Из тьмы веков: война и мир в гомеровской Греции
В Древней Греции бегство с поля боя считалось позором. Воин, спасавший свою жизнь, бросал всё, и первым делом тяжёлый щит. Если же он погибал в сражении, то соратники несли его тело домой на щите. Недаром спартанские матери напутствовали сыновей: «Вернись со щитом или на щите». Слово «рипсасп» (ῥιψάσπις), образованное от «ρίπτω» (рипто – бросать) и «ἀσπίς» (аспис – щит), буквально означало «бросивший щит» и было синонимом трусости.
Как это ни парадоксально, но вот уже двадцать три века страна, подарившая миру искусство войны, полководцев уровня Фемистокла и Эпаминонда, непобедимых гоплитов и грозную фалангу, не участвовала в сколь-нибудь значимых военных конфликтах (если не считать сопротивление нацистам и их союзникам во время Второй мировой войны). Более того, колыбель западной цивилизации вот уже двадцать три столетия не играет ведущей роли в мировой политике.
Эпоха македонского владычества, время Филиппа II и Александра Великого – стала переломным моментом в истории Греции. Тысячелетие бурной, пусть и не всегда хорошо задокументированной истории – от Троянской войны до войн с Персией – сменилось более чем двумя тысячелетиями забвения. Греция, подчинённая могущественным империям, влачила жалкое существование, довольствуясь лишь призрачной автономией. Она разделила судьбу многих народов, для которых безвестность стала привычным состоянием.
Можно сказать, что Греция была на пике своего могущества до тех пор, пока не стала единой нацией. До этого она представляла собой лоскутное одеяло из враждующих городов-государств, постоянно соперничавших друг с другом. Эти полисы, несмотря на свою раздробленность, веками успешно противостояли внешним врагам. Платон как-то заметил, что «мир» – это всего лишь слово, и что каждое государство находится в состоянии перманентной войны с другими государствами. Это меткое наблюдение точно отражает реалии того времени. Недаром даже боги древних греков были облачены в доспехи гоплитов.
Даже величайшие умы Эллады, отцы западной цивилизации, не ставили под сомнение главенствующую роль войны в жизни общества. Гераклит утверждал, что война – отец и царь всего сущего. Военные победы ценились греками куда больше, чем изящные статуи или величественные храмы. Эсхил завещал упомянуть на своей могиле не о своих бессмертных трагедиях, а об участии в битве при Марафоне. Перикл говорил, что смерть в бою искупает любые прегрешения, а списки павших воинов становились подлинными памятниками в греческих городах.
Однако, в отличие от Египта и Месопотамии, в период расцвета Греции так и не возникло единой империи. Крупнейшие полисы были способны создавать лишь региональные союзы, которые оказывались недолговечными. Города-гегемоны не могли предложить своим союзникам достаточно выгод, чтобы те мирились с их лидерством.
Сколько раз в первые века своей истории Рим был на волоске от гибели из-за угрозы распада? Если бы Ганнибал, проведя семнадцать лет в Италии, сумел склонить на свою сторону италийские племена, Рим был бы обречён. И если бы Вечный город не мог пополнять свою армию за счёт союзников после неизбежных поражений, он никогда не смог бы создать свою гигантскую империю.
Греческие города-государства полагались на ополчение своих граждан и, в крайнем случае, на наёмников, которых они могли позволить себе нанять лишь на короткий срок. Кроме того, их стремление контролировать и эксплуатировать союзников делало создаваемые ими союзы хрупкими и ненадёжными. Их жестокость по отношению к побеждённым соперникам также способствовала недолговечности их господства, порождая жажду мести и новые кровопролитные конфликты. Всё это истощало ресурсы Греции, делая её лёгкой добычей для внешних врагов.
О Греции доклассического периода нам известно меньше, чем об Италии до прихода римлян. Подобно многим другим евразийским территориям, Балканский полуостров в последние века III тысячелетия до н. э. стал ареной миграций индоевропейских народов, в то время как на юге процветала минойская цивилизация Крита.
Однако считается, что истинными предками греков были завоеватели, начавшие проникать в регион около 1950 года до н. э. Традиционно их делят на несколько основных групп, связанных с различными диалектами: сначала эолийцы и ионийцы, обосновавшиеся в Пелопоннесе, Фессалии, Беотии, Аттике и на острове Эвбея, затем дорийцы, пришедшие, вероятно, в XII веке до н. э. и занявшие южные районы полуострова.
Но путаницу вносит племя ахейцев, которое у Гесиода упоминается отдельно от трех других, а у Гомера обозначает всех греков. Для хеттов это было важнейшее племя, жившее в Греции. Современные исследователи склоняются к тому, что ахейцы были либо эолийцами, либо дорийцами, которых вторжение вынудило отступить в северный Пелопоннес – в Ахайю и Аркадию.
Карта расселения греческих племен в «Темные века»
Взаимодействие с более развитой минойской цивилизацией привело к возникновению новой микенской цивилизации в середине II тысячелетия до н. э., в период, называемый позднеэлладским. Её следы мы видим в величественных крепостях и монументальных гробницах Микен, Тиринфа, Пилоса, Аргоса и Фив, построенных ванаксом – царем-патриархом этих общин. Микенская культура стала первой континентальной греческой культурой, оставившей письменные свидетельства – линейное письмо Б, которое, в отличие от критского линейного письма А, было дешифровано.
Это была агрессивная цивилизация, постепенно поглотившая приходящий в упадок Крит и распространившая свое влияние на Эгейское море и побережье Малой Азии. Троянская война, описанная Гомером, вероятно, была одним из важных эпизодов микенских завоеваний под предводительством базилевса – правителя, который был скорее военным лидером с конкретными обязанностями, чем патриархом – или в рамках временных коалиций позднемикенских царей под руководством одного из них.
Троянская война
Для древних греков этот конфликт был кульминацией героической эпохи и, как утверждал Геродот, первым крупным столкновением Востока и Запада. Сам Гомер повествует об отдельных эпизодах войны, воспринимая ее ключевые моменты как нечто общеизвестное, укоренившееся в коллективной памяти, и не считая нужным вдаваться в детали.
Но как нам узнать, описывает ли поэт стиль ведения войны позднего микенского периода или своей собственной, архаической эпохи? Или это смесь обоих стилей и всех промежуточных веков?
Певец Троянской войны представляет ее как череду поединков между героями – отдельными воинами, которые прибывали на поле боя на своих колесницах, сходили с них и искали в гуще врагов равного себе по славе противника. Но Гомер – поэт, и он фокусируется на отдельных персонажах, так что его описание – не столько способ рассказать о войне, сколько – подчеркнуть эпичность происходящего. Поэтому мы не можем исключать и того, что имели место масштабные столкновения крупных сил, а не только локальные героические схватки.
Троянская война
Что-то ужасное должно было произойти сразу после этого конфликта, что положило конец микенской цивилизации и заставило греков последующих эпох утратить значительную часть исторической памяти.
Все, что мы можем сказать с определенной долей уверенности – это то, что Троя, населенная народом, родственным грекам, была главным городом вблизи Геллеспонта и, вероятно, достигла высокого уровня процветания в XIII веке до н. э., будучи отстроенной в седьмой раз после землетрясения. Ее положение позволяло контролировать торговые пути между Азией и Европой, соединяя Грецию, южную часть Эгейского моря и Хеттскую империю. Но вскоре собственное географическое положение поставило ее в конфликт с греками, которые в своем продвижении в Малую Азию заняли южную часть Троады.
Можно предположить, что поводом к войне послужило недостойное поведение гостя – сына троянского царя Приама, который увез из Спарты жену царя Менелая.
Кстати, афинянин Алкивиад много веков спустя отплатил за гостеприимство спартанского царя Агиса тем, что соблазнил его супругу. Однако поступок царевича Париса дал грекам повод для войны с главным препятствием на пути к Черному морю. Сложилась большая коалиция греческих царств под общим командованием царя Микен Агамемнона.
Флот вторжения собрался в портовом городе Авлиде – возможно, в 1213 году до н. э., согласно Страбону и Фукидиду – в Беотии, и состоял из 1 200 кораблей, каждый из которых мог перевозить от 50 до 120 человек. Это давало армию численностью до 100 000 человек, что Фукидид считает вполне правдоподобным.
Список кораблей из второй книги «Илиады» – не просто перечень участников греческой коалиции. Это настоящий ключ к пониманию микенской геополитики, позволяющий нам заглянуть в мир основных греческих держав до архаического периода и дорийского вторжения.
Взгляните на владения Агамемнона: северная Арголида и земли между Аркадией и Коринфским заливом. Тиринфом же и остальной Арголидой, вероятно, управлял Диомед – возможно, как вассал Агамемнона. Если учесть, что Спарта принадлежала Менелаю, брату Агамемнона, то получается, что большая часть Пелопоннеса находилась под контролем семьи Пелопидов. Вполне вероятно, что и Нестор, царь Пилоса в Мессении, был связан с этим могущественным родом.
На севере царили более независимые Аркадия и Элида, хотя и получавшие корабли от Агамемнона. Одиссей правил западными островами: Итакой, Кефалонией и Закинфом. А вот некогда могущественные этолийцы, разделенные на пять городов равного значения, переживали упадок. Фивы же и вовсе не упоминаются в списке.
Похожая ситуация наблюдалась и в центральной Греции. Наиболее ярко раздробленность ощущалась в Беотии, где к походу присоединились тридцать городов под предводительством пяти вождей. О народах центральной Греции – фокейцах, локрийцах и жителях Эвбеи – мы знаем лишь имена, что говорит о том, что политическая культура там была менее развитой по сравнению с Пелопоннесом.
На севере же царства кажутся более сплоченными. Фтиотида находилась под властью Ахилла, а остальная Фессалия была разделена на восемь политических образований, включавших двадцать пять центров.
Единственным упомянутым городом Аттики были Афины, предоставившие около пятидесяти кораблей. Это говорит о том, что процесс объединения полуострова завершился еще в микенскую эпоху. Исключением был лишь остров Саламин, сохранявший независимость под властью Аякса и отправивший двенадцать кораблей.
В экспедиции участвовали и правители Эгейских островов. Среди них был Идоменей с Крита, внук Миноса, приведший восемьдесят кораблей. Это свидетельствует о тесных связях острова с континентом, несмотря на его упадок. Родос под властью Тлеполема (сына Геракла) отправил девять кораблей. Присоединились к походу и Самос, и другие южные Спорады. А вот северные Спорады и Киклады в списке не значатся.
Увидев столь внушительную армию, троянцы предпочли не испытывать судьбу в открытом бою и укрылись за неприступными стенами своего города. Греки были вынуждены начать осаду, которая в те времена, без развитого осадного искусства, сводилась к блокаде и ожиданию, пока голод не вынудит противника сдаться.
Однако прокормить огромное войско было непросто. Когда ресурсы на окрестных землях, подвергавшихся систематическим грабежам, иссякли, часть армии отправили возделывать плодородные долины близлежащего Херсонеса Фракийского. Но постоянные набеги местных жителей вынудили греков отказаться от этой идеи.
Оставшихся под стенами Трои сил было недостаточно, чтобы предотвратить вылазки осажденных за продовольствием. Троянцы умело пользовались этим, затягивая осаду, которая, согласно легенде, длилась целое десятилетие. Греческие отряды действовали разрозненно, каждый под командованием своего вождя. Лишь изредка Агамемнону удавалось организовать скоординированные действия.
Например, Ахилл, царь Фтиотиды, прославился многочисленными набегами на соседние города – союзников Трои – от Пропонтиды до Карии и Ликии, а также на острова. Эти набеги, хоть и приносили грекам ресурсы и локальные победы, распыляли их силы и отвлекали от главной цели.
Падение Трои связывают с хитростью греков.
Впрочем, некоторые источники говорят о предательстве, что было не редкостью во время осад в древности. Как бы то ни было, город был стерт с лица земли, а уцелевшие жители бежали.
Наиболее правдоподобной кажется версия, что троянское царство продолжило свое существование на новом месте, благодаря Энею и его сыновьям. Однако для многих греческих царей возвращение домой обернулось трагедией. В эпоху, когда присутствие вождя было необходимо для сохранения власти, длительное отсутствие участников похода привело к гражданским войнам, сменам режимов и государственным переворотам.
Возможно, именно это ослабило Грецию и сделало ее легкой добычей для новых нашествий с севера.
Закат Микен и рождение новой Греции
Около 1200 года до н. э. на руинах микенской цивилизации разворачивается новая глава истории Греции. На Балканский полуостров хлынула волна завоевателей, которых греки называли «дорийцами». Это событие, ставшее частью масштабной миграции народов, сотрясшей весь Ближний Восток, похоронило под собой Хеттскую империю и поставило под угрозу само существование Египта.
Дорийцы, искусные лучники и метатели копий, не полагались на тяжелое вооружение и колесницы, как микенцы. Их тактика быстрых атак силами пехоты вынудила греков пересмотреть свои военные традиции.
Новые поселенцы, последние из индоевропейцев, распространились по Пелопоннесу, Эпиру, Фокиде, Этолии и Криту, заложив основы для будущего разделения греческого языка на диалекты. Археологические находки и трудности, с которыми сталкиваются гомеровские герои, пытаясь вернуться на родину, свидетельствуют о жестоком вытеснении коренного населения.
Последующие пять веков окутаны пеленой неизвестности и именуются «Тёмными веками Эллады». Это эпоха заката, подобная тёмным векам раннего Средневековья после крушения Рима. Скудные свидетельства Аристотеля и Фукидида рисуют довольно плачевную картину: отсутствие централизованной власти, упадок сельского хозяйства, сокращение населения, разгул бандитизма, снижение темпов и масштабов торговли, изолированные общины, где местные вожди, подобно феодалам, вели междоусобные войны, командуя отрядами легковооруженных воинов.
Однако, как и в случае со Средневековьем, закат сменяется рассветом. Под конец «Тёмных веков» греки перенимают у финикийцев алфавитное письмо, формируют свою мифологию, религию и культуру, которые станут основой западной цивилизации. Расширяются торговые связи, а политическая раздробленность, вызванная гористым рельефом, способствует зарождению демократии, которую греки впоследствии будут ревностно защищать.
Первоначально эта демократия носила олигархический характер. Военные вожди, стремясь укрепить свою власть, щедро награждали своих сторонников землей, что привело к появлению нового класса зажиточных крестьян. Разбогатев, они стали приобретать оружие и требовать большего влияния, что привело к формированию полисов и появлению фаланги – нового типа войска, основанного на единстве и дисциплине.
Главными проигравшими в эту эпоху перемен стали цари. Их попытки опереться на народ, чтобы сдержать растущее влияние аристократии, провалились. Военная элита, захватившая власть в эпоху войн, установила олигархические режимы, которые к VIII веку до н. э. стали обычным явлением в самой Греции, её колониях на островах Эгейского моря и в Малой Азии. Монархия сохранилась лишь в некоторых азиатских колониях и частично в Пелопоннесе, где приняла уникальную форму спартанской «диархии» – двоевластия. Так, из хаоса «Тёмных веков» родилась новая Греция, готовая к расцвету в эпоху архаики и классики.
Важную роль в становлении новой Греции сыграла колонизация. Расширение торговых связей, перешагнувших пределы скромного обмена внутри греческих земель, способствовало появлению нового класса богачей. Эти предприимчивые люди, сколотившие состояния на торговле, могли сравниться по богатству со старой аристократией. И если аристократы уже отняли власть у царей, то новые богачи тоже захотели участвовать в управлении. Так постепенно всё новые и новые социальные слои стали играть роль в политике.
Рост благосостояния привёл к увеличению числа граждан, способных приобрести полное боевое снаряжение. Городам требовались большие армии, и аристократии пришлось делить военное бремя с другими слоями общества. Крупные армии уже не могли полагаться на подвиги отдельных героев, поэтому эпоха одиночных поединков уступила место масштабным сражениям. Боевые колесницы, служившие в микенскую эпоху платформой для стрельбы, транспортом и опорой для пехоты, утратили своё значение. Конь, используемый аристократами для передвижения к месту битвы, тоже потерял свою важность. Теперь, чтобы сражаться в строю, достаточно было иметь доспехи, копьё, шлем, поножи и меч.
Ещё одним важным новшеством «Тёмных веков» стало возникновение полиса. Этот новый тип поселения вырос из прежнего хаотичного скопления акрополя (главная часть города на возвышенности), царского дворца и окрестных деревень, искавших защиты у его стен. Новый город окружал себя стенами, вмещая здания магистратов, храмы, дома горожан, переселившихся из деревень, и центральную площадь – агору, где народ собирался для выражения своей, пока ещё номинальной, власти.
Не все микенские центры смогли пережить период упадка и трансформации. Если раньше главным критерием при выборе места для поселения была неприступность, то в архаической и классической Греции важнее стали экономическое процветание и удобство сообщения, как с внутренними районами, так и с морем. Иногда несколько деревень предпочитали признать главенство самого значимого города в регионе – процесс, называемый «синеклизмом». Яркий пример – Афины, которые, по легенде, объединил Тесей, собрав двенадцать общин Аттики.
Важную роль в формировании греческой цивилизации сыграли природные границы. Хотя гористый рельеф делал полуостров сложной для ведения войны территорией, он же сильно затруднял и попытки контролировать разные его области. Более 40 % территории Греции находится на высоте более 500 метров, а изрезанная береговая линия и множество островов, составляющих около 20 % её площади, способствовали политической раздробленности и формированию уникальной греческой идентичности.
Греческие полисы, которые могли бы объединиться в империю, были разделены естественными преградами. С севера Македонию от остальной Греции отделяла гора Олимп, с востока Эпир – хребет Пинда. Восточная ветвь Пинда, хребет Отрис, изолировала плодородную Фессалийскую равнину вплоть до Эвбейского пролива, захватывая часть одноимённого острова напротив Аттики. Гора Парнас, юго-восточная ветвь Пинда, протянувшаяся от Патрасского залива до Коринфского, делила Этолию на западе и Беотию на востоке.
Широкая Беотийская равнина стала ареной для почти половины крупнейших сражений Древней Греции. С севера её ограничивал, вместе с Фокидой, хребет Оти, где находились Фермопилы, а от Аттики её отделяла гора Китерон.
Южная часть Греции, Пелопоннес, отделённая от остальной территории Коринфским перешейком, тоже была раздроблена на несколько скалистых полуостровов горными хребтами и глубоко вдающимися в сушу заливами: Нафплионским, Лаконским и Мессенским. Арголида на востоке была отделена от Лаконии Нафплионским заливом и хребтом Парнон, а Лакония от Мессении – Лаконским заливом и хребтом Тайгет. Парнон также разделял Лаконию и Аркадию, которая, в свою очередь, была отделена от Ахайи на севере горой Эриманф. Засушливый климат и эрозия известняковых пород привели к тому, что большинство рек в этом регионе имели прерывистое течение.
С возвышением Афин в Аттике стало тесно для новых городов, и поток ионийских колонистов хлынул в Малую Азию. Отплывали они из порта Фалер, на смену которому в классическую эпоху пришел Пирей. Древние сравнивали Афины с колесом, спицы которого расходились от центра – акрополя с его священными зданиями, посвящёнными Афине. Падение монархии привело, как и в других полисах, к подъему олигархии. Власть сосредоточилась в руках магистратов из знатных родов, которые контролировали общественный строй, состоявший из четырёх фил – крупных родоплеменных объединений, произошедших от древних воинских дружин «Тёмных веков» и со временем превратившихся в религиозные и социальные группы, объединенные по родству или численности.
В соседней Беотии главенствующую роль играли Фивы, в то время как Орхомен, расположенный у слияния реки Кефис и озера Копаида, а позже из-за заболачивания местности перенесённый на гору Аконтон, тоже сохранял значительное влияние. В Арголиде исчезли игравшие важную роль в микенскую эпоху центры, такие как Нафплион, Тиринф и сами Микены. Зато процветал Коринф, основавший колонии Сиракузы и Коркиру, и усилился Аргос, который при царе Фидоне в середине VII века до н. э. распространил своё влияние на весь регион и Аркадию.
Спарта в Лаконии стала ещё одним полисом, который не только сохранил, но и приумножил своё могущество на протяжении всей античной истории, став последним независимым греческим государством. Основанная дорийцами около X века до н. э. на территории, где в предыдущем тысячелетии господствовал микенский центр Лакедемон, чьё имя сохранилось в официальных документах Спарты, она сформировалась после слияния четырёх разбросанных деревень.
Спарта с самого начала проявляла агрессию, расширяя своё влияние на Пелопоннесе и вступая в конфликт с Аргосом. Государственное устройство Спарты, уникальное для античного мира, представляло собой военный режим, способный создать и поддерживать общество воинов, готовых противостоять постоянной угрозе со стороны соседей и удерживать в повиновении покорённые народы.
Продолжение следует…
Информация