Яков Блюмкин и Николай Рерих в поисках Шамбалы (часть четвёртая)
Не стыдно ль заниматься нам
«Так долго шапкой, бородою,
Руслана поруча судьбам?
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий лес;
Пред ним открылся дол широкий
При блеске утренних небес.
Трепещет витязь поневоле:
Он видит старой битвы поле…»
(А.С.Пушкин. Руслан и Людмила)
«Так долго шапкой, бородою,
Руслана поруча судьбам?
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий лес;
Пред ним открылся дол широкий
При блеске утренних небес.
Трепещет витязь поневоле:
Он видит старой битвы поле…»
(А.С.Пушкин. Руслан и Людмила)
К предыдущим материалам эпиграфа не было. Но сюда он просто просится, поскольку мы покинули нашего героя всерьез и надолго, а ведь известно, что многие читатели ВО ждали и ждут продолжения «темы» этого незаурядного во всех отношениях человека. Неважно в данном случае плохого или хорошего, главное – незаурядного.
Говорящее название у этой картины Рериха, не так ли?
И вот тут настало время заметить, что Блюмкин, видимо, испытывал явный интерес к мистике Востока (она, кстати, часто очень сильно действует на слабые умы), читал соответствующую литературу и полагал себе специалистом по части оккультизма. Но «работа с магами» была прервана экстренной командировкой.
Между тем Блюмкину пришлось место работы сменить. Перевели его в наркомат торговли, где он, однако, сразу же занял целых двенадцать должностей. Не удивляйтесь, такое тогда было время. Ведь Ленин писал, что зарплата совслужащего – «совслужа», как тогда говорили, должна быть не выше зарплаты среднего рабочего. И ставки устанавливались сверху, так что добиться «неравенства» в этих равных для всех условиях помогало вот такое простое решение. Профессора читали лекции сразу в трех вузах и везде работали на ставку, то есть имели сразу три ставки плюс еще и почасовая оплата, ну а специалисты вроде Блюмкина и вовсе совмещали по десятку должностей и… как-то везде успевали.
Вот тут-то ОГПУ и решило отправить его с тайной миссией в Китай. И задача ему была поставлена в высшей степени необычная: вместе с экспедицией Николая Рериха пробраться в легендарную страну Шамбалу в Тибете. Ну, и, конечно, предполагалось шпионить там против англичан. Ведь их тоже «звал» Тибет и «звал» очень громко. Недаром у Р. Киплинга русские шпионы (вернее один русский и один французский шпион) как противники англичан еще с довоенного времени выведены в его знаменитом романе «Ким».
Причем экспедицию в Тибет курировал лично Дзержинский, а ОГПУ выделило на нее астрономическую сумму в 600 тысяч долларов. Правда, нарком иностранных дел Чичерин, а кроме него еще и непосредственные заместители «железного Феликса» Трилиссер и Ягода выступили против посылки экспедиции, и до времени ее отложили. Впрочем, сам Блюмкин все равно попал в Тибет и оказался в экспедиции Рериха, причем выдавал он себя за… буддийского ламу. То есть Рериху он именно так и представился, но потом заговорил по-русски, и тот записал в своем дневнике: «… наш лама… даже знает многих наших друзей». Хотя есть факты, что Рерих знал его под псевдонимом «Владимиров», а может быть знал о нем и много чего еще. Хотя есть и такая точка зрения, что Блюмкин в Тибете не был и с Рерихом никаких дел не имел. Спор идет, обе стороны выдвигают свои аргументы, а истина по-прежнему где-то там и скрыта в соответствующих архивах.
Тут, кстати, возникает один интересный вопрос, а зачем вообще большевикам сдалась эта Шамбала? Причем сначала они интерес к ней проявляли, затем германские фашисты… Что там им всем было «медом намазано»? Чего они туда так упорно рвались?
С другой стороны, нет ничего удивительного в том, что к Рериху ОГПУ «приставило своего человека». В этом плане он был идеальным прикрытием, так как все знали, что в годы Гражданской войны он вошел в число руководителей «Скандинавского Общества помощи Российскому воину», финансировавшего… войска генерала Н.Н. Юденича, а после разгрома последнего стал членом эмигрантской организации «Русско-Британское 1917 г. Братство».
Так, в сентябре 1925 года начались их совместные приключения в Гималаях, но вот что там было на самом деле и было ли вообще, неизвестно до сих пор, хотя есть и Рериховское общество, и его архив, и документы разведок, как нашей, так и британской, долгое время следившей за Рерихом, как за потенциальным советским агентом!
Впрочем, все на свете проходит. Закончился и тибетский эпизод биографии Блюмкина и он, – как и герой А.С. Пушкина, тоже наконец-то вернулся в Москву на свои двенадцать рабочих мест.
Но мирной жизни ему долго вкушать не дали. В 1926 году ОГПУ направило в ЦК ВКП(б) просьбу командировать Блюмкина в распоряжение «органов», а те в свою очередь услали его не куда-нибудь, а в Монголию, где он должен был трудиться в качестве главного инструктора государственной внутренней охраны молодой Монгольской республики — то есть местной монгольской ЧК. При этом он должен был еще руководить деятельностью советской разведки и в Северном Китае, и в Тибете, и по мере возможности противодействовать там разведке англичан.
Впрочем, данный эпизод биографии Блюмкина вряд ли можно отнести к его успеху. Дело в том, что пробыл он там всего полгода, после чего ЦК Монгольской народно-революционной партии и Совет министров Монголии потребовали его отзыва обратно в Москву. Причина более чем основательная: получив в руки большую власть, Блюмкин принялся расстреливать и правых, и неправых. Но даже и это ему бы простили, если бы он ставил об этом в известность «монгольских товарищей». А он этого не делал. То есть показал им свое неуважение, а на Востоке так нельзя, пусть даже за твоей спиной и стоит большевистская Россия.
В общем, из Монголии Блюмкина убрали и послали в Париж убивать некоего перебежчика, посмевшего обличать самого Сталина. И опять же одни считают, что «командировка» была, а другие, что ее не было. В любом случае, Блюмкина продолжали считать «специалистом по террору» и в этом его качестве вполне могли использовать.
Между тем в СССР назревали важные события. В конце 1927 года обострилась ситуация внутри партии из-за борьбы Сталина с троцкистско-зиновьевской оппозицией. Причем так называемые «старые большевики», хорошо осведомленные о делах в партии и помнившие ленинское «Письмо к съезду», в большинстве своем выступили против Сталина. Выступили и… поплатились за это! Не два, не три, не десять, а сразу семьдесят семь видных и вроде бы влиятельных оппозиционеров курсу Сталина, большевиков с большим, часто еще дореволюционным стажем, были просто на просто исключены из рядов ВКП (б). Понятно, что в их число попали такие люди, как Троцкий, Каменев, Зиновьев, Пятаков, Радек но и многие другие... Безусловно, здесь сыграли роль и личные отношения. Ведь в ссылке в Туруханском крае Сталин был не один. Его поведение там, ну, скажем, отличалось от поведения других ссыльных и не вызывало у них особого одобрения. А тут… известный им человек вдруг начинает «делать не то», да вдобавок еще изображает из себя лидера. Радек, например, вообще прославился своими антисталинскими анекдотами и вряд ли это понравилось набиравшему силу «вождю».
Как повел себя в этой ситуации Блюмкин? В общем-то довольно странно, словно «нюх потерял». Он, ничего не боясь, занимался тем, что открыто встречался с оппозиционерами, а свои симпатии к Троцкому даже и не пытался скрывать. Считается, что оппозиционеры в свою очередь посоветовали Блюмкину свое отношение к оппозиции скрывать, чтобы иметь возможность оказывать ей разного рода «услуги» вплоть до предупреждения об арестах. Однако, двойная игра всегда таит в себе опасность. И Блюмкин должен был бы помнить, как в него в Киеве стреляли и чуть было не убили преданные им левые эсеры. И что в данном случае имело место здесь? Сближался ли он с оппозицией по заданию ОГПУ или действовал по собственной инициативе и на свой страх и риск?
Впрочем, пока еще на эти его «знакомства» внимание в соответствующих местах никто не обращал. Более Блюмкин вновь понадобился как агент на Востоке, поскольку произошло очередное ухудшение советско-британских отношений и в воздухе явно запахло войной. И вслед за этим обострением сразу же родилась идея, старая как мир: дестабилизировать тыл противника, для чего следовало натравить на англичан тех же арабов, евреев и индийцев, чтобы они доставили им побольше неприятностей, а главное – не дали бы им перебросить на войну с СССР свои колониальные войска.
И Блюмкин становится торговцем по имени Султан-Заде и отправляется к арабам и курдам поднимать их на восстание против «британского колониализма».
Однако пробыл он «на Востоке» сравнительно недолго и уже летом 1929 года вернулся в Москву, где отчитался о проделанной «ближневосточной работе» перед членами ЦК ВКП(б). И надо сказать, что доклад Блюмкина произвел на них впечатление и они его одобрили. Одобрил его работу и глава ОГПУ В. Менжинский, причем его расположение к Блюмкину было так велико, что он даже пригласил его отобедать к него дома – честь, которой удостаивались лишь немногие из его аппарата. Очередную партийную чистку, а они в то время шли буквально одна за другой, он также прошел успешно. Да и неудивительно, учитывая данную ему начальником ИНО ОГПУ Трилиссером. И партийный комитет ОГПУ, и руководитель чисток — Абрам Сольц все они назвали Блюмкина «проверенным товарищем». Конечно, в среде революционеров (так же, как и в криминальной среде, кстати!) подобные славословия стоят недорого – сегодня «проверенный», а завтра «предатель и ренегат», что также случалось очень часто, но люди обычно не думают о плохом, а надеются исключительно на хорошее. Вот и Блюмкин… тоже надеялся на «хорошее», не понимая, что над ним уже навис дамоклов меч злосчастной и неумолимой судьбы!
Окончание следует…
Информация