30 000 червонцев для наёмников
В начале XIX века Турция и Иран не оставляли своих реваншистских планов. Так, в 1804 году Иран развязал очередную войну с Россией. Главные военные действия развернулись в Закавказье. При этом персидский двор большие надежды возлагал на антироссийское восстание в Дагестане, которое поставило бы закавказскую русскую армию меж двух огней. А в это время большое количество иранских агентов стало активно работать с дагестанскими ханами, предлагая им немалые деньги, а взамен требуя начать незамедлительную войну с Россией.
«От персидского шаха ко всем дагестанским владельцам предписано было, — говорилось в донесении кавказского наместника П.Д. Цицианова в октябре 1804 года, — чтобы они прислали нарочных к нему для получения денежных награждений из казны, почему Али-Султан, Ших- Али-хан и Хамбутай (дагестанские владельцы — ханы) послали с уверениями, ежели они получат великое награждение, то будут служить ему верно».
Цицианов ратовал на присоединение Дагестана к России, а также других закавказский территорий.
Также иранский шах активно использовал в своих посланиях религиозный момент, предлагая защиту ислама от «русских гяуров». Несмотря на эти многочисленные уверения и финансирование, большая часть дагестанских владельцев осталась по-прежнему верна России, и никакие действия ирано-турецкой агентуры не смогли этому противостоять. Этому способствовал ряд факторов. Во-первых, к началу XIX века было уже очевидно, что Иран и Турция в военно-экономическом отношении намного слабее России и последняя выигрывает борьбу за Кавказ. Во-вторых, до 1805 года Россия придерживалась с дагестанскими феодалами вассально-союзнических отношений, давала им чины и жалованье и не требовала исполнения никаких повинностей; их права и привилегии оставались неприкосновенными, существовала надежда, что это положение сохранится и впредь. В-третьих, к началу XIX века многие дагестанские территории были тесно связаны с Россией торгово-экономическими отношениями и просто не могли без них обходиться. Не зря царские власти использовали право торговли для горцев в российских пределах как поощрение за покорность.
Впрочем, ирано-турецкая агентура добилась определённых успехов у отдельных феодалов, и ранее известных своей проиранской ориентацией, а также «среди одурманенной мусульманской религией части населения»: золото и щедрые подарки сыграли свою немаловажную роль. Сегодня известны три наиболее активных хана — это Ших-Али-хан Дербентский, и Сурхай-хан (Хамбутай) Казикумухский, Али-Султан Дженгутайский, родственник Султан-Ахмед-хана Аварского старшина Алисканд и ещё несколько других мелких наместников.
Сначала они попытались в своих и соседних владениях среди местного населения вести активную агитационную работу, главная цель которой сводилась к одному — к «священной войне» с Россией. Но горцы Дагестана не ответили на этот подкупленный призыв своих хозяев. И тогда ханы решили организовать сбор наёмных отрядов. В начале 1806 года кизлярский комендант полковник М.А. Гоколов сообщал генералу Г.И. Глазенаиу, что «казикумухский хан Хамбутай как из родных горских деревень, так и некоторых подвластных андреевских владельцев собирает к себе людей с обещанием платить каждому по 45 рублей для приумножения при себе».
Из архивных источников известно, что персидский двор отпустил в 1806 году около 30 000 червонцев, необходимых для создания наемного войска из дагестанцев.
Действовать более активно иранцев подталкивало то обстоятельство, что в 1806 году они потерпели в Закавказье ряд крупных поражений в боестолкновениях с российскими войсками и поэтому в срочном порядке разработали другую тактику действий, основанной на подрыве внутренних взаимосвязей между местными ханами и российской властью.
Согласна плана совместного с дагестанцами наступления, Сурхай-хан, Ших-Али-хан, владельцы Пекинский и Шемахинский, а также примкнувшие к ним другие феодалы должны были выполнить первое задание — начать незамедлительно бои против русской армии в районе Елизавет-поля и в районе Алазани «и тогда пересечь им сообщение и дороги к отступлению, истребить плоты, паромы и занять все переправы».
Иранский правитель обещал послать в помощь дагестанским повстанцам свои войска во главе с Аббас-Мирзой (иранский принц, наследник престола и командующий войсками Ирана) и грузинским царевичем Александром. Объединенные силы дагестанцев и иранцев должны были окружить и уничтожить российские войска, прежде чем подоспеет помощь из Тифлиса.
В Петербурге весной 1806 года, в соответствии с планом (так называемые «Предначертания») министра иностранных дел России Чарторыйского, решено было отказаться от наступательной тактики на Северном Кавказе.
В особенности это относилось к Дагестану, которому в этом документе уделялось больше всего внимания. Это, свидетельствовало о том, что в тот период российское правительство придавало данному региону исключительно важное стратегическое значение. В документе отмечалось, что большинство дагестанских владельцев считаются в российском подданстве, хотя оно и носит «токмо наружный характер» и «ни мало недействительно».
Войск на Кавказской линии было мало, поэтому в Петербурге не решались оголить ее, направив в Дагестан их основной костяк. Не была исключена и возможность вторжения горцев из-за Кубани и из Кабарды в российские пределы — в этих районах активно работала ирано-турецкая агентура. Небольшой же экспедиционный отряд в случае вооруженного сопротивления дагестанцев мог быть разбит, и тогда ситуация в Дагестане вообще вышла бы из-под контроля российских властей. Одновременно с этим российские дипломаты предприняли попытку переговоров с персидской стороной, основная задача которых была в прекращении боевых действий. В случае вступления российских войск в Дагестан и их неудачи здесь данная цель стала бы недостижимой.
Исходя из всего этого, Министерство иностранных дел во «всеподданнейшем докладе» от 16 апреля 1806 года рекомендовало в отношении Дагестана иную тактику: «Дагестан непременно и надолго ещё нужно держать в блокаде, не поддаваясь нимало во внутренность гор, хотя бы представилась к оному временная удобность. Ибо между могущей быть пользою и опасностью нет никакой соразмерности». Однако кавказское командование не стало прислушиваться к этим указаниям Петербурга. У него было своё видение военно-политической ситуации в Дагестане.
После убийства Цицианова в 1806 году среди кавказского командования некоторое время наблюдалось определенное замешательство. Тем не менее, командующий войсками на Кавказской линии генерал Глазенап, в срочном порядке объявил сбор своих подразделений, которые направились в район восстания, не дожидаясь особых распоряжений на этот счёт из Петербурга.
«Предвидя, что все дагестанские племена, воспользовавшись случаем, обрушатся на Грузию», он в начале апреля 1806 года (когда в Петербурге еще только обсуждали вопрос об изменении политики на Северном Кавказе) отправил с Кавказской линии к границам Дагестана Троицкий пехотный полк с шестью орудиями и стал готовить для похода туда экспедиционный отряд.
Ситуация в Дагестане «обязывает меня отвратить от общего предприятия, — доносил Глазенап в Петербург, — и сделать диверсию движением отряда войск из Кизляра ко владениям дагестанским».
Глазенап всячески пытается успокоить Петербург, заявляя, что не собирается действовать силой против всех дагестанских владельцев, что его поход носит масштабно-ограниченный характер. В рапорте от 24 апреля, отправленном сразу же после переправы через Терек, он докладывает Чарторыйскому: «Ненужным полагаю раздражать дагестанских владельцев нашествием на их владения понеже, хотя оные и посягнули поднять оружие, но не произвели ничего в действо на границах Грузии». Главной задачей своего выступления Глазенап видит лишь заслуженное наказание одного Сурхай-хана Казикумухского, «Дерзнувшего сделать нападение обще с лезгинами на Александрийский редут» и которому надо «дать восчувствовать силу российского оружия».
В своём рапорте Глазенап особо подчеркнул, что начавшийся поход в Дагестан является, прежде всего, необходимостью продемонстрировать своё превосходство с тем, чтобы в дальнейшем удержать дагестанских вассалов от выступлений против России. «Сей поход не что иное, как диверсия для отвращения Дагестана от покушений на Грузию, который устрашен будучи якобы приближением многочисленной армии, с трепетом ожидает на кого падет ярость наказания и отказались от всех предложений Баба-хана и бакинского Гусейн-Кули-хана к содействию. Притом я чистосердечно осмелюсь пред высочайшей особой Его императорского величества объяснить, что отряд столь малочислен, что никакого чувствительного вреда не может нанести Дагестану, огражденному трудностями местных положений. Да мне только дойти до Тарков и отобрать от всех владельцев залоги верности и под предлогом их покорности возвратиться на линию».
Эти донесения Глазенапа свидетельствуют, что он не ставил себе задачу военным путем покорить Дагестан.
Но Петербург беспокоился зря: многие дагестанские вассалы не только поддержали приход русских войск, но и восприняли эту поддержку в 1806 году как подарок судьбы, превратив в самое настоящее «триумфальное шествие».
Глазенап нашёл в лице дагестанского шамхала Тарковского приверженного и верного подданного, который оказывает русским войсками всяческую помощь и усердие. А немногим спустя Глазенап докладывал в Петербург, что подразделения Тарковского присоединились к ним.
В начале июня Глазенап убедился в том, что и в Кизляре русскому войску оказывается поддержка и дагестанские владельцы готовы и в дальнейшем продолжать в таком же духе. Однако большое беспокойство вызывал дербенский хан, который единственный оказывал сопротивление и Петербург отдал приказ о захвате Дербента, который на берегу Каспийского моря занимал стратегическое положение, связывал Закавказье с Россией.
Стоит отметить, что правитель Дербента Ших-Али-хан вместе с наёмным лезгинским войском пытался оказать в течение нескольких дней отчаянное сопротивление, но был вынужден бежать в горы потому, что большая часть населения ненавидела своего правителя, который погряз в пороках и сладострастии. Он среди бела дня занимался похищением девушек и жён, со смехом возвращал их мужьям обратно, и никакие слёзы и мольбы не смогли оказать влияние на него. Дербентские жители сами подняли мятеж и восприняли своё освобождение русскими войсками с радостью и благодарностью.
«Возмущение, вспыхнувшее в Дербенте вследствие расточительного и распутного поведения Шейх-Али-хана, усиливается при вести о походе русских. Хан принужден бежать, а жители тогда же извещают о том Глазенапа, изъявляя свою покорность и прося его поспешить занятием города войсками. 24 июня. Дербентские жители приведены к присяге на подданство России», — рассказывал историк Бутков в своих хрониках.
Ших-Али-хан бежал и в горах заново начал собирать своих воинов с тем, чтобы заново напасть на Дербент. Он тут же получил поддержку от персидского двора. Крайне заинтересованным в удержании этого города-порта в руках Ших-Али-хана был и Шахский двор, считавший, что это не только важный стратегический пункт, но и плацдарм, очаг для поддержания постоянной напряженности в приморском Дагестане. Возвращение Дербента могло бы повлиять и на позиции остальных дагестанских феодалов. Поэтому Тегеран срочно направил Ших-Али-хану крупную сумму денег и военную помощь. Архивный источник сообщает: «По слухам, на помощь к ним (сторонникам Ших-Али-хана) прибыл даже персидский отряд в две тысячи человеке четырьмя орудиями. Но русские быстро рассеяли отряды Ших-Али-хана, Сурхай-хана и заставили персов поспешно отступить».
Дербент, стратегический город, имел огромное значение, и поэтому прямое российское управление в нём было налажено практически сразу же.
В том же 1806 году один за другим дагестанские владельцы и основная часть вольных обществ вернулись или заново приняли российское подданство: «Владельцы дагестанские бывали всегда не зависимы от Персии и независимо каждый управлял своим владением состоя с давних времен под покровительством и подданством России Дербент, Тарку, владельцы каракайтагские, табасаранские аварски и другие суть неоспоримые тому доказательства».
3 декабря 1808 года Александр I указывал Гудовичу: «Если вы признаете за нужное для прекращения колебаний мыслей в тамошних народах и дабы знали они, что области, прибегающие под мою защиту, не могут быть отлучны от оной, довести до сведения ханов и владельцев Дагестана, Ширвана и все областей, входящих в предначертанную границу, что отныне, впредь Кура, Араке и Арпачай имеют быть границей между российским и персидским владениями (таким образом Чечня и Ингушетия также оказывались внутри российских владений. — Прим.), я разрешаю вам сделать в том смысле от имени вашего прокламацию».
Можно говорить о том, что в 1806 году присоединение Дагестана к России произошло де-факто.
Крупнейший востоковед XIX века Казем-Бек также считал, что «окончательное покорение Дагестан русскими произошло в 1806 году. В пользу этого утверждения свидетельствует и то, что именно с 1806 года царские власти начинают устанавливать прямое российское управление в отдельных частях Дагестана».
Информация