Март 1939-го. В Клайпеде германские матросы выгрузили крупповские гаубицы, а для штабников — легковые машины. Глядя на это, многие жители города потянулись прочь с обжитых мест с баулами, мешками и сумками, толкая перед собой дребезжащие по брусчатке ручные тележки.
28 марта 1939 года наше правительство решило предостеречь правительства Латвии и Эстонии от опрометчивого шага: заключать в быстро обостряющейся международной обстановке новые договоры или соглашения с Германией было крайне опасно. Однако Ульманис идет по пути эскалации. 7 июня 1939 года в Берлине Мунтерс и Риббентроп подписали договор о ненападении между Латвией и Германией. До известного советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года, до рукопожатия Сталина и Риббентропа еще почти три месяца. Для немцев целью договора было желание помешать влиянию Англии, Франции и СССР на прибалтийские государства (аналогичный договор с Литвой был заключён еще в марте 1939 года после германского ультиматума по поводу Клайпеды и немецкой аннексии Клайпедского края). Прибалтийские страны должны были стать препятствием для вмешательства нашей страны в случае германского вторжения в Польшу.
Таким образом, правительство Карлиса Ульманиса задолго до подписания пакта Молотова-Риббентропа в своей внешней государственной политике, а также в экономике взяло курс ориентации на Германию.
Из 9146 фирм, действовавших в Латвии в 1939 году, собственностью Германии было 3529. К началу 1937 года ее банки контролировали основные отрасли экономики Латвии, где легально работало 268 различных немецких организаций, четко координируемых германским посольством. Германская разведка работала в режиме максимального благоприятствования, почти не заботясь о конспиративных играх.
Карлис Ульманис принимал энергичное участие в создании акционерных обществ, выгадывая для себя пакеты акций. «Туриба», «Латвияс кокс», «Вайрогс», «Алдарис», «Латвияс кредитбанка», «Земниеку
банка» (перечень далеко не полный). Только на одни проценты от лицензирования импортируемых в Латвию товаров он приобрел в Германии имение и дом в Берлине.
Ульманисовская Латвия охотно принимала участие в различных собраниях, слетах, празднествах и торжествах, проводившихся руководством нацистской партии и правительством рейха в самой Германии.
В июле 1939 года генеральный секретарь Клейнхоф и председатель Камеры труда Эгле и, а также группа латвийских немцев, состоящая из 35 человек во главе с В. фон Радецким, присутствовали на 5-м съезде фашистской организации «Kraft durch Freude» в Гамбурге, где был и Герман Геринг. Латвийские немцы, как и представители немцев других государств, были одеты в фашистскую форму с буквами «СС» на пряжках поясных ремней. Они участвовали в параде, и, как сообщал латвийский консул в Гамбурге, «группа держалась воинственно».
Постоянное заискивание правительства Ульманиса перед властями третьего рейха имело свои конкретные проявления. Когда итальянские фашисты совершили нападение на Абиссинию, и Лига Наций объявила санкции против Италии, Латвия отказалась в них участвовать, выступая тем самым на стороне агрессора. На банкете в итальянской столице глава МИД Латвии Мунтерс торжественно провозгласил тост в честь «короля Италии и императора Абиссинии»: Латвия первой признала де-факто оккупацию фашистской Италией Абиссинии. Подписав этот пакт, Латвия официально примкнула к оси Берлин-Рим. Ульманис фактически передал Латвию под немецкий «протекторат», обязавшись сдать в аренду латышские порты и иные стратегические пункты фашистской Германии.
Официальная пресса давала этим фактам свою трактовку. Крупный ульманисовский идеолог Я. Лапинь в № 1 журнала «Сеейс» за 1936 г. писал, что, выскажи 2000 лет назад балтийские народы единение и дух культуры, сейчас бы говорили о великой балтийской империи, властвующей вместо Советской России. И далее он вещал о том, что Латвия обеспечивает охрану прогрессивного и культурного Запада от дикого хаоса, который надвигается с Востока. А в лично им редактируемом сборнике «Новый национализм» Лапинь рассуждал о небывалой остроте в тот исторический момент расового вопроса и важности охраны, чистоту крови своей расы. Все основные признаки фашизма — террор и ограничение свобод, ликвидация парламентарного управления, диктат авторитарной власти, социальная демагогия и безграничная пропаганда национализма, — были в полном объеме представлены в Латвии.
В министерствах и ведомствах фашистской Латвии находилось на службе более тысячи чиновников-немцев, и особенно много в министерстве юстиции, прокуратуре, окружных судах, тюремном управлении. С разрешения правительства Ульманиса в Латвии широко распространялась книга Гитлера «Майн кампф» и речи фюрера. Достаточно четко в этом плане высказалась газета «Магдебургер цайтунг» 28 февраля 1939 года, напечатавшая, что немецкие народные группы проживают у устья Даугавы более семи веков, и поселились они там, якобы, еще тогда, когда в этой местности не было ни одного латыша.
Судьбу и саму жизнь прибалтийских народов А. Гитлер решил всего лишь одной фразой. В ходе собрания прибалтийских баронов, проходившем в 1939 году в Кенигсберге, германский рейхсканцлер упрекнул их за то, что за период своего семисотлетнего господства в Прибалтике они «не уничтожили латышей и эстонцев как нацию». Фюрер призвал в дальнейшем не допускать подобных ошибок».
Экономика Латвии трещала по всем швам. В 1934-1939 гг. в Латвии выросли цены на мясо, масло, одежду, обувь, дрова, увеличилась квартплата. С 1935-го по 1939 год больше 26 тыс. крестьянских хозяйств было распродано с молотка. В 1939 году правительство Карлиса Ульманиса огласило «закон о предоставлении работы и распределении рабочей силы». Без разрешения «Латвияс дарба централе», работник не мог сам выбрать место работы и устроиться на него. В соответствии с этим законом предприятиям Риги, Вентспилса, Елгавы, Даугавпилса и Лиепаи не разрешалось брать на работу людей, не проживавших в этих городах в течение последних пяти лет (т. е. со дня государственного переворота в мае 1934 года).
«Латвияс дарба централе» отправляла рабочих в принудительном порядке на лесо- и торфоразработки, в кулацкие хозяйства. Нищенская зарплата (1-2 лата в день) позволяла существовать, но не жить. Среди рабочих участились случаи самоубийств. Так, после получения направления на сезонные работы покончил с собой рабочий фабрики «Метеор» Роберт Зилгалвис, отравилась работница «Ригастекстилс» Эмма Бривман. В марте 1940 года латвийское правительство ввело новый коммунальный налог для горожан. Крестьянские налоги составляли в 1938-1939 гг. 70% государственного дохода. Члены правительства и крупные предприниматели спешно переводили свои золотые запасы в банки за рубеж. Неоднократно останавливались такие предприятия, как «Курземес мануфактура», «Юглас мануфактура», «Фельдхун», «Латвияс берзс», «Латвияс коквилна», фанерная фабрика Микельсона и другие. Наступал кризис.
А начальник прибалтийского отдела МИД Германии Грундхерр, доносил в своем меморандуме Риббентропу 16 июня 1940 года, что за последние шесть месяцев на основе секретного соглашения все три прибалтийских государства ежегодно направляют в Германию 70% своего экспорта стоимостью порядка 200 миллионов марок.
17 июня 1940 года в Латвию вошли части РККА. А всего через год, 22 июня 1941 года, Латвия вступила в Великую Отечественную войну в составе СССР.
В Лиепаю фашисты входили, прячась за щиты орудий, прижимаясь к стенам домов, зашвыривая в окна ручные гранаты. Их проводником был Густав Целминь, который получил после окончания Кёнигсбергской спецшколы звание зондерфюрера. Префектом Риги стал зловеще знаменитый Штиглиц — начальник тайной агентуры политуправления Латвии и заместитель начальника политуправления Фридрихсона при Ульманисе.
8 июля 1941 года Штиглиц доводил до начальника полиции СД Латвии Крауса, что только за одни сутки было арестован 291 коммунист и в 560 квартирах проведены обыски. Всего в фашистские карательные организации (в том числе полицейские батальоны) до 1 сентября 1943 года пришло на службу 36000 латышских националистов. Численность же немецких карательных и административных организаций в Латвии (без вермахта), на конец 1943 года составила 15000 человек. На территории Латвии было организовано 46 тюрем, 23 концлагеря и 18 гетто. За годы войны немецкие оккупанты и, их отнюдь не малочисленные местные пособники, уничтожили в Латвии около 315 000 гражданских лиц и более 330 000 советских военнопленных. За период оккупации было истреблено 85000 граждан Латвийской ССР еврейской национальности. Устраивая гетто в Московском районе Риги, каратели попросту опутали колючей проволокой несколько улиц. 11 июля 1941 года состоялось большое собрание латышских реакционных буржуазных националистов, с участием бывшего министра ульманисовского правительства А. Валдманиса, Г. Целминя, Шилде, редактора фашистского листка «Тевия» А. Кродера, члена общества рижских торговцев Скуевица, бывших полковников Скайстлаука, Крейшманиса, пастора Э. Берга и других. Они отправили Гитлеру телеграмму, в которой выражали благодарность «от всего латышского народа» за «освобождение» Латвии, выражая готовность, от лица граждан Латвии, служить «великому делу строительства новой Европы».
Результатом деятельности новых властей стала сожженная Рижская городская библиотека (была основана еще в 1524 году), превращенная в казарму государственная консерватория. Вывезенные в Германию из Латвии на принудительные работы 279615 человек, в большинстве своем погибли в лагерях и на возведении укреплений в Восточной Пруссии. Клиника Рижского университета превратилась в «центральное научное учреждение» Прибалтики по стерилизации. Женщины, которые состояли в «смешанных браках», подвергались немедленной и обязательной стерилизации под принуждением. В Елгаве, Даугавпилсе и Риге были расстреляны все душевнобольные. Следуя расистской «теории», кастрации и стерилизации подвергались также мужчины и дети. Все эти «прелести цивилизованного мира» продолжались вплоть до изгнания советскими войсками немцев с территории Латвии осенью 1944 года.
Источники:
Жагарс Э. Фашистский переворот 15 мая 1934 года // Латвия на грани эпох. Т. 2. Рига: Авотс, 1988. С. 59-77.
Дризул А. Латвия под игом фашизма. Рига: Латвийское государственное изд-во, 1960. С. 197-203.
Майданов А. Рассудит Клио // ВИЖ. 1995. №5. С. 32-37.
Группа авторов. Борьба за советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Рига: Лиесма, 1966. С. 231-236.
Самсонс В. В плену ненависти и заблуждений. Рига: Зинатне, 1983. С.43-74.
Краминов Д. В орбите войны: записки советского корреспондента за рубежом. 1939-1945 годы. М.: Советская Россия, 1980. С. 393-341.
Информация