ЮАР. Белые вне закона, или Кто ждёт в Африке русских офицеров (часть 5)
Кем же были наши добровольцы, участвовавшие во второй англо-бурской войне? Я имею в виду не несколько обобщённые ответы по поводу их политических взглядов или профессий. К примеру, политические взгляды были самыми различными и даже взаимоисключающими – от монархистов до сторонников республики и даже горячих голов с налётом народничества, характеризующегося открытым свободомыслием.
По моему скромному мнению, не грех вспомнить хотя бы некоторых русских добровольцев поимённо. И как бы ни ярились сетевые эксперты, побывавшие в ЮАР по турпутёвке с коктейльной трубочкой в оном месте, рассуждая о стране и её условиях, мемуары бойцов, вписавших свои имена кровью, а не клавиатурой, несколько ценнее.
К сожалению, тщательную регистрацию добровольцев правительство Трансвааля проводило только первые месяцы войны. Позже власти попросту не имели такой возможности. Русских записывали естественно только по имени и фамилии, без указания отчества, непринятого во многих странах. Посему назвать точное количество русских добровольцев невозможно, как и невозможно указать точное количество погибших.
Верно, самым известным русским добровольцем был Евгений Максимов. Родился Евгений 4 марта 1849 года в Царском селе в семье морского офицера. Учился в Петербургской гимназии, затем в Технологическом институте, с которого перевёлся на юридический факультет Петербургского университета. В итоге же поступил на военную службу. В возрасте 26 лет Максимов вышел в отставку в звании подполковника, пользуясь репутацией безукоризненного, но волевого и очень самостоятельного офицера. Но Евгений, как это ни странно, упорно не желал оставлять войну без своей персоны. Сначала он отправился на войну в Сербию, продолжил боевые действия в Боснии и горах Герцеговины, был награждён сербской серебряной медалью «За храбрость». С началом русско-турецкой войны 1877 года, не имея другой возможности попасть на ТВД, вернулся на службу.
В 1890 году воевал в составе войск генерала Скобелева в Средней Азии, за что был награждён Знаком Красного Креста. Во время итало-эфиопской войны 1895 года неугомонный офицер сражался в составе эфиопской армии в качестве военного уполномоченного при отряде Российского Красного Креста. С началом войны Греции и Турции Максимов что есть сил рванул и на эту драку, но просто опоздал на войну.
Евгений Максимов и генерал Кольбе
В 1900 году прибыл в Трансвааль. Сначала командовал «Иностранным легионом» (сборным отрядом добровольцев из разных стран), но как кадровый военный быстро устал от всевозможных дрязг внутри легиона, когда каждый национальный отряд почитал себя и презирал остальных (привет от мародёрствующего Рикарди), и передал командование легионом команданту Де ла Рею (брату знаменитого генерала). Вскоре Максимов встал у руля «Голландского корпуса», отличавшегося дисциплиной на фоне остальных отрядов. Активно участвовал во многих кровопролитных сражениях, был контужен, к тому же получил ранение в висок и лопатку. В мае 1900 года его повысили до звания фехт-генерала (боевого генерала).
Как бывалый трудяга военного дела он был крайне неуживчив с романтическими юношами и особенно с тогдашней «золотой молодёжью» из числа аристократов, коих он считал ненужными в бою. К примеру, князя Багратион-Мухранского, явившегося в Южную Африку в куладже и черкеске, Максимов называл клоуном. В самом деле, несмотря на отчаянную храбрость князя, его грузинская национальная спесь, которая на поле боя не значила ничего, выглядела неким позёрством. Эта клиническая непереносимость богатой и жаждущей приключений молодёжи в итоге привела Максимова на скамью подсудимых. В 1902 году боевого генерала вызвал на дуэль князь Саин-Витгенштейн-Берлебург. Максимов всячески избегал дуэли с молодым зарвавшимся аристократом, но князь всё же добился встречи, на которой, естественно, и был благополучно пристрелен. После чего фехт-генерала судили, но учитывая заслуги и целый иконостас орденов и медалей, сначала приговорили к 2-м годам, а позже вовсе выпустили на свободу.
Максимов в Маньчжурии с ручным львёнком на поводке
Сложит свою буйную голову боевой офицер, посвятивший защите Родины и справедливости все годы своей жизни в буквальном смысле, 1 октября 1904 года в бою под Мукденом.
Много воспоминаний об англо-бурской войне оставил Евгений Августус, выходец из крестьян Курляндской губернии. Родился 4 декабря 1874 года, окончил курс юнкерского училища, став подпоручиком Белгорайского резервного полка. Около полугода сражался в Трансваале вместе с бурами против англичан, участвовал в ночных рейдах, входил в состав бурских коммандос. В рядах этих отрядов дослужился до звания лейтенанта. По отзывам самих буров, был крайне предприимчив и отличался храбростью.
Во время трагической обороны Претории против превосходящих сил англичан был ранен и попал в плен. После возвращения в Россию был снова принят на военную службу в 192-й резервный Ваврский полк. На время нахождения в Южной Африке Августус числился в запасе. Позже участвовал в русско-японской войне, а 1908-1909 годах выполнял разведывательные задания в составе особого отряда Сибирского полка в Монголии. Опубликовал несколько трудов об англо-бурской войне – «Воспоминания участника англо-бурской войны 1899-1900 года». Далее его путь теряется.
Трагическая судьба досталась Борису Андреевичу Строльману, родившемуся 18 июля 1972 года в Московской губернии. Окончив Морское училище (Морской кадетский корпус), стал военным моряком, дослужившись до лейтенанта флота. В январе 1900 года кадровый офицер, служивший на целом ряде кораблей от корвета «Боярин» до крейсера «Память Азова», выходит в отставку и немедля отправляется в Трансвааль.
Могила Бориса Строльмана, рядом два бурских профессора
Несмотря на то, что многие добровольцы после падения Претории стали разъезжаться по домам, не видя смысла в борьбе, Строльман даже не думал об этом. Он вступил в партизанский отряд под общим управлением Христиана Девета (Де Вета), где быстро заработал репутацию грамотного и отчаянного бойца. Английская пуля сразила Строльмана в окрестностях Линдлея. Борис возвращался на передовую позицию, сразу после того как на себе вынес с неё раненного голландца. Последовала атака, тело храброго добровольца его товарищам Шульженко и Гучкову (один из известных братьев, скорее всего Александр) вынести не удалось. Строльмана похоронила бурская женщина с соседней фермы. Каким авторитетом и любовью пользовался Строльман, говорит тот факт, что в 1906 году его со всеми почестями перезахоронили в Претории.
Крайне интересная и уже несколько комичная судьба выпала на долю некоего Николаева. Его биография туманна. Приехал в Южную Африку Николаев, видимо, под вымышленной фамилией из Киева. В Киеве он служил в каком-то коммерческом учреждении. Николаев свистнул из общей кассы крупную сумму денег, но вместо того, чтобы промотать их на парижских путан и литры шампанского, этот странный жулик невесть откуда набрал отряд черногорцев, вооружил их, отпустил щедрое жалованье и укатил на войну в Африку.
Буров, да и наших добровольцев, вводил в ступор сам вид несколько тучного человека с робкими глазами, перед которым строились в шеренгу и снимали шляпы здоровенные атлетические черногорцы. Николаев по натуре производил впечатление человека романтического и порывистого, которому просто импонировало носить звание командира отдельного отряда, а не заштатного клерка, да ещё и в Киеве. Вернувшись на Родину, он, конечно, был арестован и отправлен в Киевский окружной суд.
Ещё одним героем Трансвааля был Александр Шульженко. Перед самой войной Шульженко служил в крепостной минной роте в звании штабс-капитана. Принимал активное участие в устройстве минных заграждений во Владивостоке, Порт-Артуре и в Крыму. Как и многие военные для того, чтобы принять участие в войне в Трансваале, вышел в запас. Сначала воевал в русском отряде капитана Ганецкого, позже, после распада отряда, продолжил войну в партизанском отряде известного бурского командира Терона.
Шульженко войдёт в историю как последний русский партизан. Отличавшийся бесконечной храбростью на грани безрассудства в пылу битвы, Александр завоевал славу среди бурских коммандос. 5 мая 1901 года всё-таки был захвачен англичанами в плен и целый год провёл в британских застенках, которые мало чем отличались от концлагерей для буров. По некоторым данным погиб в русско-японской войне.
Отряд Российского общества Красного Креста
Всего наших добровольцев было свыше 250 человек (часто фигурирует число 225), не считая врачей и сестёр милосердия Русско-голландского походного лазарета. Описать удивительные, полные горячности и смелости судьбы наших добровольцев сложно в рамках данного материала. Да и как выбрать, кто более достоин, если достойны почти все. Достоин и Алексей Диатроптов, бывший железнодорожный служащий Тверской губернии, вольнодумец и смелый боец, получивший ранение. И бывший поручик, а в бурской армии капитан партизанского отряда, Леонид Покровский, скончавшийся от тяжелого ранения 25 декабря 1900 года на ферме Паардепорт. И Сергей Дрейер, поручик, сражавшийся в Трансваале и попавший контуженным в плен при обороне Претории. И подпоручик Василий Никитин, выдающийся офицер, после боёв вернувшийся на Родину, но наслаждавшийся покоем недолго – погибнет в боях с хунхузами в Китае.
Памятная мраморная плита, посвящённая Леониду Покровскому, которого буры знали как Лео
Не будем забывать и нелюбимого Максимовым князя Николая Багратион-Мухранского, который не будучи военным, был превосходным стрелком и выносливым человеком, при этом он воодушевлял лишь своим видом буров, принимавших его за казака. Нико, как его называли друзья, отчаянный гордец, даже в плену довёл англичан до белого каления вечными обвинениями в военных преступлениях, вероломстве и милитаризме.
Николай Багратион-Мухранский с семьёй
Около полугода своей жизни отдали Трансваалю братья Гучковы, Александр и Фёдор, воевавший в известной роте коммандос Крюгерсдорп.
Александр Гучков во время войны в Южной Африке
Добровольцев незаслуженно забытых было много – гимназист Калиновский и крестьянин Куманцев, Ляпидевский и подпоручик Дашков, Акошкин и погибший в бою Дуплов, также погибший Петров и инженер Семёнов, который позже станет ни много ни мало главным архитектором Москвы и автором планов восстановления Севастополя и Сталинграда, Ростова-на-Дону и Смоленска.
Молодой инженер, будущий архитектор Владимир Семёнов
С каждым годом эти фамилии стираются и предаются забвению. Современной власти ЮАР, которая опрокинула министерство образования, как и многие другие министерства, превратив их в племенные вотчины, эти люди никто. Единственные, кому они дороги – это сами буры, успевшие получить хорошее образование, такие как писатель и публицист Дан Роодт (о нём подробнее в следующий раз), хорошо знакомый и с историей Максимова и братьев Гучковых. К сожалению, и до наших доморощенных умников плохо доходит необходимость знания своей истории и важность хотя бы иметь в виду наличия таких перспективных союзников, как белые южноафриканцы в стратегически важном регионе, через порты которого проходят сотни судов.
И последняя деталь. 6 октября 2013 года в Йоханнесбурге была освящена часовня во имя святого равноапостольного великого князя Владимира, возведённая в память о русских добровольцах, погибших в Южной Африке во время англо-бурской войны 1899-1902 годов. Закладка часовни и её освящение прошли при стечении немногочисленной русской диаспоры и ещё более немногочисленных оставшихся в живых после демократизации представителей белых южноафриканцев.
Продолжение следует…
По моему скромному мнению, не грех вспомнить хотя бы некоторых русских добровольцев поимённо. И как бы ни ярились сетевые эксперты, побывавшие в ЮАР по турпутёвке с коктейльной трубочкой в оном месте, рассуждая о стране и её условиях, мемуары бойцов, вписавших свои имена кровью, а не клавиатурой, несколько ценнее.
К сожалению, тщательную регистрацию добровольцев правительство Трансвааля проводило только первые месяцы войны. Позже власти попросту не имели такой возможности. Русских записывали естественно только по имени и фамилии, без указания отчества, непринятого во многих странах. Посему назвать точное количество русских добровольцев невозможно, как и невозможно указать точное количество погибших.
Верно, самым известным русским добровольцем был Евгений Максимов. Родился Евгений 4 марта 1849 года в Царском селе в семье морского офицера. Учился в Петербургской гимназии, затем в Технологическом институте, с которого перевёлся на юридический факультет Петербургского университета. В итоге же поступил на военную службу. В возрасте 26 лет Максимов вышел в отставку в звании подполковника, пользуясь репутацией безукоризненного, но волевого и очень самостоятельного офицера. Но Евгений, как это ни странно, упорно не желал оставлять войну без своей персоны. Сначала он отправился на войну в Сербию, продолжил боевые действия в Боснии и горах Герцеговины, был награждён сербской серебряной медалью «За храбрость». С началом русско-турецкой войны 1877 года, не имея другой возможности попасть на ТВД, вернулся на службу.
В 1890 году воевал в составе войск генерала Скобелева в Средней Азии, за что был награждён Знаком Красного Креста. Во время итало-эфиопской войны 1895 года неугомонный офицер сражался в составе эфиопской армии в качестве военного уполномоченного при отряде Российского Красного Креста. С началом войны Греции и Турции Максимов что есть сил рванул и на эту драку, но просто опоздал на войну.
Евгений Максимов и генерал Кольбе
В 1900 году прибыл в Трансвааль. Сначала командовал «Иностранным легионом» (сборным отрядом добровольцев из разных стран), но как кадровый военный быстро устал от всевозможных дрязг внутри легиона, когда каждый национальный отряд почитал себя и презирал остальных (привет от мародёрствующего Рикарди), и передал командование легионом команданту Де ла Рею (брату знаменитого генерала). Вскоре Максимов встал у руля «Голландского корпуса», отличавшегося дисциплиной на фоне остальных отрядов. Активно участвовал во многих кровопролитных сражениях, был контужен, к тому же получил ранение в висок и лопатку. В мае 1900 года его повысили до звания фехт-генерала (боевого генерала).
Как бывалый трудяга военного дела он был крайне неуживчив с романтическими юношами и особенно с тогдашней «золотой молодёжью» из числа аристократов, коих он считал ненужными в бою. К примеру, князя Багратион-Мухранского, явившегося в Южную Африку в куладже и черкеске, Максимов называл клоуном. В самом деле, несмотря на отчаянную храбрость князя, его грузинская национальная спесь, которая на поле боя не значила ничего, выглядела неким позёрством. Эта клиническая непереносимость богатой и жаждущей приключений молодёжи в итоге привела Максимова на скамью подсудимых. В 1902 году боевого генерала вызвал на дуэль князь Саин-Витгенштейн-Берлебург. Максимов всячески избегал дуэли с молодым зарвавшимся аристократом, но князь всё же добился встречи, на которой, естественно, и был благополучно пристрелен. После чего фехт-генерала судили, но учитывая заслуги и целый иконостас орденов и медалей, сначала приговорили к 2-м годам, а позже вовсе выпустили на свободу.
Максимов в Маньчжурии с ручным львёнком на поводке
Сложит свою буйную голову боевой офицер, посвятивший защите Родины и справедливости все годы своей жизни в буквальном смысле, 1 октября 1904 года в бою под Мукденом.
Много воспоминаний об англо-бурской войне оставил Евгений Августус, выходец из крестьян Курляндской губернии. Родился 4 декабря 1874 года, окончил курс юнкерского училища, став подпоручиком Белгорайского резервного полка. Около полугода сражался в Трансваале вместе с бурами против англичан, участвовал в ночных рейдах, входил в состав бурских коммандос. В рядах этих отрядов дослужился до звания лейтенанта. По отзывам самих буров, был крайне предприимчив и отличался храбростью.
Во время трагической обороны Претории против превосходящих сил англичан был ранен и попал в плен. После возвращения в Россию был снова принят на военную службу в 192-й резервный Ваврский полк. На время нахождения в Южной Африке Августус числился в запасе. Позже участвовал в русско-японской войне, а 1908-1909 годах выполнял разведывательные задания в составе особого отряда Сибирского полка в Монголии. Опубликовал несколько трудов об англо-бурской войне – «Воспоминания участника англо-бурской войны 1899-1900 года». Далее его путь теряется.
Трагическая судьба досталась Борису Андреевичу Строльману, родившемуся 18 июля 1972 года в Московской губернии. Окончив Морское училище (Морской кадетский корпус), стал военным моряком, дослужившись до лейтенанта флота. В январе 1900 года кадровый офицер, служивший на целом ряде кораблей от корвета «Боярин» до крейсера «Память Азова», выходит в отставку и немедля отправляется в Трансвааль.
Могила Бориса Строльмана, рядом два бурских профессора
Несмотря на то, что многие добровольцы после падения Претории стали разъезжаться по домам, не видя смысла в борьбе, Строльман даже не думал об этом. Он вступил в партизанский отряд под общим управлением Христиана Девета (Де Вета), где быстро заработал репутацию грамотного и отчаянного бойца. Английская пуля сразила Строльмана в окрестностях Линдлея. Борис возвращался на передовую позицию, сразу после того как на себе вынес с неё раненного голландца. Последовала атака, тело храброго добровольца его товарищам Шульженко и Гучкову (один из известных братьев, скорее всего Александр) вынести не удалось. Строльмана похоронила бурская женщина с соседней фермы. Каким авторитетом и любовью пользовался Строльман, говорит тот факт, что в 1906 году его со всеми почестями перезахоронили в Претории.
Крайне интересная и уже несколько комичная судьба выпала на долю некоего Николаева. Его биография туманна. Приехал в Южную Африку Николаев, видимо, под вымышленной фамилией из Киева. В Киеве он служил в каком-то коммерческом учреждении. Николаев свистнул из общей кассы крупную сумму денег, но вместо того, чтобы промотать их на парижских путан и литры шампанского, этот странный жулик невесть откуда набрал отряд черногорцев, вооружил их, отпустил щедрое жалованье и укатил на войну в Африку.
Буров, да и наших добровольцев, вводил в ступор сам вид несколько тучного человека с робкими глазами, перед которым строились в шеренгу и снимали шляпы здоровенные атлетические черногорцы. Николаев по натуре производил впечатление человека романтического и порывистого, которому просто импонировало носить звание командира отдельного отряда, а не заштатного клерка, да ещё и в Киеве. Вернувшись на Родину, он, конечно, был арестован и отправлен в Киевский окружной суд.
Ещё одним героем Трансвааля был Александр Шульженко. Перед самой войной Шульженко служил в крепостной минной роте в звании штабс-капитана. Принимал активное участие в устройстве минных заграждений во Владивостоке, Порт-Артуре и в Крыму. Как и многие военные для того, чтобы принять участие в войне в Трансваале, вышел в запас. Сначала воевал в русском отряде капитана Ганецкого, позже, после распада отряда, продолжил войну в партизанском отряде известного бурского командира Терона.
Шульженко войдёт в историю как последний русский партизан. Отличавшийся бесконечной храбростью на грани безрассудства в пылу битвы, Александр завоевал славу среди бурских коммандос. 5 мая 1901 года всё-таки был захвачен англичанами в плен и целый год провёл в британских застенках, которые мало чем отличались от концлагерей для буров. По некоторым данным погиб в русско-японской войне.
Отряд Российского общества Красного Креста
Всего наших добровольцев было свыше 250 человек (часто фигурирует число 225), не считая врачей и сестёр милосердия Русско-голландского походного лазарета. Описать удивительные, полные горячности и смелости судьбы наших добровольцев сложно в рамках данного материала. Да и как выбрать, кто более достоин, если достойны почти все. Достоин и Алексей Диатроптов, бывший железнодорожный служащий Тверской губернии, вольнодумец и смелый боец, получивший ранение. И бывший поручик, а в бурской армии капитан партизанского отряда, Леонид Покровский, скончавшийся от тяжелого ранения 25 декабря 1900 года на ферме Паардепорт. И Сергей Дрейер, поручик, сражавшийся в Трансваале и попавший контуженным в плен при обороне Претории. И подпоручик Василий Никитин, выдающийся офицер, после боёв вернувшийся на Родину, но наслаждавшийся покоем недолго – погибнет в боях с хунхузами в Китае.
Памятная мраморная плита, посвящённая Леониду Покровскому, которого буры знали как Лео
Не будем забывать и нелюбимого Максимовым князя Николая Багратион-Мухранского, который не будучи военным, был превосходным стрелком и выносливым человеком, при этом он воодушевлял лишь своим видом буров, принимавших его за казака. Нико, как его называли друзья, отчаянный гордец, даже в плену довёл англичан до белого каления вечными обвинениями в военных преступлениях, вероломстве и милитаризме.
Николай Багратион-Мухранский с семьёй
Около полугода своей жизни отдали Трансваалю братья Гучковы, Александр и Фёдор, воевавший в известной роте коммандос Крюгерсдорп.
Александр Гучков во время войны в Южной Африке
Добровольцев незаслуженно забытых было много – гимназист Калиновский и крестьянин Куманцев, Ляпидевский и подпоручик Дашков, Акошкин и погибший в бою Дуплов, также погибший Петров и инженер Семёнов, который позже станет ни много ни мало главным архитектором Москвы и автором планов восстановления Севастополя и Сталинграда, Ростова-на-Дону и Смоленска.
Молодой инженер, будущий архитектор Владимир Семёнов
С каждым годом эти фамилии стираются и предаются забвению. Современной власти ЮАР, которая опрокинула министерство образования, как и многие другие министерства, превратив их в племенные вотчины, эти люди никто. Единственные, кому они дороги – это сами буры, успевшие получить хорошее образование, такие как писатель и публицист Дан Роодт (о нём подробнее в следующий раз), хорошо знакомый и с историей Максимова и братьев Гучковых. К сожалению, и до наших доморощенных умников плохо доходит необходимость знания своей истории и важность хотя бы иметь в виду наличия таких перспективных союзников, как белые южноафриканцы в стратегически важном регионе, через порты которого проходят сотни судов.
И последняя деталь. 6 октября 2013 года в Йоханнесбурге была освящена часовня во имя святого равноапостольного великого князя Владимира, возведённая в память о русских добровольцах, погибших в Южной Африке во время англо-бурской войны 1899-1902 годов. Закладка часовни и её освящение прошли при стечении немногочисленной русской диаспоры и ещё более немногочисленных оставшихся в живых после демократизации представителей белых южноафриканцев.
Продолжение следует…
Информация