Круглые суда адмирала Попова. Часть 2. Закладка «Новгорода»
12 октября 1870 года состоялся «высочайший» выбор типовой поповки, а 31 октября состоялось общее обсуждение проекта в кораблестроительном отделении морского технического комитета. 6 ноября проект подписал управляющий министерством. Кроме финансовых и технических соображений, при выборе круглого судна именно диаметра 29,26 метра исходили еще из возможностей дальнейшего ремонта данного корабля в Севастопольском эллинге РОПиТ.
Подготовка к строительству первой поповки в Петербурге развернулась полным ходом в начале 1871 года. В Новом Адмиралтействе строился временный стапель. Металл сразу для двух судов распределили сразу между пятью предприятиями: петербургскими заводами — Русского общества механических и горных заводов и Балтийским литейным и судостроительным; волжскими — Камским и Сормовским; наибольшее по массе количество металла поставлял Райволовский завод, расположенный в Финляндии. Броневые железные плиты поручили прокатать Ижорскому заводу. В конкурсе на постройку котлов и паровых машин предпочтение отдали петербургскому заводу Берда. Это старейшее предприятие, занимавшееся изготовлением силовых установок для российского флота, обязалось поставить механизмы для первой поповки к 01.07.1872.
Петербургский порт всю эту кооперацию организовал достаточно эффективно. 1 апреля судостроители приступили к сборке корпуса на болтах; она велась безостановочно, в две смены, днем и ночью. Для удобства работ к помосту были пристроены шлюзы с трапами втаскивания конструкций большой массы. Осенью над строительной площадкой был оборудован навес с боковыми стенками. Церемония закладки судна состоялась17 декабря. Кораблю дали название «Новгород». В этот день Александру II продемонстрировали почти собранный корпус. Руководил работами корабельный инженер подпоручик Глазырин Н.К. К новому году корпус разобрали и начали подготовку частей судов к отправке на юг.
К этому времени в Николаевском порту сумели, в основном, подготовиться к сборке кораблей. На северном берегу Ингула были устроены стапели, а неподалеку, непосредственно на земле, установили оборудование и станки будущей броненосной мастерской. В последние десять дней января 1872 года первые листы корпуса второй поповки, которой присвоили название «Киев», установили на стапеле. На первых порах строительством этого корабля ведал подпоручик фон Хемниц.
Из-за нехватки технических и финансовых средств в 1872 году закладку остальных поповок вначале отложили на следующий год, а потом и на неопределенное время. Кроме того, новизна типа судна, поспешность его разработки, постоянные улучшения, которые вносились автором прямо на стапеле, привели в конечном итоге к последовательной постройке двух разных по техническим элементам судов. В марте Попов А.А. убедил руководство министерства приобрести для «Киева» новые, более компактные и легкие вертикальные паровые машины, после этого предложил увеличить калибр орудий и толщину брони... Пришлось строительство «Киева» остановить до окончания испытаний «Новгорода».
В Николаев первая партия частей поповки была доставлена 21 марта. Перевозки осуществляли по договору с транспортным обществом «Дружина» и российским судоходным. До того как в строй была введена железнодорожная ветка на Николаев грузы направляли в Одессу, после чего пароходами и баржами доставлялся в адмиралтейство. Даже после открытия прямого железнодорожного сообщения тяжеловесные и крупногабаритные части поповок из-за слабости пути приходилось заводить прежним путем. Зимой, когда Ингул и Буг покрывались льдом, перевозки приостанавливались. Части машин и котлы доставлялись морем из Петербурга, вокруг Европы.
Сборку «Новгорода» в Николаевском адмиралтействе начали 29 марта 1872 года под руководством Мордвинова А.В. и она затянулась на год. Нарушались графики перевозок из Волжского района и Петербурга. Рабочие собранные по всей России оказались малоопытны. Наблюдалась нехватка металлообрабатывающих станков и ручного инструмента, которые вновь доставляли из Англии. Так же в Англии пришлось заказать часть строительного леса — подрядчики запросили за данный материал такую сумму, что оказалось дешевле приобрести и доставить оттуда русские же бревна. Срок готовности котлов и паровых машин задержался более чем на 3 месяца: монтаж первою из машин начался лишь 27 октября. После долгих переговоров с начальством удалось перенести дату спуска корабля, теперь уже с установленными, опробованными механизмами. Причем, из-за желания генерал-адмирала поприсутствовать во время спуска и испытаний, сроки готовности «Новгорода» пришлось привязать к дате его приезда!
Спешка в адмиралтействе в первые пару месяцев 1873 года творилась невообразимая: около 2000 рабочих ежедневно, невзирая на праздники, круглосуточно вели сборку поповки. Великий князь в марте смилостивился над строителями, перенеся на конец мая дату приезда. В последующие три месяца работы велись спокойнее. «Новгород» 21 мая торжественно сошел на воду. Первый черноморский броненосец также стал первым русским крупным кораблем, который был спущен с броней и всеми механизмами.
Набор корпуса «Новгорода» выполнялся по бракетной клетчатой системе. Он состоял из одинаковых радиальных шпангоутов и стрингеров – «круговых внутренних килей». Закрытые наружной и внутренней железными обшивками они образовывали двойное водонепроницаемое дно, а с круговой внутренней переборкой — такой же борт. Таким образом обеспечивался высокий, для того времени, уровень непотопляемости корабля. Часть специально усиленного набора являлась фундаментом для котлов и механизмов. Пояса внутренней обшивки располагались поперек, а наружной — вдоль судна, что позволило при сборке использовать обычные стандартные узкие листы, не прибегая к раскрою «из больших дорогостоящих листов». Броневые плиты борта устанавливались двумя поясами: для нижнего использовали 178-миллиметровые плиты, верхнего — 229-миллиметровые. Чтобы упростить подгонку плит по обводу корпуса, который имел двойную погибь, их устанавливали вертикально, с одинаковой кривизной и обшивали снаружи деревянными чаками. К обшивке броня крепилась на металлические швеллеры и тиковую подкладку, приравненные к 51-миллиметровым плитам по «силе сопротивления».
Круглый остов корпуса, имеющего единственный выступ в корме, накрывался выпуклой палубой, которая состояла из трех слоев листов железа. Толщина внутренних листов 19 миллиметров, остальных —25,4 миллиметров. Наружные листы палубы для удобства передвижения получили специальную насечку. В центре устанавливался круговой барбет, который во всех документах именовался «неподвижной открытой башней». Для его бронирования использовались те же листы что и для верхнего пояса борта. Здесь устанавливались два 280- миллиметровых нарезные орудия Крупна, массой 26 тонн. Каждая артиллерийская установка наводилась и стреляла самостоятельно. Боеприпасы подавались через центральный люк («трубу») выполненный в центре барбета. Станки перемещались по специальным платформам вокруг люка.
В носовой части поповки имелась железная эллиптическая надстройка, которая играла роль небронированного надводного борта. Каюта командира, кают-компания и жилые помещения для команды находились в ней, остальные моряки размещались под надстройкой на навесной палубе. Прямо под башней устроили каюты механиков. Поповка не имела боевой рубки. Компас и ходовой штурвал поставили за барбетом на легких подмостках, а «боевой штурвал» — за шахтой светового люка, под палубой. Малый надводный борт и образования палубы давали возможность обойтись без шлюпбалок. Паровые катера, четырех- и шестивесельные ялы, на палубу поднимались при помощи салазок, снабженных роульсами. Ялы устанавливались в кормовой части корабля на откидных железных блоках.
В состав силовой установки корабля входило шесть горизонтальных паровых машин Вульфа и восемь огнетрубных цилиндрических котлов, установленных симметрично диаметральной плоскости в двух машинных и двух котельных отделениях. Каждая машина приводила в движение отдельный четырехлопастной винт конструкции Гриффита. Между двойным бортом и котельными отделениями находились угольные ямы. Световой люк машинного отделения и основания дымовых труб бронировались 152- миллиметровыми плитами.
Вентиляция помещений осуществлялась, по мнению конструктора, наилучшим образом. В котельных отделениях имелось по два воздуховода, раструбы которых были выведены около дымовых труб попарно, машинные — световой люк, выполненный в корме. Естественная вентиляция производилась через люк в барбете, искусственная — осуществлялась при помощи двух вентиляторных машин.
Весь метал и большинство механизмов были отечественного производства. В Англии закупили лишь паровой брашпиль, а также пожарную помпу обслуживающую водоотливную систему непроницаемых отделений судна, предложенную лейтенантом Макаровым С.О. (в систему входили магистральный трубопровод, проходящий над вторым дном и соединенный со всеми отделениями отдельными шлангами).
Поповка во время постройки увеличилась в диаметре на 1500 мм. Это произошло в связи с вертикальной постановкой броневых плит, которые вызвали уширение корпуса при его последующей обшивке чаками, а потом и деревянной обшивкой. Сделать подобную обшивку, а затем покрыть подводную часть медными листами предложил вице-адмирал Аркас Н.А. Главный командир Черноморского флота и портов. Все это выполнили еще на стапеле. Чугунные винты заказанные Берду пришлось заменить бронзовыми. Для предохранения от повреждений плоского днища, при возможной посадке на мель, а также чтобы уменьшить размахи качки, поповка снабжалась продольными наружными килями. Согласно проекту их было семь, а при строительстве количество увеличилось до двенадцати. Высота 200 миллиметров. Водоизмещение в результате «улучшений» возросло на 400 тонн, а осадка на 300 мм.
После спуска через три дня броненосец развел пары и пошел своим ходом. При неопытной машинной команде и половинных оборотах машин (вместо 100—120 об/мин 62) поповка развила скорость 6 узлов — «не хуже балтийских мониторов», докладывал в Петербург Попов А.А. На официальных испытаниях, которые были проведены в самом начале августа, при 104 оборотах в минуту корабль развил скорость в 7 узлов. При этом расход угля, в зависимости от его качества, достигал 1,6—2 тонн в час. Испытания в полном объеме так и не выполнили, торопясь подготовить к царскому смотру «Новгород»; не определили даже индикаторную силу машин, комиссия в спешке ее признала удовлетворительной.
Поповка в начале сентября перешла в Севастополь, где 11 числа ее посетил Александр II и Милютин Д.А.
На создателей и экипаж удивительного судна посыпались награды, а военный министр в дневнике скептически записал: «Не верится, что данная круглая машина в действительности является морским судном». Видимо, не верил в это и Аркас Н.А., приставивший в первых плаваниях к «Новгороду» шхуну-конвоира, без которой поповка в море не выпускалась. После торжественных осмотров на судно наконец-то было погружено оба орудия. Артиллерийскую систему до конца месяца испытали и наладили. Во время пробных стрельб главное внимание уделяли станкам и платформам, разработанным генерал-майором Пестичем Ф.Б., впервые установленным в барбете. Испытания проходили под руководством самого конструктора. При первых пробах выяснилась слабость стопоров станков, что вызывало поворачивание при выстреле. Конструкция была немедленно усилена, однако легенда о кружении поповки во время стрельбы осталась... Перед русско-турецкой войной были установлены новые прицельные приспособления, а позднее и приборы управления стрельбой при волнении («проводники Давыдова»). Орудия «Новгорода», по данным артиллеристов, могли пробивать броню, которая равнялась их калибру, на дальности до 4 кабельтов, поэтому большинство стрельб осуществляли на малых дистанциях. Однако при угле возвышения ствола 14,5 градусов дальность полета снаряда составляла 23 кабельтовых. Скорострельность был крайне низкой: если на поворот на 180 градусов уходило всего 2—3 минуты, то для ручного заряжения требовалось минимум 10 минут. В октябре Попов А.А. начал экспериментировать с винтами, изменяя их шаг. При помощи понтонов собственного изобретения он мог приподнимать корму и переставлять лопасти. При этом выяснялось поведение судна на волнении. Один раз адмирал увлекся свежей погодой настолько, что чуть было не утопил собственное детище: вода, легко взбегавшая на палубу через парусину, которая заменяла верхний слой бронелистов и люк барбета потоками начала затапливать внутренние помещения судна. С трудом ушли в Севастополь. Всю зиму и часть весны 1874 года поповка провела в мастерских РОПиТ. Здесь она впервые была поднята на эллинг: лопасти винтов установили окончательно (их шаг, считая от ближних в диаметральной плоскости составил — 3,05, 3,35 и 3,66 метра). В носу, сквозь двойной борт была вмонтирована специальная «секретная» труба для выдвижения шеста с миной. Приспосабливая судно для морских переходов, были созданы надстройки на палубе: от кормы до барбета соорудили две каюты, а на крышах данных кают — мостик, куда перенесли компас и штурвал, защищенные легкой рубкой от непогоды. На новую палубу был выведен кап светового люка, а также были установлены шлюпбалки для рабочих шлюпок. Клюзы якорей были подняты на крышу носовой надстройки, крылья ходового мостика раскинулись по ее бортам. Ропитовцы через год передвинули данные крылья к дымовым трубам, соединив их с кормовым мостиком. На центральный люк барбета была установлена большая вентиляционная труба, а мачта-шест перенесена к передней стенке штурманской рубки. В тоже время, «за ненадобностью», были сняты вентиляционные машины.
Капитана первого ранга Вогака И.К., первого командира «Новгорода», в начале 1874 года перевели на «Петр Великий». Его место занял капитан-лейтенант Бистром К.Р., бывший старшим офицером на поповке. Летом 1874 года «Новгород» смог развить ход в 7,5 узлов. Позднее, из-за некачественной и несовершенной силовой установки, скорость судна была гораздо ниже, а через 2 года были введены ограничения на давление пара. В 1875 году начались длительные испытания судна в море, проводившиеся по специальной программе составленной Поповым А.А. «Новгород» подолгу находился в море, осваивая театр будущих военных действий: судно совершило рейс на Кавказское побережье, затем на Азовское море, дойдя до Таганрога. Корабль на ходу зарывался в волну, образуя большой бурун в носовой части и даже при сильном волнении имел плавную и равномерную качку с амплитудами до 7—10 градусов. В свежую погоду, при противном ветре, броненосец сильно терял в ходе, а по подстройке волны шли. Течением и ветром «Новгород» сносило с курса, приходилось управляться только машинами. Весной 1877 года, во время учений у Очакова, «Новгорода», снявшись с якоря, практически не двигался при встречном течении и 8-балльном ветре... Командир отряда судов докладывал «В таких условиях действовать придется на якоре».
Подготовка к строительству первой поповки в Петербурге развернулась полным ходом в начале 1871 года. В Новом Адмиралтействе строился временный стапель. Металл сразу для двух судов распределили сразу между пятью предприятиями: петербургскими заводами — Русского общества механических и горных заводов и Балтийским литейным и судостроительным; волжскими — Камским и Сормовским; наибольшее по массе количество металла поставлял Райволовский завод, расположенный в Финляндии. Броневые железные плиты поручили прокатать Ижорскому заводу. В конкурсе на постройку котлов и паровых машин предпочтение отдали петербургскому заводу Берда. Это старейшее предприятие, занимавшееся изготовлением силовых установок для российского флота, обязалось поставить механизмы для первой поповки к 01.07.1872.
Петербургский порт всю эту кооперацию организовал достаточно эффективно. 1 апреля судостроители приступили к сборке корпуса на болтах; она велась безостановочно, в две смены, днем и ночью. Для удобства работ к помосту были пристроены шлюзы с трапами втаскивания конструкций большой массы. Осенью над строительной площадкой был оборудован навес с боковыми стенками. Церемония закладки судна состоялась17 декабря. Кораблю дали название «Новгород». В этот день Александру II продемонстрировали почти собранный корпус. Руководил работами корабельный инженер подпоручик Глазырин Н.К. К новому году корпус разобрали и начали подготовку частей судов к отправке на юг.
К этому времени в Николаевском порту сумели, в основном, подготовиться к сборке кораблей. На северном берегу Ингула были устроены стапели, а неподалеку, непосредственно на земле, установили оборудование и станки будущей броненосной мастерской. В последние десять дней января 1872 года первые листы корпуса второй поповки, которой присвоили название «Киев», установили на стапеле. На первых порах строительством этого корабля ведал подпоручик фон Хемниц.
Из-за нехватки технических и финансовых средств в 1872 году закладку остальных поповок вначале отложили на следующий год, а потом и на неопределенное время. Кроме того, новизна типа судна, поспешность его разработки, постоянные улучшения, которые вносились автором прямо на стапеле, привели в конечном итоге к последовательной постройке двух разных по техническим элементам судов. В марте Попов А.А. убедил руководство министерства приобрести для «Киева» новые, более компактные и легкие вертикальные паровые машины, после этого предложил увеличить калибр орудий и толщину брони... Пришлось строительство «Киева» остановить до окончания испытаний «Новгорода».
В Николаев первая партия частей поповки была доставлена 21 марта. Перевозки осуществляли по договору с транспортным обществом «Дружина» и российским судоходным. До того как в строй была введена железнодорожная ветка на Николаев грузы направляли в Одессу, после чего пароходами и баржами доставлялся в адмиралтейство. Даже после открытия прямого железнодорожного сообщения тяжеловесные и крупногабаритные части поповок из-за слабости пути приходилось заводить прежним путем. Зимой, когда Ингул и Буг покрывались льдом, перевозки приостанавливались. Части машин и котлы доставлялись морем из Петербурга, вокруг Европы.
Сборку «Новгорода» в Николаевском адмиралтействе начали 29 марта 1872 года под руководством Мордвинова А.В. и она затянулась на год. Нарушались графики перевозок из Волжского района и Петербурга. Рабочие собранные по всей России оказались малоопытны. Наблюдалась нехватка металлообрабатывающих станков и ручного инструмента, которые вновь доставляли из Англии. Так же в Англии пришлось заказать часть строительного леса — подрядчики запросили за данный материал такую сумму, что оказалось дешевле приобрести и доставить оттуда русские же бревна. Срок готовности котлов и паровых машин задержался более чем на 3 месяца: монтаж первою из машин начался лишь 27 октября. После долгих переговоров с начальством удалось перенести дату спуска корабля, теперь уже с установленными, опробованными механизмами. Причем, из-за желания генерал-адмирала поприсутствовать во время спуска и испытаний, сроки готовности «Новгорода» пришлось привязать к дате его приезда!
Спешка в адмиралтействе в первые пару месяцев 1873 года творилась невообразимая: около 2000 рабочих ежедневно, невзирая на праздники, круглосуточно вели сборку поповки. Великий князь в марте смилостивился над строителями, перенеся на конец мая дату приезда. В последующие три месяца работы велись спокойнее. «Новгород» 21 мая торжественно сошел на воду. Первый черноморский броненосец также стал первым русским крупным кораблем, который был спущен с броней и всеми механизмами.
Набор корпуса «Новгорода» выполнялся по бракетной клетчатой системе. Он состоял из одинаковых радиальных шпангоутов и стрингеров – «круговых внутренних килей». Закрытые наружной и внутренней железными обшивками они образовывали двойное водонепроницаемое дно, а с круговой внутренней переборкой — такой же борт. Таким образом обеспечивался высокий, для того времени, уровень непотопляемости корабля. Часть специально усиленного набора являлась фундаментом для котлов и механизмов. Пояса внутренней обшивки располагались поперек, а наружной — вдоль судна, что позволило при сборке использовать обычные стандартные узкие листы, не прибегая к раскрою «из больших дорогостоящих листов». Броневые плиты борта устанавливались двумя поясами: для нижнего использовали 178-миллиметровые плиты, верхнего — 229-миллиметровые. Чтобы упростить подгонку плит по обводу корпуса, который имел двойную погибь, их устанавливали вертикально, с одинаковой кривизной и обшивали снаружи деревянными чаками. К обшивке броня крепилась на металлические швеллеры и тиковую подкладку, приравненные к 51-миллиметровым плитам по «силе сопротивления».
Круглый остов корпуса, имеющего единственный выступ в корме, накрывался выпуклой палубой, которая состояла из трех слоев листов железа. Толщина внутренних листов 19 миллиметров, остальных —25,4 миллиметров. Наружные листы палубы для удобства передвижения получили специальную насечку. В центре устанавливался круговой барбет, который во всех документах именовался «неподвижной открытой башней». Для его бронирования использовались те же листы что и для верхнего пояса борта. Здесь устанавливались два 280- миллиметровых нарезные орудия Крупна, массой 26 тонн. Каждая артиллерийская установка наводилась и стреляла самостоятельно. Боеприпасы подавались через центральный люк («трубу») выполненный в центре барбета. Станки перемещались по специальным платформам вокруг люка.
В носовой части поповки имелась железная эллиптическая надстройка, которая играла роль небронированного надводного борта. Каюта командира, кают-компания и жилые помещения для команды находились в ней, остальные моряки размещались под надстройкой на навесной палубе. Прямо под башней устроили каюты механиков. Поповка не имела боевой рубки. Компас и ходовой штурвал поставили за барбетом на легких подмостках, а «боевой штурвал» — за шахтой светового люка, под палубой. Малый надводный борт и образования палубы давали возможность обойтись без шлюпбалок. Паровые катера, четырех- и шестивесельные ялы, на палубу поднимались при помощи салазок, снабженных роульсами. Ялы устанавливались в кормовой части корабля на откидных железных блоках.
В состав силовой установки корабля входило шесть горизонтальных паровых машин Вульфа и восемь огнетрубных цилиндрических котлов, установленных симметрично диаметральной плоскости в двух машинных и двух котельных отделениях. Каждая машина приводила в движение отдельный четырехлопастной винт конструкции Гриффита. Между двойным бортом и котельными отделениями находились угольные ямы. Световой люк машинного отделения и основания дымовых труб бронировались 152- миллиметровыми плитами.
Вентиляция помещений осуществлялась, по мнению конструктора, наилучшим образом. В котельных отделениях имелось по два воздуховода, раструбы которых были выведены около дымовых труб попарно, машинные — световой люк, выполненный в корме. Естественная вентиляция производилась через люк в барбете, искусственная — осуществлялась при помощи двух вентиляторных машин.
Весь метал и большинство механизмов были отечественного производства. В Англии закупили лишь паровой брашпиль, а также пожарную помпу обслуживающую водоотливную систему непроницаемых отделений судна, предложенную лейтенантом Макаровым С.О. (в систему входили магистральный трубопровод, проходящий над вторым дном и соединенный со всеми отделениями отдельными шлангами).
Поповка во время постройки увеличилась в диаметре на 1500 мм. Это произошло в связи с вертикальной постановкой броневых плит, которые вызвали уширение корпуса при его последующей обшивке чаками, а потом и деревянной обшивкой. Сделать подобную обшивку, а затем покрыть подводную часть медными листами предложил вице-адмирал Аркас Н.А. Главный командир Черноморского флота и портов. Все это выполнили еще на стапеле. Чугунные винты заказанные Берду пришлось заменить бронзовыми. Для предохранения от повреждений плоского днища, при возможной посадке на мель, а также чтобы уменьшить размахи качки, поповка снабжалась продольными наружными килями. Согласно проекту их было семь, а при строительстве количество увеличилось до двенадцати. Высота 200 миллиметров. Водоизмещение в результате «улучшений» возросло на 400 тонн, а осадка на 300 мм.
После спуска через три дня броненосец развел пары и пошел своим ходом. При неопытной машинной команде и половинных оборотах машин (вместо 100—120 об/мин 62) поповка развила скорость 6 узлов — «не хуже балтийских мониторов», докладывал в Петербург Попов А.А. На официальных испытаниях, которые были проведены в самом начале августа, при 104 оборотах в минуту корабль развил скорость в 7 узлов. При этом расход угля, в зависимости от его качества, достигал 1,6—2 тонн в час. Испытания в полном объеме так и не выполнили, торопясь подготовить к царскому смотру «Новгород»; не определили даже индикаторную силу машин, комиссия в спешке ее признала удовлетворительной.
Поповка в начале сентября перешла в Севастополь, где 11 числа ее посетил Александр II и Милютин Д.А.
На создателей и экипаж удивительного судна посыпались награды, а военный министр в дневнике скептически записал: «Не верится, что данная круглая машина в действительности является морским судном». Видимо, не верил в это и Аркас Н.А., приставивший в первых плаваниях к «Новгороду» шхуну-конвоира, без которой поповка в море не выпускалась. После торжественных осмотров на судно наконец-то было погружено оба орудия. Артиллерийскую систему до конца месяца испытали и наладили. Во время пробных стрельб главное внимание уделяли станкам и платформам, разработанным генерал-майором Пестичем Ф.Б., впервые установленным в барбете. Испытания проходили под руководством самого конструктора. При первых пробах выяснилась слабость стопоров станков, что вызывало поворачивание при выстреле. Конструкция была немедленно усилена, однако легенда о кружении поповки во время стрельбы осталась... Перед русско-турецкой войной были установлены новые прицельные приспособления, а позднее и приборы управления стрельбой при волнении («проводники Давыдова»). Орудия «Новгорода», по данным артиллеристов, могли пробивать броню, которая равнялась их калибру, на дальности до 4 кабельтов, поэтому большинство стрельб осуществляли на малых дистанциях. Однако при угле возвышения ствола 14,5 градусов дальность полета снаряда составляла 23 кабельтовых. Скорострельность был крайне низкой: если на поворот на 180 градусов уходило всего 2—3 минуты, то для ручного заряжения требовалось минимум 10 минут. В октябре Попов А.А. начал экспериментировать с винтами, изменяя их шаг. При помощи понтонов собственного изобретения он мог приподнимать корму и переставлять лопасти. При этом выяснялось поведение судна на волнении. Один раз адмирал увлекся свежей погодой настолько, что чуть было не утопил собственное детище: вода, легко взбегавшая на палубу через парусину, которая заменяла верхний слой бронелистов и люк барбета потоками начала затапливать внутренние помещения судна. С трудом ушли в Севастополь. Всю зиму и часть весны 1874 года поповка провела в мастерских РОПиТ. Здесь она впервые была поднята на эллинг: лопасти винтов установили окончательно (их шаг, считая от ближних в диаметральной плоскости составил — 3,05, 3,35 и 3,66 метра). В носу, сквозь двойной борт была вмонтирована специальная «секретная» труба для выдвижения шеста с миной. Приспосабливая судно для морских переходов, были созданы надстройки на палубе: от кормы до барбета соорудили две каюты, а на крышах данных кают — мостик, куда перенесли компас и штурвал, защищенные легкой рубкой от непогоды. На новую палубу был выведен кап светового люка, а также были установлены шлюпбалки для рабочих шлюпок. Клюзы якорей были подняты на крышу носовой надстройки, крылья ходового мостика раскинулись по ее бортам. Ропитовцы через год передвинули данные крылья к дымовым трубам, соединив их с кормовым мостиком. На центральный люк барбета была установлена большая вентиляционная труба, а мачта-шест перенесена к передней стенке штурманской рубки. В тоже время, «за ненадобностью», были сняты вентиляционные машины.
Капитана первого ранга Вогака И.К., первого командира «Новгорода», в начале 1874 года перевели на «Петр Великий». Его место занял капитан-лейтенант Бистром К.Р., бывший старшим офицером на поповке. Летом 1874 года «Новгород» смог развить ход в 7,5 узлов. Позднее, из-за некачественной и несовершенной силовой установки, скорость судна была гораздо ниже, а через 2 года были введены ограничения на давление пара. В 1875 году начались длительные испытания судна в море, проводившиеся по специальной программе составленной Поповым А.А. «Новгород» подолгу находился в море, осваивая театр будущих военных действий: судно совершило рейс на Кавказское побережье, затем на Азовское море, дойдя до Таганрога. Корабль на ходу зарывался в волну, образуя большой бурун в носовой части и даже при сильном волнении имел плавную и равномерную качку с амплитудами до 7—10 градусов. В свежую погоду, при противном ветре, броненосец сильно терял в ходе, а по подстройке волны шли. Течением и ветром «Новгород» сносило с курса, приходилось управляться только машинами. Весной 1877 года, во время учений у Очакова, «Новгорода», снявшись с якоря, практически не двигался при встречном течении и 8-балльном ветре... Командир отряда судов докладывал «В таких условиях действовать придется на якоре».
- Круглые суда адмирала Попова. Часть 1. История создания круглых броненосцев для Черного моря
Круглые суда адмирала Попова. Часть 2. Закладка «Новгорода»
Круглые суда адмирала Попова. Часть 3. «Вице-адмирал Попов»
Круглые суда адмирала Попова. Часть 4. Поповки в русско-турецкой войне и новые идеи
Круглые суда адмирала Попова. Часть 5. Императорская яхта «Ливадия»
Круглые суда адмирала Попова. Часть 6. Судьба поповок
Информация