Иран: феникс из пепла
Возможно, этот молодой человек в скором времени сменит окопы на студенческую аудиторию, а автомат – на авторучку.
Когда казалось, что развал неизбежен...
Продолжим начатый в статье «Почему США не устранили Хомейни» разговор, отношениям Вашингтона и Тегерана периода ирано-иракской войны посвященный. В этом материале, впрочем, несколько отойдем от темы и коснемся восстановления Исламской республикой своего военно-экономического потенциала.
После революции иранская армия потеряла порядка 40 % офицерского корпуса: чистки, эмиграция.
Оставшиеся, если не считать убежденных сторонников аятоллы, пребывали в растерянности от неуверенности в завтрашнем дне.
Да и в окружении Хомейни не слишком доверяли вчера еще оплоту шахской власти, сформировав параллельную военизированную структуру – КСИР.
Революция и флот
Упомянутые потери во всех родах войск не носили одинаковый характер. Например, в отличие от ВВС, флот пострадал в меньшей степени.
Не в последнюю очередь ВМС сохранили кадры по причине покровительства контр-адмирала Ахмада Мадани – первого министра обороны Исламской республики.
Кроме того: офицеры и в особенности унтер-офицеры ВМС в массе своей приняли революцию, во многом вследствие существовавшего при шахе принципа комплектования, затрагивавшего все слои общества.
Здесь нелишне отметить контраст с французским и российским флотом периода крушения династий Бурбонов и Романовых – в обоих случаях комплектовавшийся из дворян, практически лишенный представителей иных сословий, морской офицерский корпус существенно пострадал.
Достаточно вспомнить судьбу едва не растерзанного толпой выдающегося французского коммодора Д'Альбера де Риона и еще более трагическую участь вице-адмирала А. И. Непенина, ставшего жертвой бессудной расправы в первые дни марта 1917.
Лояльность же иранских моряков новой власти, помимо указанной причины, также обуславливалась расположением баз флота и его управленческих структур, в отличие от ВВС, на периферии относительно центров, где разворачивались основные события, приведшие Хомейни к власти.
В заслугу шаху следует поставить и перевод в начале 1970-х главной базы ВМС из расположенного вблизи иракской границы Хорремшехра, захваченного войсками Саддама в начале войны, в Бендер-Аббас.
Вообще, монарх уделял много внимания флоту, благодаря чему он стал сильнейшим на Ближнем Востоке; скажем, единственным в регионе располагал боевыми катерами на воздушной подушке.
Последний шах любил военную форму и надевал ее даже на светски рауты.
Незадолго до революции Мохаммед Реза Пехлеви приступил к созданию океанского флота и планировал построить в Британии авианосец, от чего, правда, позже отказался – даже не то что дорого – шах с расходами не особо считался, достаточно вспомнить празднование 2500-летия Персидской империи. Причина в ином: не хватало кадров для эксплуатации столь сложной техники.
Но сохранение боевого потенциала флота сыграет важную роль на завершающей стадии ирано-иракской войны, когда обострится противостояние ИРИ и США в Персидском заливе, о чем речь впереди.
Впрочем, избежать сокращений ассигнований морякам не удалось, также как и остальным родам войск.
Военный бюджет Ирана, – пишет востоковед М. М. Слинкин, – был сокращен с 9,94 млрд долларов в 1979 году до 4,46 млрд долларов в 1980 году. Согласно заявлению министра обороны Ирана адмирала Ахмеда Мадани от 17 марта 1979 года, планировалось втрое уменьшить численность сухопутных войск и военно-воздушных сил и более чем на треть сократить военно-морские силы страны (сухопутные войска с 285 тыс. до 90–100 тыс. человек, ВВС – со 100 тыс. до 30 тыс., а ВМС – с 30 тыс. до 15–20 тыс. человек).
Приведенные цифры с известной долей осторожности позволяют предполагать расчет Тегерана избежать войны с Ираком. Но именно щедрое финансирование шахом флота позволило сохранить превосходство над ВМС противника.
Саддам же не располагал ни эскадренными миноносцами, ни фрегатами, ни тем более упомянутыми выше катерами на воздушной подушке.
И тот же стратегически важный Хорремшехр ему пришлось брать без поддержки с моря, где отсутствие преимущества иракское командование в целом безуспешно пыталось компенсировать за счет более боеспособных, нежели у неприятеля, ВВС.
После свершившегося в 1981 разгрома политической оппозиции (именно политической, ибо военная в лице ОМИН существует в Иране и по сей день), Хомейни прочно утвердился у власти. Примерно тогда происходит обострение отношений Тегерана и Вашингтона.
Мне могут возразить: конфронтация началась раньше – после захвата американского посольства в Тегеране. Не совсем соглашусь, поскольку удержание дипломатов в заложниках не помешало Ирангейту.
Однако даже в условиях, когда войска Саддама, равно как и курдские сепаратисты, после некоторых успехов стали терпеть поражения, США не решились на военное вмешательство. О причинах мы говорили в предыдущем материале, не упомянув еще одну.
Мог ли СССР вмешаться?
Стал ли СССР сдерживающим фактором против агрессивных замыслов США относительно Ирана? Историк Д. С. Крысенко, полагает – да:
Американцы не могли организовать военное вмешательство в дела Исламской Республики с целью получения контроля над ее нефтяными месторождениями, потому подписание двустороннего договора между Ираном и СССР (видимо, речь о договоре 1921 года. – Прим. авт.) позволило бы последнему вмешиваться в дела южного соседа в том случае, если вторгнувшиеся в него силы третьей стороны были бы восприняты как угроза советской безопасности. Соответственно, любое американское вторжение в Иран, вблизи собственных границ, могло быть расценено как прямой вызов.
Не думаю, что затягиваемый в омут Афганской войны Советский Союз вмешался бы, решись Соединенные Штаты поставить под свой контроль иранские нефтяные месторождения.
Больше того: при определенных обстоятельствах СССР было выгодно договориться с США о разделе сфер влияния в республике. Тем паче, что опыт 1941 года, правда, в принципиально ином историческом контексте, не был забыт.
Допустим, Москва могла сделать ставку на возрождение существовавшей в 1945–1946 гг. под эгидой СССР Демократической республики Азербайджан и опиралась бы на иранских левых: Туде и ОМИН, попытавшись сгладить их противоречия.
Соединенные Штаты сделали бы ставку на Нацфронт, равно как и на курдов и белуджей. К слову, последних они патронируют и на современном этапе.
Сложность в реализации подобной стратегии скорее заключалась бы в самих иранцах, забывших на время о политических противоречиях и способных выступить под знаменем сохранения целостности страны.
Да и Нацфронт представлял собой довольно рыхлое образование, в 1981 разгромленное переставшим церемониться с оппозицией Хомейни.
Падение власти аятоллы могло произойти и по причине диверсионных актов со стороны ОМИН, в том же 1981 унесших жизнь генсека Исламской республиканской партии Бехешти, премьер-министра Бахонара, президента Раджаи и приведших к ранению его преемника – Хаменеи.
Тогда, да, все три стороны при сохранении единого Ирана могли бы договориться о его нейтральном статусе. Последнее было бы на руку и боявшимся Хомейни аравийским монархиям, и Израилю.
Саддаму же в свою очередь пришлось бы умерить свои панарабистские амбиции и под давлением сверхдержав вернуться к статус-кво на границе.
Но произошло то, что произошло, и на фактически объятый пламенем гражданской войны Иран обрушилась иракская армия.
Казалось бы, время для вторжения Багдад выбрал удачно. В 1980 порядка 45 % военной техники вчера еще сильнейшей на Ближнем Востоке армии находилось в небоеспособном состоянии.
И у Саддама имелись основания (хотя к его планам иракский генералитет относился скептически) рассчитывать на быструю победу, пусть и с ограниченными результатами, выраженными только в контроле над рекой Шатт эль Араб.
Однако иранское общество не поддалось пораженческим настроениям, причем в армию шли добровольцами и казавшиеся рафинированными светские интеллигенты. Ярчайший пример – физик, доктор наук Мустафа Чамран.
Мустафа Чамран – на переднем плане стоит в очках и коричневом пиджаке
Неприятным сюрпризом для Багдада стало отсутствие поддержки со стороны проживавших в провинции Хузестан арабов.
Иранский ВПК: феникс из пепла
В самой же Исламской республике начался процесс восстановления военной промышленности. Шел он довольно быстрыми темпами, особенно учитывая фактор войны и американское эмбарго на поставку вооружений. Другое дело: принимая во внимание упомянутой Ирангейт, слово эмбарго следует заключить в кавычки.
Больше того:
В период с 1979 по 1986 год, – пишет ведущий российский иранист В. И. Сажин, – такие страны, как Аргентина, Бразилия, Вьетнам, Израиль, Индия, Исландия, Италия, Китай, Ливия, Нидерланды, Пакистан, Польша, Португалия, Северная Корея, Сирия, СССР, США, Тайвань, Франция, Чехословакия, Чили, Швейцария, Швеция, Эфиопия, Южная Корея, Япония, напрямую или через третьи, четвертые или пятые страны продали Ирану оружия на сумму более 15,7 млрд долларов.
Помимо зарубежных поставок, в Исламской республике закладывается фундамент для сохранения собственных научных кадров и производственной базы.
В начале 1980-х гг., – отмечают И. Е. Павленко и Л. М. Решетников, – в Иране сумели наладить производство большинства комплектующих к технике заокеанского образца, оставшейся на вооружении республики.
В 1990-х – то есть в короткие сроки, если принимать во внимание хаос революции, войну с Ираком и санкции – разрабатываются иранские виды вооружений, пусть и представлявшие по большему счету косплей с ранее поставленных шаху иностранных образцов.
Речь прежде всего об основном боевом танке (своего рода гибриде Т-72 с М-60) «Зульфикар» (более подробно о нем см.: «Основные боевые танки семейства «Зульфикар»).
Работы над отечественным истребителем «Азарахш» в Исламской республике начались и того раньше – во второй половине 1980-х, то есть практически в рассматриваемый нами период.
Конечно, велись они не с чистого лица – за основу был взят: Northrop F-5, к тому времени устаревший. Более подробно об иранском авиапроме см.: «Новые истребители Ирана: чем воевать против «Раптора» и F-35».
Истребитель «Азарахш»
Уже в 1987 иранцы начали выпуск противотанковых ракет «Тайфун» – аналога американских TOW. А если о ракетах не только противотанковых, то тогда же в Исламской республике налаживалось производство первых «Шахабов», созданных на базе закупленных в Ливии советских Р-17 Э (Более подробно см.: «Ракетный потенциал Исламской республики Иран (Ч. 1)»).
Да, все это не всегда удачные копии. Но для нас важно другое: инженерно-конструкторская мысль в Иране после революции не просто выжила, но и стала развиваться.
Тот же «Азарахш» рождался трудами инженеров созданного в 1988 университета авиационной техники имени Шахида Саттари. Можно только представить, в каких непростых обстоятельствах, обусловленных войной, санкциями и в целом тяжелым экономическим положением в стране, им приходилось работать.
То есть научный потенциал аятоллой был не только сохранен, но и преумножен. Ибо создание университета нередко тождественно формированию научной школы и обеспечению преемственности кадров, которые – речь, разумеется, об инженерных и научных – легко утратить, но трудно (а подчас и невозможно) восстановить на прежнем уровне.
Собственно, об этом, только на примере Германии, пишет в книге воспоминаний «Пристрастие» сподвижник С. П. Королева, выдающийся советский ученый-физик, основоположник отечественной космонавтики, оригинальный мыслитель-богослов (автор трактата «Логика Троичности») Борис Викторович Раушенбах:
Перед войной Германия была центром физических наук, можно утверждать, что передовая физика XX века вышла из Германии. Война все это разрушила, и вот уже пятьдесят лет правительство Германии не жалеет средств, чтобы восстановить былое. Но Германия остается в области физических наук глубокой провинцией, в отрицательном смысле этого слова. Развал физики оказался необратимым.
И если бы подобный развал, при всей несопоставимости уровня научного потенциала предвоенной Германии и Исламской республики, произошел в Иране – его судьба сложилась бы иначе.
Фарзане Шарафбафи – недавно возглавившая, впервые в истории Ирана, авиакомпанию женщина, является выпускницей университета имени Шахида Саттари.
Так что не будем ерничать по поводу упомянутого выше косплея при конструировании иранцами собственных видов вооружений. Вспомним, что, скажем, Ту-4 мы проектировали на базе В-29. Да и Китай начинал с беззастенчивого копирования.
Чуть в сторону, раз уж вспомнили Поднебесную: можно ехидничать по поводу отсутствия нормального двигателя китайского производства для J-20 (та же, кстати, проблема и у «Азарахш»), но думать, что так будет в долгосрочной перспективе – нелепо.
А вот касательно перспектив развития нашего ВПК – много вопросов, как бы нам не оказаться в положении послевоенной Германии и в обозримом будущем не пришлось бы закупать двигатели у Китая, как приобретаем ныне дроны у того же Ирана.
Иран: от хаоса 1980-х к научному прогрессу 2000-х
И если перебросить мост из 1980-х в день сегодняшний, то невозможно не признать: залог нынешней военной мощи Исламской республики – ее научный потенциал – активно развивается, о чем я уже писал в статье «Иран превзошел Россию по грамотности».
Ныне иранские школьники занимают ведущие места на международных олимпиадах по математике. Лет через десять-двадцать они станут научной, инженерной и военно-политической элитой древней страны, знавшей взлеты и падения.
Иранские школьники, победившие на математической олимпиаде
Корни же многих нынешних бесспорных успехов Ирана лежат в рассматриваемом нами периоде:
В конце 80-х годов – пишет В.И. Сажин – произошло восстановление и реорганизация военной промышленности Ирана. Так, количество военных предприятий уже к 1985 г. по сравнению с 1975 г. увеличилось более чем в 1,5 раза, число занятых на них – почти в два раза (с 3,3 до почти 6 тыс. чел.). Была воссоздана Организация оборонной промышленности, объединившая почти 40 военных заводов, несколько десятков ремонтных мастерских, а также порядка 12 тыс. частных предприятий (различного масштаба), занимающихся военным производством.
Стоит также принимать во внимание зависимость шахского Ирана от иностранных технологий, соответствующих комплектующих и иностранных специалистов, в основном американцев, после революции страну покинувших.
Тут бы старую технику на плаву поддержать, не то что новые образцы создавать. Но создавали, пусть и, повторю, гибридные.
И уже в середине 1980-х Тегеран был готов бросить вызов США. Не напрямую, разумеется, но опираясь на связанные с Тегераном шиитские военизированные группировки в регионе.
Именно тогда Исламская республика вступила в ближневосточную геополитическую игру, с чем не могли не считаться в Вашингтоне, и о чем более подробно поговорим в следующей статье.
Использованная литература:
Крысенко Д. С. Геостратегическое противоборство США и СССР в ходе ирано-иракской войны (1980–1988)
Павленко И. Е., Решетников Л. М. Развитие военно-технического потенциала Исламской Республики Иран (1979–2005 гг.).
Сажин В. И., Бондарь Ю. М. Военная мощь Исламской Республики Иран. М.: Издательство Московского университета, 2014.
Слинкин М. М. Ирано-иракская война 1980–1988 гг. Борьба на море. Симферополь: Тавр. нац. ун-т, 2001.
Информация