Без «Мадонны» никуда! Советский Союз периода 1985—1991 годов
Воспоминания о прошлом. Публикация материала «Кухня в СССР: как выбрать жену-повариху и с утра занять очередь в магазин» вызвала у читателей «ВО» самый живой интерес, поэтому мы продолжаем тему воспоминаний и тему еды, хотя сегодня и под несколько иным углом. То есть о том, каким стало продовольственное обеспечение в СССР с 1985 по 1991 год, рассказано будет, а вот в качестве иллюстраций будут даны фотографии посуды и рассказано немного о ней. Пусть это будет своего рода рассказом в рассказе.
Итак, прошлый материал закончился на том, что с приходом к власти М. С. Горбачева в 1985 году в людях и впрямь ожили надежды: относительно молодой инициативный генсек, сменивший наконец «коронованных старцев», быть может, и впрямь что-то сделает. А тут еще и разговоры об «уроке правды», «социализме с человеческим лицом»… Словом, люди стали надеяться, что теперь-то уж всё будет хорошо. Люди вообще слишком часто надеются на лучшее и громко об этом говорят, вместо того, чтобы всего лишь немного подождать и понаблюдать, как оно выйдет на деле.
Что до меня, то мне лично задумываться было особо некогда. В июне, после сдачи последнего экзамена кандидатского минимума, меня зачислили в аспирантуру Куйбышевского госуниверситета, куда мне следовало прибыть 1 ноября, а до этого работать у себя в институте. Но наше с женой любопытство было столь велико, что мы еще до ухода в отпуск поехали в Куйбышев посмотреть, где мне предстоит провести ближайшие три года. Посмотрели общежитие, прошлись по магазинам, а там и то, и другое, и даже… шоколадные грибочки в разноцветных металлизированных бумажках – то есть то, чего в Пензе уже не было. «Ну, здесь жить можно!» — решили мы и с тем и уехали.
Ну а 1 ноября я уже был на месте, заселился в довольно убогую комнату и… уже на следующий день столкнулся с проблемой еды. Все то, что мы видели летом, вдруг сразу, вернее, за четыре месяца, куда-то подевалось, так что на завтрак мне пришлось варить себе манную кашу. Впрочем, была на это и другая причина. От всех переживаний, связанных с поступлением, у меня развился сильнейший гастрит с нулевой кислотностью, так что с едой постоянно приходилось пить пепсидил – ту еще гадость, аналог желудочного сока, вырабатывавшийся из кишок свиней. Попытка пообедать в студенческой столовой не удалась сразу же, так что все три года я не только собирал материал и писал диссертацию, но еще и готовил, словно шеф-повар. Дело в том, что, кроме меня, в аспирантском блоке проживало еще три-четыре аспиранта, с двоими я подружился, и, поскольку были мы все люди семейные, умудренные жизнью, быстро подсчитали, что если есть человек согласный готовить на всех, то это удобнее, чем если каждый будет готовить сам на себя или питаться в студстоловой. Решили по сколько-то складываться на месяц и распределили обязханности. Так я избавился от мытья посуды и чистки картошки, но зато должен был готовить три раза в день.
Питались мы, кстати, самым диетическим образом, потому, наверное, аспирантура и прошла для нас без особого вреда для здоровья. Все продукты, кроме масла и молока, мы закупали на рынке. Ну, меню было такое. На завтрак часто манная каша, но не просто, а с изюмом, черносливом, курагой. Молочная лапша (не соленая) и молочная рисовая каша. Омлет, яичница, тушеные овощи, гренки в томате, «бычий глаз» – те же гренки из булки, смазанной томатным соусом, но с дыркой посередине, куда заливалось яйцо, а потом все это запекалось, и получался настоящий «глаз»… А также сырники, оладьи, блинчики с вареньем. На обед: супчики рисовые, гороховые, «лапшички», щи из свежей капусты – все на мясном или овощном бульоне. На второе – картофельное пюре с мясом из супа, тушеное мясо с овощами, иногда (редко) сосиски из обкомовской столовой. Потом чай, а на ужин – «чай с булочкой», кефир и… все!
Другие аспиранты из дома привозили кто что. Кто-то мясо (те, кто был из села), другие — варенье, какие-то домашние соленья. Очень сильно выручала нас рыба. Дело в том, что тогда у остановки трамвая с развилкой на КУАИ и «Овраг подпольщиков» поставили огромный железный бак и до самых морозов продавали из него живых карпов. Я их покупал, заворачивал в фольгу и запекал в духовке. Вкусно и без хлопот! Популярным праздничным блюдом у нас был кебаб в тыкве. Мясо слегка обжаривается с луком и томатами, рис отваривается до полуготовности, потом все это закладывается в выпотрошенную и посоленную изнутри тыкву, отверстие закрывается крышкой опять же из тыквы, после чего она запекается в духовке где-то четыре часа на медленном огне. Очень вкусно, причем саму тыкву можно есть вместо хлеба!
В течение всех трех лет довольно часто нам удавалось полакомиться и гречневой кашей. Дело в том, что среди аспирантов на нашей кафедре истории КПСС была дочь второго секретаря ОК КПСС – очень милая девушка, добрая и отзывчивая, к которой мы ходили в гости, и она… всегда угощала нас рассыпчатой гречневой кашей. Мы грешным делом даже прозвали ее Гречневой Кашей и периодически решали, кому из нас троих к ней в гости идти.
Опять же интересно, что в самом Куйбышеве в то время открылось немало баров и кафе, где подавались вкусное мороженое и десерты: взбитые яичные белки с сахаром, различными фруктами и толчеными орехами. И когда нам хотелось сладкого, мы обычно шли в такой бар и… угощались.
Многие удивятся, наверное: откуда брались деньги на такую хорошую жизнь? А вот откуда: аспирантам, работавшим до поступления в аспирантуру по специальности, платили не 75, а 90 рублей, это во-первых, а во-вторых, мы все читали лекции по линии общества «Знание» и РК КПСС. 5 рублей лекция — вроде бы и немного, но если ты читаешь 20 лекций в месяц, выходит прилично. К тому же я еще вел телепередачи на местном ТВ, а поскольку в Куйбышевской области людей было больше, чем в Пензенской, выше был и гонорар – 50 рублей вместо 40. А потом еще были статьи в газетах, статьи в журналах, так что в месяц иногда выходило больше 200 рублей, что позволяло не только самому с рынка питаться, но и посылать деньги домой и даже откладывать на летний отдых у моря. Конечно, без вина и шашлыков, но все равно у моря!
Однако в 1986 году с продуктами стало хуже. Тогда в Куйбышеве ввели талоны на колбасу. Были они районными и полумесячными, а выдавал нам их зав. общежитием. И с ними была проблема… Заходишь в магазин: колбаса лежит и очереди нет. Но… не твой район, поэтому проходи мимо. Заходишь в «свой магазин» — колбаса есть, очередь до дверей, а ты спешишь в архив или читать лекцию. А потом приходит 15-е число, и все неотоваренные талоны ты выбрасываешь! Интересная, кстати, была та колбаса. В первый день очень вкусная, с чесночком. Но, полежав ночь в холодильнике, она теряла всю свою свежесть и вкус, а еще на ее срезе появлялось странное зеленое кольцо… Черный кот, живший на нашем этаже, эту колбасу не ел ни под каким видом.
В том же году мне позвонили из Минска и сказали, что моя книга «Из всего, что под руками», которую я предложил издательству «Полымя», готовится к печати. Но что у издательства к тексту много вопросов и замечаний, поэтому мне срочно надо приехать в Минск и все решить на месте. Был декабрь, но с опозданием на сутки на самолете Красноярск — Минск я все-таки туда добрался. Удивлению не было предела: в Куйбышеве снега по пояс, метет метель, а тут легкий морозец, а снега нет вообще, и даже река Свислочь, на берегу которой стоял дом, где в 1898 году проходил Первый съезд РСДРП, не замерзла!
Поселили меня в гостинице «Минск», в номере полулюкс — на зависть всей очереди командированных в холле. Утром пошел по проспекту Машерова искать издательство — и сразу бросилось в глаза: светофоры горят красным, машин нет, на переходах толпа, но никто проезжую часть не перебегает! Вдруг один кто-то побежал. Тут же вслед крики: «Русский, русский!» «Однако, — думаю, — так поступать не надо!»
Рассвело, но было еще рано. Решил позавтракать, а где? Зашел в первый попавшийся магазин, а там… молоко в бутылках и различное, сметана, варенец, ряженка, колбасы, домашний сыр, сыр «Российский» и – что больше всего меня удивило и обрадовало – отварная кровяная колбаса. Купил бородинского хлеба, ряженку, домашний сыр, кровяной колбасы: «Вам подогреть? Сейчас сделаем!» После моего Куйбышева я чуть было дар речи не потерял. Кивнул, схватил всю эту снедь — и на берег Свислочи. Сел на камень, ем, пью. Красота! Тут мимо милиционер проходит… Увидел, что у меня кефир, пошел дальше.
Поднялся в издательство, познакомился, и началась у нас работа. А потом — потом чай. Ну, я тут и начал делиться своими впечатлениями и рассказывать про нашу колбасу с зеленым кругом. А они не верят! Я им — моток талонов на полмесяца. Сотрудники издательства в шоке. «Как же так? В одной стране живем!»
Дали мне работу на ночь, к утру сделать. В гостинице говорю горничной: чай с лимоном в номер каждый час. И носили беспрекословно всю ночь до пяти утра! А я уж и вкус лимона позабыл! Уж очень они в Куйбышеве на рынке были дорогие… Хурма и то была дешевле.
Стал уезжать – устроил прощальное чаепитие с тортом «Минский». Лучше торта я тогда не едал. Ну а приехал… и мой визит в изобильный Минск стал надолго темой для обсуждения и на кафедре, и у меня дома, потому, что я привез и жене, и дочери колготки и еще что-то льняное… словом, вернулся словно из страны Оз. А выслушал меня мой научный руководитель да и открыл передо мной текст постановления ЦК ВКП(б) от 1943 года о мерах помощи областям и республикам, пострадавшим от немецкой агрессии, и тычет пальцем в текст, а там написано: «Вернуть эвакуированный скот по списочному составу». То есть скот эвакуировали в Пензенскую, Ульяновскую и Куйбышевскую области погонными гуртами. При этом падеж достигал 50 и более процентов. Потом скот сдавали на мясо для армии. Потом в заботе о пострадавших районах вернули весь его по спискам (!), заложив основу процветающего сельского хозяйства в освобожденных районах и обобрав до нитки колхозы и крестьян этих трех областей и еще нескольких. Ну и новые станки, поставленные в СССР по ленд-лизу, оборудование, лес, цемент, кирпич – все пошло в первую очередь именно туда. «Витрина послевоенного подъема нашего социалистического хозяйства!» Туда возили всех гостей из-за рубежа и все им показывали, а вот в Ульяновске показывали только дом-музей В. И. Ленина… «С этого-то все и началось», – сказал мой научный руководитель.
Интересно, что, когда в 1990 году у меня в том же издательстве и в том же Минске выходила вторая книга («Когда уроки сделаны»), и меня опять вызвали туда над нею поработать, снабжение продуктами там стало хуже в разы. Пропала кровяная колбаса, опустели полки с сырами и молочными продуктами, исчезли изделия из натурального льна и пропал торт «Минский». «Ой, как у нас теперь с едой плохо», – жаловались мне сотрудники издательства. То есть проблема еды стала общей для всей нашей страны.
Ну а у себя в Пензе, куда я вернулся после защиты диссертации в 1988 году, некий выход для себя я нашел, как, собственно, его находили и многие другие. Поскольку я опять стал вести передачи на местном ТВ, то каждую неделю получал там «паек» стоимостью 4 р. 50 коп. В него входили курица, пачка сахара (риса, манки, пшена) и банка томатного соуса. Или майонеза или зеленого горошка. В принципе, можно было взять и два пайка, если кто-то от своего отказывался, а такое случалось. Плюс опять же рынок, с которого шло все остальное, ну и, конечно, источником снабжения являлся город Москва.

Но и там того же сыра в магазине «Сыры» на улице Горького на руки стали давать только полкило, хотя, к счастью для меня, на «Рокфор» это правило не распространялось. «Вся деревня» в очереди давилась за сыром «Российский». Ну а в «Елисеевском» очереди были буквально за всем. И опять же количество товара на руки было ограничено.
Вот так мы и жили, а потом приехали из Анапы осенью 1991 года, а по телевизору идет «Лебединое озеро». Но то, что было дальше, уже совершенно другая история.
Продолжение следует…
Информация