Операция «Ультра», или История о том, как поляки с британцами «Энигму» взломали. Окончание. Взлом «Цитадели»
Руководитель американской военной разведки Уильям Джеймс Донован как-то справедливо заметил: «Если бы англичане пересылали в Кремль перехваченные германские военные приказы, Сталин, может быть, уяснил бы истинное положение вещей. Однако англичане считают аппарат Блетчли совершено секретным. Они используют перехваченную информацию в собственных целях». Матерый разведчик ошибался. В Москву широким потокам шла информация обо всех тонкостях работы британской «Ультры». Одним из первых попытался внедриться в программу дешифровки «Энигмы» знаменитый Ким Филби.
Ким Филби
Попытка датируется 1940 годом. Вот что по этому поводу писал сам разведчик: «У меня состоялась одна многообещающая встреча с Фрэнком Берчем (выпускник Итона, актер и криптоаналитик по совместительству), которую организовал наш общий друг. Берч был ведущей фигурой в государственной школе кодирования и шифровального дела – криптографическом учреждении, которое занималось раскрытием кодов противника (и друзей). Однако Берч в конце концов отверг меня на том издевательском основании, что не может мне предоставить жалование, достойное моего труда». Позже, став одним руководителей британского разведывательного ведомства, Ким Филби активно передавал России множество секретных данных, касающихся, в частности, криптографической службы Великобритании.
Кроме собственной агентуры в Англии, в 1941 году во Франции была создана сеть нелегалов под руководством Льва Василевского, которая также была в теме «Энигмы». До французской агентуры дошли сведения о том, что Шмидт был завербован и активно сотрудничал с Францией с начала 30-х годов. Это, безусловно, стал весомым козырем в руках наших специалистов во время переговоров со Шмидтом – теперь он стал делиться информацией и с Советским Союзом. Именно его «сливы» дали понять нашей разведке, что британцы регулярно перехватывают шифровки «Энигмы» и читают их.
Джон Кенкросс
Самые важные данные по проекту «Ультра» в СССР шли от Джона Кенкросса, завербованного советской разведкой в 1935 году. Кенкросс работал в МИД Англии и входил в состав широко известной «кембриджской пятерки», в которой, кроме него, фигурировали упоминаемый Ким Филби, а также Дональд Маклин, Гай Берджес и Антони Блант. С 1942 по 1944 годы Кенкросс передавал России важнейшие данные, в том числе касающиеся планов Германии о начале наступления в районе Курска. Данные о «Цитадели» были настолько подробные, что в них была информация даже о номерах и общей численности наступающих дивизий, точные сводки по вооружению частей вермахта, боеприпасам и материально-техническому обеспечению. Примечательно, что по официальным каналам связи с СССР англичане серьезно урезали объем информации, касающийся «Цитадели», в частности, не упоминали о номерах задействованных дивизий. Ценность данных от Кенкросса тяжело недооценить – военное командование Красной Армии ожидало удара не в районе Курска, а направлении Великих Лук. Справедливости ради стоит отметить, что информация от Кенкросса была перепроверена не раз и подтверждена по другим разведывательным каналам. Предметом заслуженной гордости одного из членов «кембриджской пятерки» стал факт передачи им шифров люфтваффе Красной Армии, что позволило перед Курским сражением нанести упреждающие удары по немецким аэродромам, нашпигованным боевыми самолетами. В общей сложности советская авиация разбомбила 17 аэродромов. В итоге люфтваффе потеряли около 500 самолетов. В дальнейшем это стало одной из важных причин завоевания господства отечественной техники в небе Курской дуги. Кенкросс за столь значимые заслуги перед Советским Союзом был награжден орденом Красного Знамени, в конце войны уехал из Великобритании (его стали подозревать в двойной игре) и вернулся только в 1995 году.
Не сидели сложа руки и отечественные криптоаналитики. За 24 часа до начала Курского сражения они смогли расшифровать приказ Гитлера о наступлении. Интересно, что связисты выудили эту радиограмму из сотен других по специфическому почерку радиста ставки немецкого командования. Основываясь на предположении, что в конце текст стоит подпись Гитлера, и собственной интуиции, наши спецы с помощью атаки «открытый — шифрованный текст» раскрыли суть сообщения. Это стало одним из многих подтверждений реальности наступления немцев на курском направлении. До этого были данные упомянутого Кенкросса и нашего легендарного разведчика Николая Кузнецова. В частности, в тексте приказа были такие строки: «Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом».
Достижения СССР и союзников в деле криптографии стали одним из немаловажных факторов успеха Красной Армии на курском выступе. Однако долго время об этом говорили мало и очень туманно. Вот как ситуацию с разведанными накануне сражения описывает маршал Василевский:
Так в не самой явной форме маршал отозвался о работе советских шифровальщиков и Кернкросса.
Георгий Жуков вообще в своих мемуарах никак не упомянул о работе разведке, хотя никаких препятствии для этого не было: «Стало известно, что сведения, полученные в тот день от захваченного пленного солдата 168-й пехотной дивизии, о переходе противника в наступление на рассвете 5 июля, подтверждаются…» Хотя еще в мае 1943 года НКГБ СССР отправила в Госкомитет обороны сообщение: «Наш резидент в Лондоне передал текст телеграммы, отправленной 25 апреля 1943 года из южной группы германских войск за подписью генерала-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела Верховного командования армии; в телеграмме говорится о подготовке немцами операции «Цитадель» (прорыв нашего фронте в районе Курск — Белгород)». Очевидно, источником был Кернкросс, а информация была получена перехватом и дешифровкой сообщений «Энигмы» на базе Блетчли-Парка.
К сожалению, советским криптоаналитикам расшифровывать перехваты «Энигмы» не удавалось до самого конца войны, и на то были веские причины. Во-первых, уровень исходной информации у нас был гораздо меньше, чем у англичан, получивших в наследство наработки поляков. Во-вторых, сказывалось отставание нашей промышленности в разработке автоматизированных систем обработки данных. Создать свою «Бомбу», как в Блетчле-Парке, мы бы вряд ли смогли. Но криптографическая история СССР времен Второй мировой войны исключительно богата своими героями и событиями. Но это уже совсем другая история.
Ким Филби
Попытка датируется 1940 годом. Вот что по этому поводу писал сам разведчик: «У меня состоялась одна многообещающая встреча с Фрэнком Берчем (выпускник Итона, актер и криптоаналитик по совместительству), которую организовал наш общий друг. Берч был ведущей фигурой в государственной школе кодирования и шифровального дела – криптографическом учреждении, которое занималось раскрытием кодов противника (и друзей). Однако Берч в конце концов отверг меня на том издевательском основании, что не может мне предоставить жалование, достойное моего труда». Позже, став одним руководителей британского разведывательного ведомства, Ким Филби активно передавал России множество секретных данных, касающихся, в частности, криптографической службы Великобритании.
Кроме собственной агентуры в Англии, в 1941 году во Франции была создана сеть нелегалов под руководством Льва Василевского, которая также была в теме «Энигмы». До французской агентуры дошли сведения о том, что Шмидт был завербован и активно сотрудничал с Францией с начала 30-х годов. Это, безусловно, стал весомым козырем в руках наших специалистов во время переговоров со Шмидтом – теперь он стал делиться информацией и с Советским Союзом. Именно его «сливы» дали понять нашей разведке, что британцы регулярно перехватывают шифровки «Энигмы» и читают их.
Джон Кенкросс
Самые важные данные по проекту «Ультра» в СССР шли от Джона Кенкросса, завербованного советской разведкой в 1935 году. Кенкросс работал в МИД Англии и входил в состав широко известной «кембриджской пятерки», в которой, кроме него, фигурировали упоминаемый Ким Филби, а также Дональд Маклин, Гай Берджес и Антони Блант. С 1942 по 1944 годы Кенкросс передавал России важнейшие данные, в том числе касающиеся планов Германии о начале наступления в районе Курска. Данные о «Цитадели» были настолько подробные, что в них была информация даже о номерах и общей численности наступающих дивизий, точные сводки по вооружению частей вермахта, боеприпасам и материально-техническому обеспечению. Примечательно, что по официальным каналам связи с СССР англичане серьезно урезали объем информации, касающийся «Цитадели», в частности, не упоминали о номерах задействованных дивизий. Ценность данных от Кенкросса тяжело недооценить – военное командование Красной Армии ожидало удара не в районе Курска, а направлении Великих Лук. Справедливости ради стоит отметить, что информация от Кенкросса была перепроверена не раз и подтверждена по другим разведывательным каналам. Предметом заслуженной гордости одного из членов «кембриджской пятерки» стал факт передачи им шифров люфтваффе Красной Армии, что позволило перед Курским сражением нанести упреждающие удары по немецким аэродромам, нашпигованным боевыми самолетами. В общей сложности советская авиация разбомбила 17 аэродромов. В итоге люфтваффе потеряли около 500 самолетов. В дальнейшем это стало одной из важных причин завоевания господства отечественной техники в небе Курской дуги. Кенкросс за столь значимые заслуги перед Советским Союзом был награжден орденом Красного Знамени, в конце войны уехал из Великобритании (его стали подозревать в двойной игре) и вернулся только в 1995 году.
Не сидели сложа руки и отечественные криптоаналитики. За 24 часа до начала Курского сражения они смогли расшифровать приказ Гитлера о наступлении. Интересно, что связисты выудили эту радиограмму из сотен других по специфическому почерку радиста ставки немецкого командования. Основываясь на предположении, что в конце текст стоит подпись Гитлера, и собственной интуиции, наши спецы с помощью атаки «открытый — шифрованный текст» раскрыли суть сообщения. Это стало одним из многих подтверждений реальности наступления немцев на курском направлении. До этого были данные упомянутого Кенкросса и нашего легендарного разведчика Николая Кузнецова. В частности, в тексте приказа были такие строки: «Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом».
Достижения СССР и союзников в деле криптографии стали одним из немаловажных факторов успеха Красной Армии на курском выступе. Однако долго время об этом говорили мало и очень туманно. Вот как ситуацию с разведанными накануне сражения описывает маршал Василевский:
«В этот ответственный момент советское командование предъявляло особые требования к органам разведки. И, нужно сказать, она была на высоте и неплохо помогала нам. В первые два года войны мы, руководители Генштаба, не раз выслушивали справедливые упреки верховного главнокомандующего в адрес Разведывательного управления. В 1943 году таких замечаний почти не было. Как ни стремился враг держать в тайне планы своего наступления, как ни старался отвлечь внимание советской разведки от районов сосредоточения своих ударных группировок, нашей разведке удалось определить не только общий замысел на летний период 1943 года, направление ударов, состав ударных группировок и резервов, но и установить время начала решительного наступления».
Так в не самой явной форме маршал отозвался о работе советских шифровальщиков и Кернкросса.
Георгий Жуков вообще в своих мемуарах никак не упомянул о работе разведке, хотя никаких препятствии для этого не было: «Стало известно, что сведения, полученные в тот день от захваченного пленного солдата 168-й пехотной дивизии, о переходе противника в наступление на рассвете 5 июля, подтверждаются…» Хотя еще в мае 1943 года НКГБ СССР отправила в Госкомитет обороны сообщение: «Наш резидент в Лондоне передал текст телеграммы, отправленной 25 апреля 1943 года из южной группы германских войск за подписью генерала-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела Верховного командования армии; в телеграмме говорится о подготовке немцами операции «Цитадель» (прорыв нашего фронте в районе Курск — Белгород)». Очевидно, источником был Кернкросс, а информация была получена перехватом и дешифровкой сообщений «Энигмы» на базе Блетчли-Парка.
К сожалению, советским криптоаналитикам расшифровывать перехваты «Энигмы» не удавалось до самого конца войны, и на то были веские причины. Во-первых, уровень исходной информации у нас был гораздо меньше, чем у англичан, получивших в наследство наработки поляков. Во-вторых, сказывалось отставание нашей промышленности в разработке автоматизированных систем обработки данных. Создать свою «Бомбу», как в Блетчле-Парке, мы бы вряд ли смогли. Но криптографическая история СССР времен Второй мировой войны исключительно богата своими героями и событиями. Но это уже совсем другая история.
Информация