Спор о снабжении флотов викингов
После того как я написал статью о продовольственном снабжении флотов викингов, в которой прошелся по профессиональным историкам, со мной начали спорить. Это хорошо, что спорят, потому что это абсолютно необходимо. Всё величие классической европейской науки как раз стояло на диспутах, иной раз весьма ожесточенных, столкновениях теорий и концепций.
И вот мне было предъявлено, что, оказывается, нельзя портить профессиональным историкам жизнь. Такие вот они замечательные, что и тронуть их нельзя. Между тем сторона, потерпевшая поражение в диспуте, именно что сталкивается с испорченной жизнью. Например, всю жизнь утверждал какую-то теорию, написал много публикаций, защитил диссертацию... И вот оказывается, что теория эта ничего не стоит, поскольку основана на ложных предпосылках. Крушение всей научной жизни. Потому диспуты есть вещь вовсе не безобидная.
Однако имейте мужество признавать свою неправоту, не впадая в обиды, в желание отомстить или в стремление задавить победившего оппонента административными или социальными методами, вроде организации травли. Признавать свою неправоту я вовсе не считаю зазорным, и мне это доводилось делать печатно, правда, не в этой теме, а в теме голода в Казахстане. Но для этого мне нужны очень веские аргументы.
Тонны костей
Кстати об аргументах. Мне тут предъявили, что я будто бы не учел роль охоты и рыбного промысла в продовольственном снабжении.
Хорошо. Материала, характеризующего мясной рацион различных поселений эпохи викингов, более чем достаточно. Это десятки, иногда сотни тысяч костей животных. В Бирке в Швеции, к примеру, было собрано 5,5 тонн костей. Всё это анализируется по видам животных, и вообще развивается направление «животноводческой археологии», в котором используются методы, вплоть до изотопного анализа.
Так вот, подавляющая часть костей животных из этих поселений принадлежит домашнему скоту: крупнорогатому скоту, свиньям, овцам и козам.
Например, в Хедебю, Дания: 47,3% крупнорогатого скота, 14,3% овец и коз, 37,1% свиней. На всё остальное, включая птиц, рыб, собак и котов — 1,1% костей. Интересно, что рыбы нет, хотя Хедебю находится на берегу морского залива.
В английском Йорке, оккупированном скандинавами, та же самая картина: 59% крупнорогатого скота, 21,7% овец и коз, 12,1% свиней. На всё остальное — 7,2%. Есть рыба, но всего 0,2% костей.
Дорестад в устье Рейна: 64,6% крупнорогатого скота, 14,5% овец и коз, 12,1% свиней. На всё остальное — 8,8%, тоже включая лошадей, собак и кошек, птиц и т. п. живность. Рыбы тоже нет никакой, ни морской, ни речной. Хотя казалось бы.
Павикен, Готланд. Вроде как морской порт... Однако 40% определенных костей — это крупнорогатый скот, 6,5% — овцы и козы, 3,5% — свиньи. Рыбных костей исчезающе мало.
Каупанг, Норвегия. Там исследователям пришлось постараться, чтобы собрать плохо сохранившиеся костные останки. Но и здесь подавляющая часть костей принадлежала свиньям, крупнорогатому скоту, овцам и козам. Исследователи определили 70,8 тысяч костей, но обнаружили всего пять костей дикого оленя. В Каупанге высокая доля рыбных костей — 42% определенных костей, преимущественно сельди и трески. Но костей пресноводных рыб нет, несмотря на то, что Каупанг находится вблизи рек.
Реконструкция Каупанга
Или вот поселение Торнимяэ на острове Сааремаа. До 91% костей — домашние животные, около 6% — тюлени, и примерно 1% рыбных костей, причем только пресноводных. Это-то при том, что Сааремаа находится посреди морского рыбопромыслового района. Вот что хочешь, то и думай.
Это, конечно, далеко не исчерпывающая статистика, но в целом рисующая положение дел. Основа мясного рациона была представлена домашним скотом, а вовсе не дикими животными. Любые заготовки дичи, а тем более в тех промышленных масштабах, которые требовались для снабжения флотов викингов в сотню кораблей и более, непременно давали бы более высокий процент костей диких животных, что было бы замечено исследователями. В особенности если бы эти кости диких животных были свалены где-то в одну кучу или оказались бы приуроченными к определенному слою.
Само по себе возражение это было методологически неверным. Возможность — не аргумент. Чтобы говорить определенно, надо оперировать твердо доказанными, в данном случае остеологическими материалами, фактами. Не исключено, что могут разыскаться где-то на побережье Швеции или Норвегии места забоя и разделки диких животных. Если такие места будут обнаружены — будем их рассматривать.
Но пока что доказанный факт — в крупных портовых поселениях эпохи викингов, где, очевидно, флоты викингов и снабжались продовольствием, вещевым имуществом и прочими припасами, костей диких животных почти нет, из чего следует, что сколько-нибудь массовой заготовки дичи на мясо не практиковалось.
Это имеет то простое хозяйственное объяснение, что домашний скот в наличии; опытный скупщик мог на глазок сказать, сколько выйдет мяса из представленного ему скота. А вот сколько будет добыто охотой, сколько выйдет мяса и будет ли его достаточно для покрытия потребностей — это заранее сказать очень трудно.
Рыбу — в муку
Возражение про рыбную ловлю того же рода, что и про охоту: возможность — не аргумент. У меня же есть контрвозражение, связанное с тем, что рыба является скоропортящимся продуктом. Традиционные методы ее обработки и консервации, описанные, например, Б.А. Гейнеманом, не делали рыбу продуктом длительного хранения. Копченая рыба хранилась 3–7 дней, соленая рыба в рассоле — от 15 до 30 дней, сушеная рыба — до 4 месяцев. Только вяленый лосось мог храниться в течение года.
Таким образом, рыба, выловленная в течение лета-осени одного года, не могла использоваться на следующий год; ей не хватало срока годности. Отсюда и вывод. В корабельный рацион мог попасть или вяленый лосось, который ловился в Восточной Прибалтике, в Финском заливе и в Ладожском озере, либо свежевыловленная, копченая или соленая треска. Смотря на состав остеологического материала, у нас нет оснований утверждать, что в корабельном рационе рыба составляла значимую долю или даже замещала мясо.
Вообще, удивляет то, что в поселениях, расположенных прямо на берегу Балтийского моря, рыбу почти не ели, хотя, несомненно, ловили. Этому странному факту я выдвинул такое объяснение, как обычно, экстравагантное. Думаю, что рыбаки и не заморачивались с консервацией выловленной рыбы, а сразу перерабатывали ее в рыбную муку, которую продавали на корм домашним животным. В рыбную муку идет всё подряд, это в определенном смысле безотходное производство, а годность рыбной муки в хорошей упаковке, например, плотно закрытой бочке, составляет около года.
Так рыбак должен думать, как за несколько дней сбыть свой улов, пока он не завонял. А так он не спеша делает рыбную муку, раскладывает в бочки, вывозит и, не торопясь, зимой и весной ее распродает до начала нового рыболовного сезона. Рыбная мука — важнейший компонент комбикормов для домашнего скота. Если это так, тогда становится понятным отсутствие рыбных костей в материалах прибрежных поселений.
Норвежский Каупанг, находившийся на берегу Викс-фьорда, в окрестностях Ларвика, был в других условиях и вынуждался потреблять рыбу. Дело в том, что Вестфольд, в котором этот Каупанг и находится, представляет собой сочетание моря, скал и леса, в котором свободных земель под распашку и луга очень мало, да и там почва каменистая. На заселенном побережье свободных от леса пространств на глазок примерно 30–40% от общей площади, и это после тысячи лет порубки. В древности леса было больше, свободной земли было меньше, соответственно, много скота там держать не могли, в силу этого обстоятельства продовольствовались океанской сельдью и треской.
Фото с раскопок Каупанга позволяет увидеть, какая там почва
В Каупанге рыбы было порядочно, так что там корабли могли брать на борт рыбные припасы. Но было или не было — мы этого точно доказать не можем.
Боевые задачи
Наконец, часто высказываемое утверждение, что викинги могли заниматься охотой и рыбалкой во время своих походов, не только неверно методологически (возможность — не аргумент), но и по существу нелепо. Военный поход — это не увеселительная прогулка, у каждого корабля и экипажа были свои боевые задачи. Это очевидно, если подумать.
Боевые задачи, хотя о них мы ничего не знаем, бывали разнообразными, и это вытекает из самого существа военного дела, особенно в столь сложной модификации, как десант с моря на сушу.
Разведка. Причем это разведка сил противника, их расположения и намерений; разведка объектов нападения, а также, что весьма немаловажно, разведка маршрутов подходов к побережью и к целям. По моему убеждению, этой третьей разновидности разведки, включавшей наблюдение за ветрами, течениями, приливами и отливами, отмелями, реками и прочим, викинги уделяли очень большое внимание и много времени.
Когда у вас колебания приливов и отливов достигают 5-6 метров, как в устье Сены, это означает, что гидрография берега резко меняется. В удобном во время прилива заливчике можно оказаться на отмели, в беспомощном состоянии, во время отлива. Или, наоборот, прилив может унести корабли из удобного во время отлива залива. Во время отлива могут возникать опасные отмели, камни, банки. И так далее. Для успешного нападения, особенно силами большой эскадры, нужно провести тщательную гидрографическую и метеорологическую разведку района боевых действий. Это — выделение кораблей и экипажей на продолжительное время.
Современная реконструкция корабля викингов средних размеров. В комментах под предыдущей статьей было обсуждение про способность драккара идти под ветром. Этот кораблик, как видно, идет крутым бейдевиндом.
Десант. Это определенно включало в себя не только высадку отрядов воинов на берег, но и обеспечение их действий на берегу, в том числе и продовольствием. Вслед за воинами на берег высаживалась кухонная команда и выгружалась часть припасов. И это нужно обязательно предусмотреть, а не уповать на трофеи. Продовольствие в угрожаемом районе может быть вывезено, или испорчено, или взято под усиленную охрану, как во время войны против «Великой армии язычников» в Англии. В число задач входила также охрана корабельных стоянок от нападения с суши и моря, сбор раненых и уход за ними, сбор трофеев, охрана пленных, мелкий ремонт кораблей, и так далее, и так далее. Если судно высаживало на берег в качестве десанта примерно 50-60% экипажа, то у оставшихся было столь много задач и обязанностей, что не было ни времени, ни свободных рук для рыбалки или охоты.
И всегда следовало держать ухо востро — для противника нападение на стоянку и уничтожение кораблей означало полный разгром вторгнувшихся язычников.
Случаи, когда викинги терпели поражение по причине своей беспечности, не только бывали, но и даже фиксировались в хрониках.
Конвой. Поскольку войны с христианами велись по много лет подряд, то, несомненно, возникали и транспортные задачи: доставить продовольствие и припасы в отдаленные передовые базы, такие как Дублин в Ирландии, перебросить подкрепления, забрать и вывезти раненых и больных, вывезти особо ценные трофеи и пленных. Эти перевозки требовалось охранять и сопровождать, то есть конвоировать.
Как видим, во враждебных водах и на вражеской территории боевых задач было много, а вот людей у викингов было не так чтобы в избытке. Это в сухопутных армиях за войском следовали многочисленные слуги, которые брали на себя тыловые и вспомогательные функции, то вот у викингов на кораблях такой возможности не имелось совсем. Если говорить о рыбном промысле, то лишь в крупных эскадрах бывала возможность выделить 1-2 корабля под охраной для рыбного промысла, если была в этом какая-либо неотложная необходимость.
Именно по этой причине я считаю, что охота и рыбный промысел во время боевых походов викингов если и бывали, то весьма редко и существенного влияния на продовольственное снабжение не оказывали. Тем более они не являлись неотъемлемой частью снабжения флота викингов продовольствием.
Информация