Украина на перепутье, или Непроторенным путем военной диктатуры?
ВСУ – дембель – Россия?
На исходе позапрошлого года в статье «Мысли о будущем: отправятся ли ветераны ВСУ на заработки в Россию» я писал о вероятной перспективе после завершения СВО миграции значительной части демобилизованных из украинской армии военнослужащих в нашу страну.
Да и куда им, сравнительно молодым и относительно здоровым, деваться. Знак вопроса не ставлю, ибо ответ на поверхности. В Европе число рабочих мест ограничено, и те, кто мог, уже уехали.
Соответственно, после завершения военных действий эмиграция из Украины в Европу вряд ли примет масштабный характер, как и инкорпорирование ветеранов в зарубежные ЧВК, поскольку характер выполняемых ими задач требует набора специфических знаний и навыков, доступных далеко не всем.
Куда отправятся после демобилизации эти, явно уставшие от войны, ветераны?
Кроме того, комплектуемая призывниками армия в целом не обладает высокими качествами в плане индивидуальной подготовки бойца, во всяком случае требуемыми для выполнения специальных операций в природно-климатических условиях Африки или Ближнего Востока.
Остаться дома? Не выход, ибо украинская экономика разрушена. Брюссель с Вашингтоном не заинтересованы в ее восстановлении, еще с 1990-х полагая, что к востоку от Одера экономика должна носить сырьевой характер.
Вот и остается Россия как единственная перспектива для большинства демобилизованных граждан соседней страны устроиться на работу, прокормить себя и свои семьи.
Мигранты с посттравматическим синдромом
Разумеется, криминальную, да и в целом психологическую обстановку в нашей стране это ухудшит, усугубив связанную с мигрантами проблему.
И наивно полагать, что молодые и не очень люди с покореженной войной психикой, посттравматическим синдромом, видящие в России экзистенциального врага, будут скрывать свое отношение к нам, особенно в подпитии, равно как и, думаю, найдутся те, кто постарается использовать пусть и ограниченные, но навыки и умения ветеранов, их готовность убивать, в противозаконных целях.
Нельзя исключать, что по завершении СВО собравшиеся к нам на заработки граждане Украины не станут образовывать в России что-то вроде анклавов, наподобие албанских в Европе.
Украинских эмигрантов в Европе и так хватает, новых вряд ли ждут
В целом-то уже сейчас на повестку выходит проблема сосуществования рафинированного урбанизированного общества, для которого, скажем, отключение интернета – реальный психологический стресс и повод для депрессии, – с прошедшими СВО соотечественниками. А тут еще рядом могут оказаться вчерашние противники с, возможно, неизжитым бандеровским мировоззрением.
Военная реформа с политическим прицелом
Плохая для нас перспектива, согласитесь. Однако если и не нивелирование, то снижение упомянутых рисков мне видится в продекларированной Киевом реформе, связанной с переходом ВСУ на корпусную организационно-штатную структуру.
Думается, ее главная цель состоит не в том, чтобы посредством проводимых преобразований придать операциям на фронте более масштабный характер – в свете существенных потерь противника в живой силе и отсутствия у него перспектив возвращения стратегической инициативы это вряд ли получится.
Плюс проблема роста: реорганизация штабов и в целом системы управления, связанная с переходом ВСУ от бригадной к корпусной структуре, вероятно, будет сопровождаться сбоями с командованием войсками. И это в условиях стратегической инициативы российской армии.
Возможный контраргумент: локальные контрудары противника на Курском направлении при переходе к корпусной структуре приведут к более масштабному характеру его операций, так что реформа оправдана именно в военном отношении.
На мой взгляд, операции там подчинены скорее пропагандистским целям, рассчитанным на внешний эффект – как внутри Украины, так и за ее западными рубежами, – и не имеют существенного военного значения, особенно в условиях, когда принимающие в них участие подразделения необходимы командованию ВСУ на других направлениях.
Тогда зачем генерал армии А.С. Сырский вздумал проводить эту реформу сейчас – в столь неблагоприятный с военной точки зрения период? У меня ответ один: для увеличения веса армии в разворачивающихся на Украине политических процессах.
Интересно, что самостоятельное участие Вооруженных сил в политике для постсоветского пространства нетипично, если не считать серии выступлений полковника М.Т. Худойбердыева в Таджикистане на исходе минувшего века.
Бывший советский офицер, сражавшийся в Афганистане, а позже использовавший вооруженные формирования моджахедов в своих интересах, полковник Худойбердыев – единственный в постсоветской истории пример мятежа, организованного и возглавленного кадровым военным, опиравшимся на верные ему армейские подразделения
Историю с генерал-майором Д.М. Дудаевым военным переворотом называть неправомерно, поскольку на момент захвата власти в Чечне он не состоял на действительной службе. Иной раз военным мятежом называют выступление Е.В. Пригожина, но последний не являлся кадровым военным.
Да и в СССР, равно как и в Российской империи постдекабристского периода, комсостав был традиционно вне политики – исключение: мятеж капитана 3-го ранга В.М. Саблина в 1975 г. Рассуждения же о заговоре маршала М.Н. Тухачевского или политических амбициях маршала Г.К. Жукова не имеют под собой документальной базы.
Однако ничто не вечно под луной, и Украина может стать первым постсоветским государством, где военачальник высокого ранга не после демобилизации и смены мундира на костюм, подобно генерал-лейтенанту А.И. Лебедю, собрался во власть, а именно в качестве выразителя интересов армии как самостоятельной силы и ради спасения государства, пусть и в урезанном виде, ибо уж кто-кто, а воевавший еще в 2014-м на Донбассе Сырский понимает невозможность возвращения этого региона, равно как и Крыма, силовым путем.
Темная лошадка на украинском политическом небосклоне?
Не зря реформа приурочена, судя по всему, к начавшимся российско-американским переговорам. И не попытается ли Сырский, если и не принять в них неофициальное участие, то, по крайней мере, позиционировать себя как человека, за которым стоит сила, и с ней придется считаться в процессе мирного урегулирования конфликта. В конце концов, именно ВСУ будут обеспечивать порядок на Украине после завершения активной фазы военных действий.
Не исключено, что реформа призвана ввести в политику также окопных генералов и фронтовых офицеров, среди которых у Сырского достаточно сторонников.
В целом же усиление роли армии в период нестабильности страны не представляет собой что-то экстраординарное. В своей недавней статье «Свержение Мухаммеда Дауда, или Шаг в пропасть» в контексте непростых перипетий афгано-пакистанских отношений я упоминал переговоры Дауда с М. Зия-уль-Хаком. Оба генерала пришли к власти путем военного переворота в условиях, когда их страны разъедались целым комплексом проблем и правительство оказалось не в состоянии их решить.
Тот же Зия-уль-Хак захватил власть после тяжелого для Пакистана поражения в ходе третьей войны с Индией, приведшей к потере Восточной провинции и образованию Бангладеш.
Да и генерал-капитана А. Пиночета, полагаю, в контексте приведенных здесь размышлений, уважаемые читатели вспомнили. Речь не о методах диктатора, а о кризисных явлениях в чилийской экономике при президенте С. Альенде, не в последнюю очередь приведшие к военному перевороту. Да, в нем сыграл свою роль Г. Киссинджер, но и социально-экономический фактор следует принимать во внимание.
Пойдет ли Сырский по стопам Франко?
Новейшая история Европы также демонстрирует примеры, когда армия в условиях жесточайшего внутреннего кризиса государства, грозившего ему социальными потрясениями, способными привести к развалу, брала власть в свои руки.
Пожалуй, наиболее яркий здесь пример: Испания первой половины минувшего века. Потеря колоний в XIX столетии, поражение в войне с США на его исходе, межнациональные противоречия в виде каталонской проблемы, не преодоленные пережитки феодализма, отсталая экономика превращали королевство в едва ли не рудимент прошлого, к тому же два раза умиравший – в 1808 и 1823 гг., и только волей Священного союза возвращенный к жизни.
В подобной ситуации армия взяла власть в свои руки, причем еще до франкистского мятежа это безуспешно попытались сделать последовательно генерал-лейтенанты М. Примо де Ривера и Х. Санхурхо.
Одним из катализаторов выступления военных стали неудачи в ходе Рифской войны с гораздо хуже, нежели испанцы, вооруженными и обученными берберами, лидер которых, Абд аль-Керим, вообще не имел военного образования. В сущности, Испания справилась с повстанцами только после выступления на ее стороне Франции. В такой ситуации военные поняли, что так жить нельзя, и взяли власть в свои руки.
Из той же серии, только в менее жестких социально-экономических условиях и с иными деталями, — майский 1926-го переворот Ю. Пилсудского в Польше. Да, шестью годами ранее в ходе битвы на Висле страна отстояла свою независимость, но геополитический проект Варшавы по возрождению Речи Посполитой после потери Киева и бассейна Днепра в нижнем его течении летом 1920-го потерпел крах.
И раз уж Польшу вспомнили: война производит своего рода селекцию комсостава и выдвигает на командные должности наиболее молодых, амбициозных, способных. События 1920 г. способствовали политической карьере в Польше будущего маршала Э. Рыдз-Смиглы, не потянувшего груз руководства Вооруженными силами и в целом управления страной, в том числе и на международной арене, о чем, собственно, и предупреждал Пилсудский. Однако в 1920-м он показал себя неплохо и заслуженно выдвинулся в ряды польской военной элиты.
Де Голль – вождь армии и нации, которой он вернул величие
Первая мировая война дала старт карьере молодого офицера Ш. де Голля, позже добившегося своих политических целей во главе армии – речь об августе 1944-го, когда генерал возглавил правительство Франции.
Главные бенефициары конфликта
В статье «Кеннан как неуслышанный пророк, или Почему опоздал Трамп» я писал о заинтересованности 47-го президента США как можно скорее прекратить конфликт на Украине для реализации геополитических задач в Азиатско-Тихоокеанском регионе, важность которого продекларировала еще администрация Б. Обамы. Тогдашний госсекретарь Х. Клинтон, выступая в далеком уже 2011-м на саммите АТЭС в Гонолулу, заявила о наступлении «Тихоокеанского века для Америки».
Соответственно, Трампу, особенно на фоне обострений отношений с Китаем, попытки ВСУ активизировать действия в Курской области ни к чему, равно как и продолжение войны не нужно.
Тогда кому выгодны перемалывающие не самые худшие части ВСУ и не имеющие для них стратегических последствий операции на временно оккупированной российской территории?
Прежде всего Великобритании, которая, похоже, становится главным бенефициаром конфликта.
Вряд ли это должно удивлять в контексте продекларированного Лондоном возвращения в число мировых лидеров – проект представлен в Меморандуме министерства иностранных дел по делам Содружества, опубликованном в марте 2018-го. О перспективах реализации данной стратегии я писал год назад, только в контексте иных событий: «Британия возвращается в Большую игру. Стук в индийские врата».
Семь лет – срок небольшой для реализации глобального проекта. Кроме того, поддержка режима Зеленского выглядит вполне логичной в контексте геополитических интересов Лондона в Закавказье.
Другая рука, подпирающая Зеленского и подбрасывающая поленья в огонь войны, принадлежит Франции, с XVI столетия рассматривавшей Восточную Европу как сферу своих интересов, формируя антигабсбургский полумесяц из Швеции, Речи Посполитой и Османской империи, а позже пытаясь сжать, совместно с Россией, в тисках совершенно лишнюю в Европе, рожденную в поверженном Версале Германскую империю – лишнюю, поскольку она разрушала сформированную еще в Вестфале 1648-го систему сдержек и противовесов.
Обратите внимание: Венский конгресс вернул Францию в число великих держав, Германию же, чуть более столетие спустя, попытались из их числа выпихнуть, а когда стало ясно, что не получится, то Третья республика наспех сколотила Малую Антанту.
И вот теперь Украина. Макрон не скрывает заинтересованности в ее ресурсах, особенно на фоне переживаемого его страной экономического кризиса, обусловленного, в числе прочего, и существенным госдолгом Франции, в котором сам ее нынешний президент и виноват.
В отличие от Макрона, великий де Голль хотел видеть Европу единой от Лиссабона до Владивостока, а не ограничивать ее пределы Киевом
Соответственно, Лондон и Париж ставят на Зеленского. А вот Вашингтон и Москва? Возможно, на Сырского, при условии завершения им войны и нейтрального статуса Украины.
На пороге завтрашнего дня
В качестве допущения: понимая, что военное поражение неминуемо, а фронтовые офицеры ВСУ осознают это лучше кого бы то ни было на Украине, Сырский пытается опереться на армию как на единственный инструмент сохранения целостности страны, пусть и, повторю, в урезанном виде. И тогда нынешняя, призванная решить внутренние задачи, реформа ВСУ весьма кстати.
Однако на это не согласится Зеленский и стоящие за ним Великобритания и Франция. Максимум для них – перемирие по корейскому сценарию. То есть изнуряющие артдуэли вдоль демаркационной линии, действия ДРГ в тылу и повышенная нагрузка на бюджет с перенапряжением экономики. А за спиной – речь об офицерах ВСУ – разрушенная страна, в которой у них близкие. Не лучше ли взять власть в свои руки, заключить мир и начать восстановление государства?
Соответственно, военный переворот — возможно, единственный путь к сохранению Украины и прекращению пагубного для нее кровопролития. Другой путь — мирная передача Зеленским власти военным.
И если главком или кто-либо из высокопоставленных военачальников ВСУ решится на захват власти, то, кто знает, может быть, и предпримет шаги по примеру Франко или Пиночета, направленные на реанимацию украинской экономики, что немыслимо без создания рабочих мест и нормализации отношений с Россией, равно как и их развитие с Китаем, ибо только они заинтересованы в восстановлении стабильности на Украине и в том, чтобы ее граждане трудились на благо своей страны на ее просторах, а не у нас здесь. Пекин еще и инвестициями может помочь, но только при условии стабильности и прочного мира.
И да, Сырский — враг на сегодняшний день. А на завтрашний? Нам придется выстраивать новые отношения с Украиной, и лучше это делать в диалоге с теми, кто обладает реальной властью, что немыслимо без опоры ее носителя на армию.
Информация