Судьбы ударниц глазами иностранцев (часть 4)
Непосредственными свидетелями событий ночи с 25 на 26 октября в Зимнем дворце стала группа иностранных корреспондентов, среди которых был американец левых взглядов Джон Рид. Свои впечатления об увиденном он позже изложил в известной книге «10 дней, которые потрясли мир». Несмотря на общепринятое представление о том, что Зимний штурмовали, в основном, революционные солдаты и матросы, американский журналист обратил внимание на то, что в первых рядах восставших были преимущественно красногвардейцы. Солдаты, со слов очевидцев, не стремились в бой, говоря, что тогда им придется «стрелять в русских баб».
Но были и другие мнения иностранцев, непосредственно наблюдавших октябрьские события. С их слов, ситуация была парадоксальная. На площади перед дворцом кипели страсти, готовились баррикады и скапливались массы вооруженных людей. Кстати, здесь была и другая проблема. Вокруг собрались толпы зевак, которые пришли посмотреть, чем все закончится. Среди них были и сторонники Керенского, и его противники. Для большевиков стоило немало труда освободить все прилегающие улицы от столичных обывателей.
Еще одна загадка кроется в том, что со стороны набережной оборона Зимнего дворца и, соответственно, его окружение отсутствовали полностью. В разгар событий вечером 25 октября офицеры французской военной миссии майоры Марсель Облэ и Этьенн дю Кастель отправились на прогулку. Они свободно прошли по набережной с тыльной стороны осажденного Зимнего дворца. Зашли в гости к жившему на набережной некому господину Дави. Лишь на обратном пути, их задержали патрули на Миллионной улице под предлогом опасности попасть под обстрел. Им пришлось возвращаться вновь по пустующей набережной Невы до Троицкого моста.
В то же время английский посол Бьюкенена в своих записках отмечал, что 25 октября обстрел дворца продолжался непрерывно до 10 часов вечера. Затем после, примерно, часового перерыва обстрел возобновился. Лишь к половине третьего утра 26 октября восставшие полностью захватили дворец. При этом в своем письме упомянутый французский майор Этьенн дю Кастель отмечал, что плененных женщин-солдат освободили лишь два дня спустя и то после вмешательства английского военного атташе. О ком шла речь, непонятно. Как известно, все захваченные во дворце ударницы были освобождены большевиками практически в тот же день.
Угрозы жизни и женской чести доброволиц
Разговоры о жестокой расправе над ударницами начались практически на утро 26 октября 1917 года. Разобраться в столь деликатном и настолько запутанном вопросе до конца вряд теперь возможно. Какие-то свидетельства уже нами упоминались. Не повторяясь, попытаемся сравнить рассказы некоторых свидетелей, включая иностранных очевидцев, с целью выявить схожие факты и явные противоречия.
Начнем, пожалуй, со свидетельств защитников Зимнего дворца, которые на тот момент были ближе всех к ударницам в обстановке смертельной опасности. Дополним некоторые из ранее приведенных свидетельств. «Солдаты проникли в царские погреба, идет поголовное пьянство, - вспоминал позже бывший юнкер 2-й Петергофской школы прапорщиков, находившийся среди доставленных в казармы Преображенского полка - насилуются женщины ударной роты, сдавшиеся последними». Своими глазами видел сцену насилия в казарме Преображенского полка поручик Синегуб. Вспоминал о массовых надругательствах над захваченными в плен ударницами и упоминавшийся ранее начальник школы прапорщиков Северного фронта полковник фон Прюссинг.
Но о фактах надругательства над задержанными доброволицами 2-й полуроты даже не упоминается в воспоминаниях М. Бочарниковой. Хотя и она писала о напряженной ситуации в казарме, куда их вначале поместили. Захваченных в помещении дворца ударниц под конвоем солдат привели под арест в казармы Павловского полка. «Настроение солдат постепенно менялось, - вспоминала Бочарникова, - начались угрозы, брань. Они накалялись и уже не скрывали своих намерений расправиться с нами как с женщинами». Видя агрессивный настрой солдат, члены полкового комитета решают перевести доброволиц в казарму Гренадерского полка, который держал нейтралитет и не участвовал в боях. Там женщин накормили и отнеслись к ним с сочувствием.
Поэтому утверждения известной русской поэтессы и писательницы Зинаиды Гиппиус вызывают сомнение своей категоричностью. В своих дневниках, изданных в Белграде в 1929 году, она приводила свою запись от 27 октября 1917 года. «Возвращаюсь на минуту к Зимнему Дворцу.., - писала она, - Нет, слишком стыдно писать... Но надо все знать: женский батальон, израненный затащили в Павловские казармы и там поголовно изнасиловали...».
Но были и другие свидетельства, показывающие, что ничего подобного не случилось. Эту точку зрения разделяли, в частности, американские корреспонденты Джон Рид и Альберт Вильямс. Они были Зимнем дворце ночью с 25 на 26 октября, видели все своими глазами и, с их слов, никаких фактов насилия над доброволицами не наблюдали. Надо отметить, что эти, лояльные к большевикам американцы левых взглядов, позже служили в советских пропагандистских учреждениях.
Однако не совсем понятно, если все было так благополучно, то зачем Джон Рид особо выделил вопрос о насилии над женским батальоном в примечаниях к своей книге «10 дней, которые потрясли мир». При этом он указывал на то, что этим вопросом активно занималась Петроградская городская дума, находившаяся в оппозиции к большевикам. Американский журналист ссылается на проведенное ею расследование событий.
«Городская дума назначила, - читаем в примечании к главе книги Рида, - для расследования дела особую комиссию. 16 (3) ноября эта комиссия вернулась из Левашова, где квартировал женский батальон. Г-жа Тыркова сообщила, что женщины были сначала отправлены в Павловские казармы, где с некоторыми из них действительно обращались дурно, но что теперь большая часть их находится в Левашове, а остальные рассеяны по частным домам в Петрограде. Другой член комиссии — д-р Мандельбаум сухо засвидетельствовал, что из окон Зимнего дворца не было выброшено ни одной женщины, что изнасилованы были трое и что самоубийством покончила одна, причём она оставила записку, в которой пишет, что «разочаровалась в своих идеалах».
Надо сказать, что эту информацию подтверждал и сын А. Тырковой-Вильямс, ссылаясь на воспоминания своей матери. Казалось бы, вопрос исчерпан. Но, как нам уже известно, в этом случае речь опять же идет только о событиях 25-26 октября и затрагивает лишь 2-ю полуроту женского батальона, которая относительно благополучно добралась до Левашова. К тому же к 3 ноября – моменту работы комиссии - значительная часть доброволиц уже покинула свое подразделение.
В приведенном свидетельстве Тырковой содержатся новые загадки касательно судеб ударниц. Как понять ее слова о том, что «большая часть доброволиц добралась» до Левашово, а «остальные рассеяны по частным домам в Петрограде»? О ком идет речь и сколько их? Выходит, что оставшихся в столице никто не опрашивал? Как они могли остаться, находясь под конвоем вооруженных гренадер?
Создается впечатление, что лишь такой небольшой эпизод российской истории, связанный с судьбой ударниц – защитниц Зимнего дворца, чуть ли не весь состоит из исторических загадок, недомолвок и искажений. Почему-то всех в те дни интересовали лишь факты о том, было насилие или нет только при разоружении доброволиц. Иными словами, их судьба за рамками двух-трех дней конца октября 1917 года никого не интересовала. А зря, как показали дальнейшие события.
Как позже стало известно, именно в последующие ноябрьские дни время в пути до родного дома стало самым опасным для бывших женщин-ударниц. Среди доброволиц 2-й полуроты была только одна погибшая при захвате Зимнего дворца, о которой упоминала взводный командир. «Но погибли многие из нас впоследствии, когда, безоружные, разъезжались по домам. – вспоминала Бочарникова. - Насиловали солдаты и матросы, насиловали, выбрасывали на улицу с верхних этажей, из окон поезда на ходу, топили». Саму ее эта горькая доля миновала. Правда пришлось не раз побывать при большевиках под арестом и отбывать срок в женской тюрьме на Выборгской стороне столицы.
Расследование сенатской комиссии США
Бесцеремонность американцев по вмешательству во внутренние России проявлялась всегда, а не только в наши дни. В феврале-марте 1919 года работала комиссия сената США под руководством сенатора Овермэна по расследованию антиамериканской деятельности, в т.ч. и большевиков. Были заслушаны показания более 20 свидетелей, включая Джона Рида и Альберта Вильямса. Они рассказали свою версию октябрьских событий и оба вновь указали на лживые публикации в западной прессе относительно, якобы, имевшего место массового изнасилования доброволиц после захвата Зимнего дворца.
Официальный отчет комиссии Овермэна был опубликован на русском языке. Правда, не в полном объеме, а с показаниями только 12 свидетелей. При том, что из всех опрошенных только трое лояльно относились к событиям в далекой России. Все остальные были противниками власти большевиков.
Однако, даже спустя полтора года после октябрьских событий 1917 года, показания Рида и Вильямса не столько прояснили эту запутанную ситуацию, а, скорее, наоборот, еще более ее запутали. Не вдаваясь в обсуждение, приведем лишь небольшие фрагменты с несущественными купюрами из их показаний. Думается, что Читатель сам обратит внимание на нестыковки фактов, неточности и расхождения в словах этих свидетелей.
«Женский батальон, - рассказывал Джон Рид, - находился в Зимнем дворце. Ему предложено было присягнуть на верность Керенскому. Во дворце находились … около 250 этих женщин… Юнкера заперли женский батальон в задней части дворца, в погребе, чтобы с женщинами ничего не могло случиться. Красногвардейцы … Обнаружив местонахождение женского батальона, они и не подумали причинить ему вред, так как к этому времени первоначальное возбуждение успело улечься. Красногвардейцы долгое время не знали, как им поступить с женщинами.
Большинство женщин было отправлено на Финляндский вокзал и оттуда - в Левашово; но многие предпочли остаться в городе, и большевики ходили с ними по городу почти всю ночь, пока наконец удалось найти дом, где можно было их разместить. Три недели спустя все женщины были привезены в город, им дали женское платье - и батальон был распущен. Распространились слухи, будто многие из этих женщин были изнасилованы, некоторые выброшены из окон, а четыре покончили с собою. Отчет петроградской думы, которая выступала против большевиков, гласил, что одна женщина была, очевидно, изнасилована, ни одна не была убита, ни одна не была выброшена из окна, и только одна женщина покончила с собой, оставив записку, в которой заявляла, что она разочаровалась в своих идеалах».
Своими показаниями Альберт Вильямс, скорее, дополнял выступление Рида о судьбе ударниц из женского батальона. Можно заметить, что он упоминает иную численность доброволиц во дворце и менее подробно останавливается на деталях событий тех дней. В российской столице он находился в качестве корреспондента газеты «Нью-Йорк Ивнинг Пост». Вильямс отмечал: «… было выпущено сообщение, будто 200 женщин из женского батальона были изнасилованы большевиками. Английская газета «Дэйли Ньюс» неоднократно сообщала, что ген. Нокс (Knox) из британской миссии явился в Смольный, чтобы заявить протест против изнасилования этих 200 женщин. В действительности же с ними обращались очень вежливо. Им велели распустить организацию и отправиться по домам. Ни одна из них не подверглась какому-либо оскорблению. Я говорю это только потому, что весь Петроград облетел слух об изнасиловании женского батальона».
Такая точка зрения лояльных американских корреспондентов практически полностью совпадала с официальной точкой зрения властей и историков Советской России. Но отражала ли она исторические реалии и была ли основана на достоверных фактах и свидетельствах?
Сокрытое временем и искаженное людьми
Завершая краткий экскурс по событиям вековой давности, необходимо отметить, что октябрьские события 1917 года и судьбы ударниц из 2-й роты женского батальона изучены недостаточно. Немало деталей и фактов о тех далеких днях утрачены. Не все из них возможно полностью восстановить сейчас. И не только потому, что время многое стерло в памяти поколений. Просто правда и тогда, да и сейчас тоже, у всех разная. Люди по-прежнему раскрашивают те события в привычные красно-белые цвета. Поэтому во многом и не совпадают воспоминания участников и очевидцев одних и тех же исторических событий. Да и память человеческая ненадежна.
А документы не сохранились тоже в силу самых разных причин – были уничтожены, сгорели, пропали в череде тех стремительных перемен. Многое в революционной текучке тех дней просто не документировалось. Не до того было. Развернулась гигантских масштабов борьба за власть. Тут уж не до судеб конкретных людей было.
И все-таки, вместе с неравнодушными Читателями и Знатоками отечественной истории в этих коротких публикациях нам удалось заглянуть за кулисы ИСТОРИИ. Мы вспомнили о тех, порой, безымянных женщинах-солдатах, до конца выполнивших свой воинский долг и сохранивших верность присяге. Вечная им память и низкий поклон!
Но были и другие мнения иностранцев, непосредственно наблюдавших октябрьские события. С их слов, ситуация была парадоксальная. На площади перед дворцом кипели страсти, готовились баррикады и скапливались массы вооруженных людей. Кстати, здесь была и другая проблема. Вокруг собрались толпы зевак, которые пришли посмотреть, чем все закончится. Среди них были и сторонники Керенского, и его противники. Для большевиков стоило немало труда освободить все прилегающие улицы от столичных обывателей.
Еще одна загадка кроется в том, что со стороны набережной оборона Зимнего дворца и, соответственно, его окружение отсутствовали полностью. В разгар событий вечером 25 октября офицеры французской военной миссии майоры Марсель Облэ и Этьенн дю Кастель отправились на прогулку. Они свободно прошли по набережной с тыльной стороны осажденного Зимнего дворца. Зашли в гости к жившему на набережной некому господину Дави. Лишь на обратном пути, их задержали патрули на Миллионной улице под предлогом опасности попасть под обстрел. Им пришлось возвращаться вновь по пустующей набережной Невы до Троицкого моста.
В то же время английский посол Бьюкенена в своих записках отмечал, что 25 октября обстрел дворца продолжался непрерывно до 10 часов вечера. Затем после, примерно, часового перерыва обстрел возобновился. Лишь к половине третьего утра 26 октября восставшие полностью захватили дворец. При этом в своем письме упомянутый французский майор Этьенн дю Кастель отмечал, что плененных женщин-солдат освободили лишь два дня спустя и то после вмешательства английского военного атташе. О ком шла речь, непонятно. Как известно, все захваченные во дворце ударницы были освобождены большевиками практически в тот же день.
Угрозы жизни и женской чести доброволиц
Разговоры о жестокой расправе над ударницами начались практически на утро 26 октября 1917 года. Разобраться в столь деликатном и настолько запутанном вопросе до конца вряд теперь возможно. Какие-то свидетельства уже нами упоминались. Не повторяясь, попытаемся сравнить рассказы некоторых свидетелей, включая иностранных очевидцев, с целью выявить схожие факты и явные противоречия.
Начнем, пожалуй, со свидетельств защитников Зимнего дворца, которые на тот момент были ближе всех к ударницам в обстановке смертельной опасности. Дополним некоторые из ранее приведенных свидетельств. «Солдаты проникли в царские погреба, идет поголовное пьянство, - вспоминал позже бывший юнкер 2-й Петергофской школы прапорщиков, находившийся среди доставленных в казармы Преображенского полка - насилуются женщины ударной роты, сдавшиеся последними». Своими глазами видел сцену насилия в казарме Преображенского полка поручик Синегуб. Вспоминал о массовых надругательствах над захваченными в плен ударницами и упоминавшийся ранее начальник школы прапорщиков Северного фронта полковник фон Прюссинг.
Но о фактах надругательства над задержанными доброволицами 2-й полуроты даже не упоминается в воспоминаниях М. Бочарниковой. Хотя и она писала о напряженной ситуации в казарме, куда их вначале поместили. Захваченных в помещении дворца ударниц под конвоем солдат привели под арест в казармы Павловского полка. «Настроение солдат постепенно менялось, - вспоминала Бочарникова, - начались угрозы, брань. Они накалялись и уже не скрывали своих намерений расправиться с нами как с женщинами». Видя агрессивный настрой солдат, члены полкового комитета решают перевести доброволиц в казарму Гренадерского полка, который держал нейтралитет и не участвовал в боях. Там женщин накормили и отнеслись к ним с сочувствием.
Поэтому утверждения известной русской поэтессы и писательницы Зинаиды Гиппиус вызывают сомнение своей категоричностью. В своих дневниках, изданных в Белграде в 1929 году, она приводила свою запись от 27 октября 1917 года. «Возвращаюсь на минуту к Зимнему Дворцу.., - писала она, - Нет, слишком стыдно писать... Но надо все знать: женский батальон, израненный затащили в Павловские казармы и там поголовно изнасиловали...».
Но были и другие свидетельства, показывающие, что ничего подобного не случилось. Эту точку зрения разделяли, в частности, американские корреспонденты Джон Рид и Альберт Вильямс. Они были Зимнем дворце ночью с 25 на 26 октября, видели все своими глазами и, с их слов, никаких фактов насилия над доброволицами не наблюдали. Надо отметить, что эти, лояльные к большевикам американцы левых взглядов, позже служили в советских пропагандистских учреждениях.
Однако не совсем понятно, если все было так благополучно, то зачем Джон Рид особо выделил вопрос о насилии над женским батальоном в примечаниях к своей книге «10 дней, которые потрясли мир». При этом он указывал на то, что этим вопросом активно занималась Петроградская городская дума, находившаяся в оппозиции к большевикам. Американский журналист ссылается на проведенное ею расследование событий.
«Городская дума назначила, - читаем в примечании к главе книги Рида, - для расследования дела особую комиссию. 16 (3) ноября эта комиссия вернулась из Левашова, где квартировал женский батальон. Г-жа Тыркова сообщила, что женщины были сначала отправлены в Павловские казармы, где с некоторыми из них действительно обращались дурно, но что теперь большая часть их находится в Левашове, а остальные рассеяны по частным домам в Петрограде. Другой член комиссии — д-р Мандельбаум сухо засвидетельствовал, что из окон Зимнего дворца не было выброшено ни одной женщины, что изнасилованы были трое и что самоубийством покончила одна, причём она оставила записку, в которой пишет, что «разочаровалась в своих идеалах».
Надо сказать, что эту информацию подтверждал и сын А. Тырковой-Вильямс, ссылаясь на воспоминания своей матери. Казалось бы, вопрос исчерпан. Но, как нам уже известно, в этом случае речь опять же идет только о событиях 25-26 октября и затрагивает лишь 2-ю полуроту женского батальона, которая относительно благополучно добралась до Левашова. К тому же к 3 ноября – моменту работы комиссии - значительная часть доброволиц уже покинула свое подразделение.
В приведенном свидетельстве Тырковой содержатся новые загадки касательно судеб ударниц. Как понять ее слова о том, что «большая часть доброволиц добралась» до Левашово, а «остальные рассеяны по частным домам в Петрограде»? О ком идет речь и сколько их? Выходит, что оставшихся в столице никто не опрашивал? Как они могли остаться, находясь под конвоем вооруженных гренадер?
Создается впечатление, что лишь такой небольшой эпизод российской истории, связанный с судьбой ударниц – защитниц Зимнего дворца, чуть ли не весь состоит из исторических загадок, недомолвок и искажений. Почему-то всех в те дни интересовали лишь факты о том, было насилие или нет только при разоружении доброволиц. Иными словами, их судьба за рамками двух-трех дней конца октября 1917 года никого не интересовала. А зря, как показали дальнейшие события.
Как позже стало известно, именно в последующие ноябрьские дни время в пути до родного дома стало самым опасным для бывших женщин-ударниц. Среди доброволиц 2-й полуроты была только одна погибшая при захвате Зимнего дворца, о которой упоминала взводный командир. «Но погибли многие из нас впоследствии, когда, безоружные, разъезжались по домам. – вспоминала Бочарникова. - Насиловали солдаты и матросы, насиловали, выбрасывали на улицу с верхних этажей, из окон поезда на ходу, топили». Саму ее эта горькая доля миновала. Правда пришлось не раз побывать при большевиках под арестом и отбывать срок в женской тюрьме на Выборгской стороне столицы.
Расследование сенатской комиссии США
Бесцеремонность американцев по вмешательству во внутренние России проявлялась всегда, а не только в наши дни. В феврале-марте 1919 года работала комиссия сената США под руководством сенатора Овермэна по расследованию антиамериканской деятельности, в т.ч. и большевиков. Были заслушаны показания более 20 свидетелей, включая Джона Рида и Альберта Вильямса. Они рассказали свою версию октябрьских событий и оба вновь указали на лживые публикации в западной прессе относительно, якобы, имевшего место массового изнасилования доброволиц после захвата Зимнего дворца.
Официальный отчет комиссии Овермэна был опубликован на русском языке. Правда, не в полном объеме, а с показаниями только 12 свидетелей. При том, что из всех опрошенных только трое лояльно относились к событиям в далекой России. Все остальные были противниками власти большевиков.
Однако, даже спустя полтора года после октябрьских событий 1917 года, показания Рида и Вильямса не столько прояснили эту запутанную ситуацию, а, скорее, наоборот, еще более ее запутали. Не вдаваясь в обсуждение, приведем лишь небольшие фрагменты с несущественными купюрами из их показаний. Думается, что Читатель сам обратит внимание на нестыковки фактов, неточности и расхождения в словах этих свидетелей.
«Женский батальон, - рассказывал Джон Рид, - находился в Зимнем дворце. Ему предложено было присягнуть на верность Керенскому. Во дворце находились … около 250 этих женщин… Юнкера заперли женский батальон в задней части дворца, в погребе, чтобы с женщинами ничего не могло случиться. Красногвардейцы … Обнаружив местонахождение женского батальона, они и не подумали причинить ему вред, так как к этому времени первоначальное возбуждение успело улечься. Красногвардейцы долгое время не знали, как им поступить с женщинами.
Большинство женщин было отправлено на Финляндский вокзал и оттуда - в Левашово; но многие предпочли остаться в городе, и большевики ходили с ними по городу почти всю ночь, пока наконец удалось найти дом, где можно было их разместить. Три недели спустя все женщины были привезены в город, им дали женское платье - и батальон был распущен. Распространились слухи, будто многие из этих женщин были изнасилованы, некоторые выброшены из окон, а четыре покончили с собою. Отчет петроградской думы, которая выступала против большевиков, гласил, что одна женщина была, очевидно, изнасилована, ни одна не была убита, ни одна не была выброшена из окна, и только одна женщина покончила с собой, оставив записку, в которой заявляла, что она разочаровалась в своих идеалах».
Своими показаниями Альберт Вильямс, скорее, дополнял выступление Рида о судьбе ударниц из женского батальона. Можно заметить, что он упоминает иную численность доброволиц во дворце и менее подробно останавливается на деталях событий тех дней. В российской столице он находился в качестве корреспондента газеты «Нью-Йорк Ивнинг Пост». Вильямс отмечал: «… было выпущено сообщение, будто 200 женщин из женского батальона были изнасилованы большевиками. Английская газета «Дэйли Ньюс» неоднократно сообщала, что ген. Нокс (Knox) из британской миссии явился в Смольный, чтобы заявить протест против изнасилования этих 200 женщин. В действительности же с ними обращались очень вежливо. Им велели распустить организацию и отправиться по домам. Ни одна из них не подверглась какому-либо оскорблению. Я говорю это только потому, что весь Петроград облетел слух об изнасиловании женского батальона».
Такая точка зрения лояльных американских корреспондентов практически полностью совпадала с официальной точкой зрения властей и историков Советской России. Но отражала ли она исторические реалии и была ли основана на достоверных фактах и свидетельствах?
Сокрытое временем и искаженное людьми
Завершая краткий экскурс по событиям вековой давности, необходимо отметить, что октябрьские события 1917 года и судьбы ударниц из 2-й роты женского батальона изучены недостаточно. Немало деталей и фактов о тех далеких днях утрачены. Не все из них возможно полностью восстановить сейчас. И не только потому, что время многое стерло в памяти поколений. Просто правда и тогда, да и сейчас тоже, у всех разная. Люди по-прежнему раскрашивают те события в привычные красно-белые цвета. Поэтому во многом и не совпадают воспоминания участников и очевидцев одних и тех же исторических событий. Да и память человеческая ненадежна.
А документы не сохранились тоже в силу самых разных причин – были уничтожены, сгорели, пропали в череде тех стремительных перемен. Многое в революционной текучке тех дней просто не документировалось. Не до того было. Развернулась гигантских масштабов борьба за власть. Тут уж не до судеб конкретных людей было.
И все-таки, вместе с неравнодушными Читателями и Знатоками отечественной истории в этих коротких публикациях нам удалось заглянуть за кулисы ИСТОРИИ. Мы вспомнили о тех, порой, безымянных женщинах-солдатах, до конца выполнивших свой воинский долг и сохранивших верность присяге. Вечная им память и низкий поклон!
Информация