Самые известные российские «выпускники» Французского Иностранного легиона. Зиновий Пешков
Теперь мы поговорим о самых известных уроженцах Российской империи из числа тех, что прошли суровую школу Французского Иностранного легиона. И вначале расскажем о Зиновии Пешкове, жизнь которого хорошо знавший его Луи Арагон назвал «одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира».
Зиновий (Иешуа-Залман) Пешков, старший брат председателя ВЦИК Якова Свердлова и крестный сын А. М. Горького, дослужился до звания генерала французской армии и, помимо прочих наград, получил Военный крест с пальмовой ветвью и Большой крест Почетного легиона. Он был хорошо знаком с Шарлем де Голлем и Анри Филиппом Петеном, встречался с В. И. Лениным, А. Луначарским, Чан Кайши и Мао Цзе Дуном. И столь выдающейся карьере не помешала даже потеря правой руки в одном из боёв в мае 1915 года.
Как Залман Свердлов стал Зиновием Пешковым и почему он уехал из России
Герой нашей статьи родился в 1884 году в Нижнем Новгороде в многодетной ортодоксальной иудейской семье, его отец (настоящая фамилия которого Сердлин) был гравёром (по некоторым данным, даже владельцем гравёрной мастерской).
Братья Свердловы. Крайний слева – Залман, второй справа – Яков
Есть основания полагать, что старший Свердлов сотрудничал с революционерами – изготавливал поддельные печати и клише для документов. Его дети, Залман и Яков (Янкель), тоже были противниками режима, и Залман даже был арестован в 1901 году – мальчик из семьи гравёров использовал мастерскую отца для изготовления листовок, написанным Максимом Горьким (и оказался с ним в одной камере, где окончательно подпал под его влияние).
Зиновий Пешков до отъезда из Нижнего Новгорода
Яков Свердлов, фотография 1904 года
Яков (Янкель) Свердлов был настроен ещё более радикально. Братья часто спорили и ссорились, отстаивая свою точку зрения на методы революционной борьбы и будущее России. Впору вспомнить строки известного стихотворения И. Губермана:
Вечно и нисколько не старея,
Всюду и в любое время года,
Длится, где сойдутся два еврея,
Спор о судьбах русского народа.
Всюду и в любое время года,
Длится, где сойдутся два еврея,
Спор о судьбах русского народа.
Отношения между братьями были настолько натянутыми, что, как утверждают некоторые исследователи, в 1902 году Залман не просто так уехал из дома в Арзамас к Горькому. Дело в том, что тогда Залман попытался отбить у Якова некую девицу, а тот решил донести на него в полицию. К счастью, о его намерении узнал отец, который предупредил старшего сына, и тот, позабыв о своих чувствах, отправился к согласившемуся принять его писателю. А в мастерской отца его заменил родственник – Енох Иегуда, в советское время более известный как Генрих Ягода.
Романтический юноша Енох Иегуда, будущий глава НКВД, фотография сделана в 1912 году. В 1914 году он женился на племяннице Залмана и Якова Свердловых Иде Авербах
У Залмана Свердлова были неплохие актёрские способности, которые отметил даже посетивший Горького В. Немирович-Данченко: на него большое впечатление произвела читка Залманом роли Васьки Пепла (персонаж пьесы «На дне»). И православие Залман принял из чисто меркантильных соображений – ему, еврею, было отказано в приёме в московскую театральную школу. Считается общепризнанным, что крестным отцом Залмана стал Максим Горький. Впрочем, имеются данные, что Горький стал крестным отцом Зиновия «заочно» – на момент крещения, писателя, возможно, уже не было в Арзамасе, и его представлял другой человек. Так или иначе, Зиновий официально взял себе отчество и фамилию именно Горького, который часто называл его в письмах «духовным сыном».
Об отношении отца к крещению сына рассказывают по-разному. Одни утверждают, что он проклял его на каком-то особо страшном иудейском обряде, другие – что сам вскоре крестился и женился на православной женщине.
Но вернемся к нашему герою.
К семье своего крестного отца Зиновий Пешков в то время был настолько близок, что стал жертвой внутрисемейного конфликта: оказался на стороне первой и официальной жены писателя – Екатерины Павловны, а новая, гражданская супруга Горького, актриса Мария Андреева, в отместку попрекала его иждивенчеством и обвиняла в тунеядстве.
Справедливости ради надо сказать, что Горький и сам в то время часто полушутливо называл Зиновия бездельником и шалопаем. Поэтому претензии Андреевой скорее всего были обоснованными.
Екатерина Пешкова, первая жена М. Горького
Горький, его крестник Зиновий и сын Максим (мать которого – Екатерина Пешкова)
Мария Андреева, гражданская жена Горького, член РСДРП с 1904 года (Ленин называл её «товарищ Феномен»). После революции она была комиссаром театров и зрелищ союза коммун Северной области и комиссаром экспертной комиссии Наркомата внешней торговли по Петрограду, заведующей художественно-промышленным отделом советского торгпредства в Германии. Стала инициатором создания Большого драматического театра в Петрограде. Последняя должность – руководитель Московского дома учёных
Такой М. Андрееву увидел И. Репин в 1905 году:
В результате этого конфликта в 1904 году уже не Залман, а Зиновий Алексеевич Пешков отправился в Канаду, а потом – в США, где сменил имя и фамилию, временно став Николаем Заволжским.
Но есть и другая версия: Зиновий мог уехать из России, чтобы избежать мобилизации на фронт Русско-японской войны.
Жизнь в эмиграции
Страна «больших возможностей» и «продвинутой демократии» произвела на него самое неприятное впечатление: несмотря на все усилия, успеха добиться не удалось.
Он пытался заработать на жизнь и литературным трудом: явившись в одно из американских издательств, представился сыном Максима Горького (родным, не крестным) и предложил опубликовать свои рассказы. Развязка этой истории оказалась неожиданной: заплатив гостю 200 долларов, издатель выбросил его рукопись в окно, пояснив, что и то, и другое делает из уважения к его отцу – великому русскому писателю.
Поэтому в марте 1906 года, узнав о приезде Горького в США, Зиновий, позабыв о вражде с Андреевой, приехал к нему и стал исполнять обязанности переводчика, увидев тогда множество знаменитостей – от Марка Твена и Герберта Уэллса до Эрнеста Резерфорда.
М. Горький, М. Андреева и З. Пешков на фотографии, опубликованной в газете «The Washington Times» 3 апреля 1906. Надпись гласит «Горький приехал за деньгами, чтобы освободить Россию»
Популярность Горького во всём мире действительно была велика. В 11-м томе «Кембриджской новейшей истории», вышедшем в 1904 году, в разделе «Литература, искусство, мысль» названы имена четырёх писателей, которые «с наибольшей полнотой выражают настроения современности»: Анатоль Франс, Лев Толстой, Томас Гарди и Максим Горький. В США на одной из встреч Горького с феминистками, желающие пожать ему руку дамы едва не подрались в очереди.
Но эта поездка Горького закончилась скандалом. Недовольные «левыми» взглядами «гостя» издатели американских газет раскопали историю его расставания с первой женой. Результатом стала серия публикаций о том, что бросивший в России жену и детей писатель путешествует сейчас по США с любовницей (напомним, что Андреева была лишь гражданской женой Горького).
Первой «выстрелила» газета «New York World», которая 14 апреля 1906 года на первой полосе поместила две фотографии. Первая была подписана: «Максим Горький, его жена и дети».
Надпись под второй гласила:
«Так называемая мадам Горький, которая на самом деле вовсе не мадам Горький, а русская актриса Андреева, с которой он живет с момента разделения с женой несколько лет назад».
Фотографии газеты «New York World»
В пуританской Америке тех лет это было очень серьёзным компроматом, в результате владельцы гостиниц стали отказываться заселять столь скандальных гостей. Писателю пришлось вначале жить в одной из комнат дома, снимаемого литераторами-социалистами, а потом воспользоваться гостеприимством сочувствующей ему семьи Мартин, которая пригласила изгоев в свое поместье (здесь он продолжал принимать гостей и заниматься литературной работой). Было аннулировано приглашение в Белый дом, администрация женского колледжа Барнард выразила «порицание» профессору Джону Дьюи (известный американский философ первой половины ХХ века) за то, что он допустил на встречу с «двоеженцем» несовершеннолетних студенток. От связей с Горьким отказался даже Марк Твен – один из инициаторов его приглашения в США. Марк Твен заявил тогда:
«Если закон в Америке уважают, то обычай свято блюдут. Законы писаны на бумаге, а обычаи высечены в камне. И от иностранца, посещающего эту страну, ждут соблюдения ее обычаев».
То есть получается, что «демократическая» Америка тех лет жила не по законам, а «по понятиям».
А ведь встречали Горького вот такими картинками:
В итоге получилось только хуже: отношение Горького к США, первоначально вполне благожелательное, резко изменилось, взгляды писателя стали более радикальными. А ведь он продолжал оставаться кумиром левой интеллигенции всего мира. Одним из ответов на эту оскорбительную травлю стал знаменитый рассказ «Город Жёлтого Дьявола».
Из-за этого скандала денег на «нужды революции» Горькому удалось собрать меньше, чем он рассчитывал. Но и сумма в 10 тысяч долларов была весьма внушительной по тем временам: валюта США тогда обеспечивалась золотом, и на рубеже XIX-XX веков золотое содержание одного доллара составляло 0,04837 унций, то есть 1,557514 грамма золота.
21 апреля 2020 года цена унции золота составляла 1688 долларов за унцию, или 4052 рубля 14 копеек за грамм. То есть один доллар США 1906 года стоил бы сейчас примерно 6 311 рублей. Таким образом, если обменять деньги, полученные Горьким, на золото, оказалось бы, что писатель собрал пожертвований на сумму, эквивалентную нынешним 63 миллионам 110 тысячам рублей.
М. Горький и М. Андреева на пароходе, отплывающем от Америки, октябрь 1906 года
В конце 1906 года Горький и его крестник расстались: писатель отправился на остров Капри, Зиновий нанялся помощником кочегара на торговое судно, идущее в Новую Зеландию, где он давно хотел побывать. Здесь ему тоже не понравилось: самодовольных жителей Окленда он назвал «глупыми баранами» и «жалкими овечками», уверенными в том, что живут в лучшей стране мира.
В результате он снова приехал к Горькому и жил на Капри с 1907 про 1910 гг., встречался с В. Лениным, А. Луначарским, Ф. Дзержинским, И. Репиным, В. Вересаевым, И. Буниным и многими другими известными и интересными людьми.
Зиновий Пешков на заднем плане фотографии, где присутствуют Горький и Ленин
Покинуть дом писателя Зиновию опять-таки пришлось из-за скандала, связанного с Марией Андреевой, которая на этот раз обвинила его в краже денег из кассы, куда поступали многочисленные пожертвования от либерально настроенных представителей буржуазии (и российских, и зарубежных из числа тех, кого называли тогда «лимузинными социалистами»). Оскорблённый Пешков ушёл от Горького к другому известному в то время литератору – А. Амфитеатрову, став его секретарем. Горький общения с крестником не прерывал: видимо, обвинения Андреевой не показались ему убедительными.
В это время Пешков женился на Лидии Бураго – дочери казачьего офицера, которая родила от него дочь Елизавету.
Жизнь и судьба Елизаветы Пешковой
Елизавета Пешкова получила хорошее образование, окончив отделение романских языков Римского университета. В 1934 году она вышла замуж за советского дипломата И. Маркова и уехала в СССР. В 1935 году родила сына Александра, а в 1936-1937 гг. снова оказалась в Риме, где её муж, являясь кадровым разведчиком, исполнял обязанности 2-го секретаря посольства. Из Италии они были вынуждены уехать — после того, как власти обвинили И. Маркова в шпионаже. Доказательств вины Маркова они предоставить так и не смогли, из чего можно сделать вывод, что зять Пешкова был профессионалом высокого класса. 17 февраля 1938 года в Москве Елизавета родила второго сына – Алексея, а 31 марта она и Марков были арестованы – уже как итальянские шпионы. После отказа свидетельствовать против мужа Елизавета была отправлена в ссылку на 10 лет. В 1944 году её разыскал бывший советский военный атташе в Риме Николай Биязи, знавший её по работе в Италии, который в это время являлся директором военного института иностранных языков. Он добился возвращения старой знакомой из ссылки и предоставления ей 2-комнатной квартиры и помог отыскать сыновей. В его институте она преподавала французский и итальянский языки, в 1946 году ей даже присвоили звание лейтенанта, а в 1947 назначили заведующей кафедрой итальянского языка.
Елизавета Зиновьевна Пешкова-Маркова в форме лейтенанта, Московский институт военных переводчиков
Но после увольнения Биязи в отставку отправили и его подопечную, приказав ей покинуть Москву. Она работала учительницей французского языка в одной из станиц Краснодарского края, а после реабилитации – медсестрой и библиотекарем-архивистом краеведческого музея Сочи. В 1974 году советские власти разрешили ей посетить могилу отца в Париже, в том же году её нашли итальянские родственники: она потом 5 раз посещала свою сводную сестру Марию (Мария-Вера Фьяски), которая была младше её на 11 лет. Старший сын Елизаветы стал капитаном морской пехоты Советской Армии, младший – журналистом.
Сыновья Елизаветы и внуки Зиновия Пешкова: Алексей и Александр
Но вернёмся теперь к её отцу, Зиновию Пешкову, который сделал ещё одну, тоже неудачную попытку «покорения Америки»: работая в библиотеке университета Торонто, он вложил все деньги в участок земли в Африке, но сделка оказалось крайне неудачной. Так что пришлось возвращаться на Капри – но не к Горькому, а к Амфитеатрову.
Звёзд с неба, как видим, Зиновий Пешков тогда не хватал, но всё изменилось с началом I мировой войны, когда имевший репутацию хронического неудачника 30-летний мужчина нашёл наконец своё место в жизни.
Начало военной карьеры
Поддавшись всеобщему порыву, Зиновий Пешков добрался до Ниццы, где поступил на службу в один из пехотных полков. Когда начальство узнало, что новобранец владеет пятью языками, Зиновию было поручено навести порядок в полковом архиве. После выполнения этого задания ему присвоили звание рядового второго класса, но выяснилось, что принят он в этот полк был по ошибке – не имея французского гражданства, служить Зиновий мог только в Иностранном легионе, во Второй полк которого он и был переведен. К 1 апреля 1915 года он дослужился до звания капрала, но уже 9 мая был тяжело ранен под Аррасом, потеряв большую часть правой руки.
Бывший серкте6арь Сталина Б. Баженов утверждал:
«Когда через некоторое время пришло известие, что он (Зиновий) потерял в боях руку, старик Свердлов страшно разволновался:
"Какую руку?"
И когда оказалось, что правую, торжеству не было предела: по формуле еврейского ритуального проклятия, когда отец проклинает сына, тот должен потерять именно правую руку».
"Какую руку?"
И когда оказалось, что правую, торжеству не было предела: по формуле еврейского ритуального проклятия, когда отец проклинает сына, тот должен потерять именно правую руку».
28 августа 1915 года маршал Жозеф Жоффр наградил Зиновия Пешкова именным оружием и Военным крестом с пальмовой ветвью и, видимо, чтобы окончательно отделаться, подписал приказ о присвоении ему звания лейтенанта. Как раненый легионер, Пешков мог теперь хлопотать о получении французского гражданства и назначении военной пенсии. Любой другой, вероятно, так и прожил бы оставшуюся жизнь инвалидом, периодически выступающим перед слушателями на торжественных собраниях, посвящённых празднованию какой-нибудь даты. Но Зиновий Пешков не был «любым». Залечив рану, он добился возвращения на военную службу.
Зиновий Пешков, июнь 1916 года
С 22 июня 1916 года занимался штабной работой, а затем пошёл по дипломатической линии: отправился в США, где находился до начала 1917 года. Вернувшись в Париж, получил звание капитана, орден Почётного легиона («за исключительные заслуги по отношению к странам-союзникам») и французское гражданство.
Дипломатические поручения в России
В мае того же года Пешков в ранге дипломатического сотрудника III класса прибыл в Петроград как представитель Франции при военном министерстве России, которое возглавлял тогда А. Керенский (от Керенского Пешков успел получить орден Святого Владимира 4-й степени). В Петрограде Зиновий после долгой разлуки встретился с Горьким.
Имеются сведения о встрече Пешкова с Яковом Свердловым. По одной из версий, братья при встрече «не узнали» друг друга и рук не пожали. По другой, надолго уединились в комнате (из которой «вышли с белыми лицами»), беседа явно не задалась и привела к окончательному разрыву отношений. По третьей, на которой настаивает Я. Этингер, ссылаясь на свидетельство сводного брата Якова Свердлова Германа, Зиновий «в ответ на попытку брата заключить его в объятия резко оттолкнул его, заявив, что будет вести беседу только на французском языке». Последняя версия кажется мне наиболее правдоподобной.
А вот другой брат Зиновия, Вениамин, в 1918 году вернулся в охваченную гражданской войной Россию из благополучной Америки, где работал в одном из банков. Он исполнял обязанности наркома путей сообщения, в 1926 году стал членом президиума ВСНХ, потом был заведующим научно-техническим отделом ВСНХ, секретарём Всесоюзной ассоциации работников науки и техники и директором дорожного НИИ.
После октябрьской революции Зиновий Пешков ненадолго вернулся во Францию, но возвратился в Россию в 1918 году уже в качестве антантовского «куратора» Колчака, которому привёз акт о признании его «верховным правителем» России. За это «омский правитель» наградил его орденом Святого Владимира 3-й степени.
Возможно, вы слышали исторический анекдот о том, что из ставки Колчака З. Пешков отправил оскорбительную и угрожающую телеграмму брату Якову, в которой были слова: «мы повесим» (тебя и Ленина). Как относиться к таким сообщениям?
Надо понимать, что Пешков не был частным лицом и тем более не был офицером белой армии. Напротив, в то время он был французским дипломатом высокого ранга. Слово «мы» в его телеграмме, адресованное председателю ВЦИК Советской России, следовало бы читать не «я и Колчак», а «Франция и страны Антанты». И это означало бы признание факта участия Франции в гражданской войне в России на стороне «белых» – именно то, что это государство всегда отрицало и отрицает (как и Великобритания, США, Япония), представляя присутствие своих войск на территории чужой страны как «гуманитарную миссию». Большевики опубликовали бы эту телеграмму в газетах и потом на всех конференциях тыкали бы в неё французов, как драную кошку в наделанную ею лужу. А Пешков бы вылетел с государственной службы с «чёрным билетом». Но слабоумным этот человек никогда не был, и потому такой телеграммы (которую, кстати, никто и никогда не видел и в руках не держал) не отправлял.
Затем Пешков находился в составе французской миссии при Врангеле и в возглавляемой меньшевиками Грузии.
Следует сказать, что выбор Пешкова в качестве французского эмиссара не был слишком удачным: очень многие и в штабе Колчака, и у Врангеля ему не доверяли и подозревали в шпионаже на «красных».
14 января 1920 года Зиновий ненадолго вернулся на военную службу, став капитаном 1-го бронекавалерийского полка Иностранного легиона, в котором служили в основном бывшие белогвардейские офицеры, но 21 января 1921 года снова оказался на дипломатической работе.
В 1921 году Пешков ненадолго становится общественным секретарем Международной комиссии помощи, голодающим в России. Но, по многочисленным свидетельствам знавших его людей, никакого интереса ни к своей семье, ни к оставленной Родине он ни тогда, ни потом не проявлял. Какого-то особенного энтузиазма у него новая работа не вызывала: он упорно добивался разрешения вернуться на военную службу. Наконец, в 1922 году ему удалось получить назначение в Марокко.
Снова в строю
В 1925 году Зиновий Пешков в качестве командира батальона Первого полка Иностранного легиона (40 его солдат были русскими) принял участие в Рифской войне, получив ранение в левую ногу, второй Военный крест с пальмовой ветвью и заработав у своих подчинённых странное и забавное прозвище — Красный Пингвин. Находясь в госпитале, он написал книгу «Звуки горна. Жизнь в Иностранном легионе», которая была издана в 1926 году в США, а в 1927 году вышла во Франции под названием «Иностранный легион в Марокко».
В предисловии к одному из изданий этой книги А. Моруа пишет:
«Иностранный легион – больше чем армия военных, это институт. Из бесед с Зиновием Пешковым создается впечатление о почти религиозном характере этого института. Зиновий Пешков говорит о легионе с горящими глазами, он как бы апостол этой религии».
Зиновий Пешков в мундире майора, 1926 год
С 1926 по 1937 гг. Пешков вновь находился на дипломатической службе (с 1926 по 1930 гг. – в МИД Франции, с 1930 по 1937 – в миссии Верховного комиссара в Леванте), а затем возвращается в Марокко командиром 3-го батальона Второго пехотного полка Иностранного легиона. После начала II мировой войны воевал на Западном фронте, о бегстве из Франции рассказывал потом маловероятную историю о том, как взял в заложники немецкого офицера и потребовал самолёт до Гибралтара. По более вероятной версии, его соединение оказалось в составе войск, верных вишистскому правительству. Не желая служить «предателю Петену», Пешков подал в отставку по причине достижения возрастного предела для своего звания, после чего спокойно выехал в Лондон.
В конце 1941 года был представителем де Голля в колониях Южной Африки, занимался охраной союзных транспортов, в 1943 – получил звание генерала.
Зиновий Пешков в генеральской форме
Французский дипломат Зиновий Пешков
В апреле 1944 года Пешков окончательно перешёл на дипломатическую работу и был отправлен в ставку Чан Кайши, с которым ему суждено было ещё раз встретиться в 1964 году – на острове Тайвань.
2 сентября 1945 года Зиновий в составе французской делегации находился на борту линкора «Миссури», где был подписан пакт о капитуляции Японии.
Японская делегация на линкоре «Миссури», 2 сентября 1945 года
С 1946 по 1949 гг. Пешков находился на дипломатической работе в Японии (в ранге главы французской миссии). В 1950 году он вышел в отставку, получив напоследок звание корпусного генерала. Последнее большое дипломатическое поручение он выполнил в 1964 году, вручив Мао Цзэдуну официальный документ о признании Францией коммунистического Китая.
27 ноября 1966 года он умер в Париже и был похоронен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. На плите, согласно его завещанию, была высечена надпись: «Зиновий Пешков, легионер».
Как мы видим, Зиновий Пешков придавал очень большое значение своей службе в Иностранном легионе, был храбр, имел боевые награды, однако никаких особых военных подвигов в своей жизни не совершил и большую часть жизни был не военным, а дипломатом. На дипломатическом поприще он и добился наибольших успехов. В этом отношении он значительно уступает многим другим русским «волонтёрам» легиона, например, Д. Амилахвари и С. Андоленко. О С. П. Андоленко, который сумел дослужиться до звания бригадного генерала и должностей командира полка и заместителя инспектора легиона, было рассказано в статье «Российские волонтеры Французского Иностранного легиона». А о Дмитрии Амилахвари мы ещё поговорим в статье «Французский Иностранный легион в I и II мировых войнах».
Гораздо более преуспел на военном поприще служивший в «Русском легионе чести» (входившем в состав Марокканской дивизии) Родион Яковлевич Малиновский, дважды Герой Советского Союза, Народный герой Югославии, советский маршал, ставший министром обороны СССР.
О нём будет рассказано в следующей статье.
- Рыжов В.А.
- Зуавы. Новые и необычные военные части Франции
Рыжов В. А. Экзотические военные части Франции. Тиральеры
Рыжов В. А. Спаги. Экзотические кавалерийские соединения французской армии
Рыжов В. А. Французская военная экзотика. Марокканские гумьеры
Рыжов В. А. «Псы войны» Французского Иностранного легиона
Рыжов В. А. Российские волонтеры Французского Иностранного легиона
Информация