Агония белого Новороссийска
И. А. Владимиров. Бегство буржуазии из Новороссийска. 1920 г.
Смута. 1920 год.100 лет назад Красная Армия освободила от белогвардейцев Северный Кавказ. 17 марта 1920 года красноармейцы взяли Екатеринодар и Грозный, 22-го и 24 марта – Майкоп и Владикавказ, 27 марта – Новороссийск. Деникинские войска в регионе были окончательно разгромлены, их остатки эвакуировались в Крым.
Отступление к морю
16 марта 1920 года войска белых Донской и Кубанской армий были сосредоточены у Екатеринодара. Ставка и южнорусское правительство эвакуировались в Новороссийск. Вокруг Екатеринодара имелись подготовленные позиции, войск для обороны города было достаточно. Однако казачьи части полностью утратили боевой дух, боеспособность. Красные 17 марта начали артиллерийский обстрел, и кубанцы, а за ними и донцы бежали. Целые дивизии снимались с позиций, грабили запасы водки, водки и вина, перепились и бежали. Красные сами не ожидали увидеть такое и почти целый день простояли у города. Затем без боя заняли Екатеринодар и переправы.
17 марта 1920 года Деникин отдал приказ об отводе войск за Кубань и Лабу, об уничтожении всех переправ. Фактически казачьи части бежали уже 16-го и завершили переправу 17-го. Переправы, о которых в ходе панического бегства не позаботились, оказались в руках противника. 18 марта, фактически прорываясь из окружения, форсировал Кубань и Добровольческий корпус. Прибывший в Ставку командующий Донской армии генерал Сидорин доложил о полном разложении донских частей и том, что они вряд ли захотят эвакуироваться в Крым. Предлагал отступать на юг, к горным перевалам и далее в Грузию. В итоге совещание донских командиров и донской фракции Верховного круга решило отходить по плану Ставки.
По мере ухудшения ситуации на фронте становилось очевидным, что все войска, не говоря уж о их артиллерии, имуществе, лошадях, различных запасах, эвакуировать через единственный Новороссийский порт нельзя. К тому же продолжалась эвакуация раненых и больных, беженцев. Деникин решил отводить войска на Тамань. Уже в директиве 17 марта Деникин дал указание Добровольческому корпусу не только оборонять низовья Кубани, но и частью сил прикрыть Таманский полуостров в районе Темрюка. Полуостров, прикрытый водными преградами, был удобен для обороны, весь путь туда мог прикрыть своей артиллерией флот. Ширина Керченского пролива незначительна, а транспортная флотилия Керченского порта была достаточно крупной и её можно было легко усилить. Главнокомандующий приказал стягивать транспорты в Керчь.
Отход на Тамань предполагался в перспективе, и Ставка требовала удерживать линию р. Кубань. Однако 4-й Донской корпус (ранее бросивший позиции у Екатеринодара), который раньше был главной ударной силой Донской армии и стоявший за рекой выше Екатеринодара, тотчас же спешно снялся и бежал на запад. 20 марта главнокомандующий ВСЮР отдал свой последний боевой приказ на Кубани: Кубанской армии, которая уже бросила рубеж реки Лабы и Белой, удерживаться на реке Курге; Донской армии и Добровольческому корпусу защищать линию реки Кубани от устья Курги до Азовского моря; части Добровольческого корпуса занять Тамань и прикрыть дорогу от Темрюка.
Этот приказ не могло выполнить ни одно соединение. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Полностью деморализованные кубанские части бежали горными дорогами на Туапсе. Кубанская Рада и атаман на основании последнего постановления Верховного круга требовали полного разрыва с белым командованием. В результате Красная Армия без боя форсировала р. Кубань в районе Екатеринодара и разрезала фронт Донской армии. 4-й Донской корпус Старикова бежал на восток на соединение с кубанцами. Два других донских корпуса (1-й и 3-й) бежали в сторону Новороссийска. Многие казаки бросали оружие и переходили на сторону повстанцев или красных. Управление войсками было утрачено. Эшелон командующего Донской армии просто следовал на запад в толпе беженцев, в которую превратилась армия.
Добровольцы (они единственные более или менее сохранили боеспособность) были крайне раздражены этой ситуацией. Они опасались, что бегущие казаки и толпы беженцев отрежут их от Новороссийска. Также они опасались, что если будут отходить на Тамань, то неуправляемая лавина беженцев просто их сомнёт, расстроит любую оборону. И это в ситуации, когда красные поджимали. В итоге от отступления на Тамань добровольцев и донцов пришлось отказаться. Добровольческий корпус ослабил свой левый фланг и направил все усилия для контроля Крымской — Тоннельной, железнодорожной линии на Новороссийск. 23 марта «зелёные» захватили Анапу и станицу Гостогаевскую. Нерешительные попытки белой конницы вернуть эти пункты под свой контроль успеха не имели. В этот же день красная кавалерия форсировала Кубань, вошла в Гостогаевскую и направилась в Анапу. За конницей следовала и пехота. 24 марта красные отрезали пути отхода деникинцам на Тамань.
22 марта красные заняли станцию Абинскую и двинулись на Крымскую. Все дороги были забиты подводами, обозами, различным брошенным имуществом. Непролазная грязь мешала движению. Поэтому и белые, и красные двигались вдоль железной дороги. Артиллерию, сковывавшую движение, оставляли. 25 марта добровольцы, два донских корпуса и одна кубанская дивизия располагались в районе Крымской. Под лёгким давлением красных белые бежали в Новороссийск.
Стоит отметить, что Красная Армия из-за сплошной массы беженцев, затопивших дороги, и весенней распутицы, утратила мобильность. Советское командование не сумело использовать полное разложение и падение боеспособности противника, чтобы полностью уничтожить и пленить армию Деникина. Красная конница не могла маневрировать и обычно просто следовала за врагом, собирая по пути отставших и сдающихся. Некоторые тут же пополняли ряды Красной Армии.
Ситуация в Новороссийске
Когда главнокомандующий ВСЮР переехал в Новороссийск, город был под властью паники и, как вспоминал Деникин,
«представлял из себя военный лагерь и тыловой вертеп. Улицы его буквально запружены были молодыми и здоровыми воинами-дезертирами. Они бесчинствовали, устраивали митинги, напоминавшие первые месяцы революции, с таким же элементарным пониманием событий, с такой же демагогией и истерией. Только состав митингующих был иной: вместо «товарищей солдат» были офицеры».
Тысячи офицеров, настоящих или самозваных, различных «правительств», многие из которых и не воевали, и недавно переполняли тыл в Екатеринодаре, Ростове, Новочеркасске и других городах, теперь переполняли Новороссийск. Они создавали свои организации, пытались захватывать транспорты. Деникин приказал закрыть эту самодеятельность, ввёл военно-полевые суды и регистрацию военнообязанных. Заявил, что уклоняющиеся от учёта будут брошены на произвол судьбы. В город перебросили несколько фронтовых частей добровольцев, и они навели относительный порядок.
Тем временем в Новороссийск вливались новые толпы беженцев, казаков. Людей по-прежнему косил тиф. Так, Марковская дивизия за короткий срок потеряла двух командиров – генерала Тимановского (в декабре 1919 года) и полковника Блейша (в марте 1920 года).
Эвакуация
Белых войск под Новороссийском было ещё много, но они полностью утратили боевой потенциал. Деникин решил сконцентрировать усилия на эвакуации самых стойких, неразложившихся частей. Однако даже для этой ограниченной цели судов не хватало. Пароходы, которые регулярно возили беженцев за границу, подолгу стояли в карантинах, задерживались. Белый флот с базой в Севастополе, как и во время катастрофы в Одессе, с присылкой кораблей медлил. Ссылаясь на необходимость ремонта кораблей, отсутствие угля и пр. На самом деле суда снова придерживали на случай собственной эвакуации. Дело было в том, что в крымском тылу многие не верили в надежность корпуса Слащёва, который оборонял проходы на полуостров. Сумей красные опрокинуть слащёвцев, и Крым стал бы для белых западней хуже Новороссийска, оттуда ещё можно было сбежать в горы и Грузию.
Спасением для многих добровольцев стал приход британской эскадры под началом адмирала Сеймура. На просьбы Деникина взять людей адмирал согласился, но сообщил, что может взять на военные корабли не более 5-6 тыс. человек. Вмешался глава военной миссии Антанты на Юге России генерал Хольман и заверил, что вывезут больше. В это же время Деникина посетил генерал Бридж с посланием британского правительства. По мнению Лондона, положение белых было безнадежно, а эвакуация в Крым неосуществима. Англичане предлагали своё посредничество в заключении перемирия с большевиками. Деникин отказал.
Хольман своё обещание выполнил. Британская эскадра приняла около 8 тыс. человек. Кроме того, британские корабли прикрывали погрузку на другие суда своей артиллерией, обстреливая горы и не давая красным приблизиться к городу. На берегу эвакуацию обеспечивал 2-й батальон шотландских стрелков. В это же время стали подходить транспорты. Эвакуационная комиссия генерала Вязьмитинова выделила первые транспорты для Добровольческого корпуса и кубанцев. Остальные прибывшие суда предназначались донцам. Оставшуюся артиллерию, лошадей, запасы и оборудование бросили. Все железнодорожные пути в районе города были забиты эшелонами, здесь же белые бросили три бронепоезда. В Новороссийске жгли склады с военным имуществом, цистерны с нефтью и взрывали боеприпасы. Это была агония Белой армии.
Деникин писал в воспоминаниях, что Новороссийск, заполненный сверх меры,
«залитый человеческими волнами, гудел, как разоренный улей. Шла борьба за «место на пароходе» — борьба за спасение… Много человеческих драм разыгралось на стогнах города в эти страшные дни. Много звериного чувства вылилось наружу перед лицом нависшей опасности, когда обнаженные страсти заглушали совесть и человек человеку становился лютым ворогом».
Транспортов на всю Донскую армию не хватало. Сидорину предлагали занять войсками позиции у города и продержаться день-два, пока подойдут суда. Либо прорываться берегом в Туапсе. Дорогу закрывали несколько тысяч бойцов Черноморской красной армии (бывших «зелёных»), но их боеспособность была крайне низкой. В Туапсе были склады припасов, можно было соединиться с кубанцами и туда можно было перенаправить транспорты, идущие в Новороссийск, или направить суда после их разгрузки в Крыму. Однако Сидорин уже не мог вести свои войска в бой. Многие донские части уже перестали подчиняться командирам, утратили организацию и смешались в неуправляемые толпы. Часть казаков пыталась самостоятельно прорваться к транспортам. Другая часть впала в прострацию, казаки дошли до «конца», узнали, что дальше пути нет, и опустили руки. Жгли костры, громили имущество, лавки, склады, напивались. В результате несколько тысяч казаков во главе с Сидориным погрузились на британские корабли. Позднее донские командиры заявят «о предательстве Донского войска».
Начальником обороны Новороссийска был назначен генерал Кутепов, командир Добровольческого корпуса. Добровольцы прикрывали город и держали оборону от толп беженцев в порту. Многие граждане, даже имевшие право на посадку, не могли добраться до пароходов. 25 марта красноармейцы с помощью партизан оттеснили деникинцев от станции Тоннельной и через перевал вышли к пригородной станции Гайдук. 26-го Кутепов доложил, что оставаться в городе больше нельзя. В городе могло начаться стихийное восстание, красные были на подходе. Добровольцы больше не могли держаться. Было решено ночью оставить Новороссийск.
Всю ночь шла погрузка на суда. Утром 27 марта корабли с белогвардейцами покинули Новороссийск. На транспорты погрузили почти весь Добровольческий корпус, кубанскую и четыре донские дивизии. Взяли часть связанных с армией беженцев. Деникин и его штаб, а также командование Донской армии были посажены на вспомогательный крейсер «Цесаревич Георгий» и миноносец «Капитан Сакен». Последним посадили на миноносец «Пылкий» 3-й Дроздовский полк, который был арьергарде и прикрывал эвакуацию. Всего вывезли в Крым около 30 тыс. человек. Оставшиеся донцы и небольшая часть добровольцев, которые не попали на корабли, двинулись берегом на Геленджик и Туапсе. Часть казаков сдалась и вступила в ряды Красной Армии, которая 27 марта 1920 года вступила в город.
Британские танки ВСЮР (Mk.V и Mk.A.), захваченные Красной армией в 1920 году возле Новороссийска
Информация