«Недаром помнит вся Россия». «Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов»
Ночь после Бородинского сражения выдалась тёмная, сырая. Наполеон спал дурно. Рассказывает его камердинер Констан:
«Я провел ночь рядом с императором, и его сон был очень неспокойным, или, скорее всего, он вообще не спал, все время меняя положение головы на подушке, повторяя вновь и вновь: «Ну и день! Ну и день!».
На следующий день после московской битвы я был с императором в его палатке, стоявшей на поле сражения. Нас окружала абсолютная тишина. Император, казалось, был весь во власти безмерной усталости. Время от времени он сжимал ладонями колени своих скрещенных ног и повторял, сопровождая слова конвульсивными движениями: «Москва! Москва!». Несколько раз он отсылал меня из палатки, чтобы выяснить, что делается снаружи, затем поднимался и следовал за мной, выглядывая из-за моего плеча. Шум, возникавший из-за того, что часовой брал ружье на караул, каждый раз предупреждал меня о том, что за мной следовал император.»
На следующий день после московской битвы я был с императором в его палатке, стоявшей на поле сражения. Нас окружала абсолютная тишина. Император, казалось, был весь во власти безмерной усталости. Время от времени он сжимал ладонями колени своих скрещенных ног и повторял, сопровождая слова конвульсивными движениями: «Москва! Москва!». Несколько раз он отсылал меня из палатки, чтобы выяснить, что делается снаружи, затем поднимался и следовал за мной, выглядывая из-за моего плеча. Шум, возникавший из-за того, что часовой брал ружье на караул, каждый раз предупреждал меня о том, что за мной следовал император.»
Право же, описанное здесь поведение Наполеона совсем не похоже на поведение победителя, каким он объявит себя впоследствии. Оно говорит скорее о нравственном потрясении Наполеона исходом Бородинской битвы, не оправдавшей его надежд, и Москва, бывшая, казалось бы, совсем уже близко, теперь вдруг отдалилась и стала казаться недостижимой мечтой. А этот вот его взгляд из-за плеча его камердинера словно уже страшится встречи с судьбой.
Утром во французском лагере поднялась тревога, вызванная налетом казаков, которая распространилась вплоть до палатки Наполеона. Старая гвардия бросилась к оружию. Французский офицер Комб рассказывает:
«Утро, наступившее после этого достопамятного дня (Бородинского), было очень кровопролитно. Нашему полку приходилось по очереди занимать голову колонны... С первым рассветом аванпосты наши были атакованы, и мы пошли их поддерживать; но пришлось иметь дело с многочисленным арьергардом: тридцать пушек встретили нас картечью, мы взяли было несколько из них, но они были у нас отбиты.»
Наш арьергард оставался на Бородинской позиции до 10 часов утра и потом медленно двинулся вслед за армией, не будучи даже обеспокоен неприятелем. Тревога, поднятая им во французском лагере, наглядно доказывала, что русская армия далеко не была поражена прошедшим сражением; исчезновение же её с Бородинской позиции лишь оставило неприятеля в недоумении. Колачковский пишет:
«Русское войско не понесло позорного поражения и, не потеряв ни одного полевого орудия, скрылось из наших глаз (подчёркнутое – курсив мемуариста) под прикрытием легкой кавалерии, оставив Наполеона в полной неизвестности, куда оно пошло – к Калуге или к Москве? Поэтому вместо радости наше войско чувствовало недоумение.»
«Перед палаткой Наполеона в это время горел большой костёр, вокруг которого грелись дежурные офицеры. Сюда же вскоре подошли маршалы Ней и Мюрат, которые, поприветствовав друг друга, завязали разговор. Мюрат:
– Вчера был жаркий день, я никогда не видел сражения с таким артиллерийским огнем. При Эйлау не меньше стреляли из пушек, но там были ядра, а вчера обе армии так близко стояли друг от друга, что почти все время стреляли картечью.
– Мы не разбили яйца, – возразил Ней. – Потери неприятеля должны быть громадны, и нравственно он должен быть страшно потрясен. Его надо преследовать и воспользоваться победой.
– Он, однако, отступил в полном порядке, – заметил Мюрат.
– Просто не верится в это, – возразил Ней. – Как это могло быть после такого удара?
Тут этот интересный разговор был прерван, так как император позвал к себе маршала Нея.»
– Вчера был жаркий день, я никогда не видел сражения с таким артиллерийским огнем. При Эйлау не меньше стреляли из пушек, но там были ядра, а вчера обе армии так близко стояли друг от друга, что почти все время стреляли картечью.
– Мы не разбили яйца, – возразил Ней. – Потери неприятеля должны быть громадны, и нравственно он должен быть страшно потрясен. Его надо преследовать и воспользоваться победой.
– Он, однако, отступил в полном порядке, – заметил Мюрат.
– Просто не верится в это, – возразил Ней. – Как это могло быть после такого удара?
Тут этот интересный разговор был прерван, так как император позвал к себе маршала Нея.»
До полудня французская армия оставалась на месте, подбирая своих раненых и «восстанавливая порядок в корпусах». Поле сражения представляло страшную картину. Рассказывает Колачковский:
«Проходя от правого крыла к центру, я нашел на месте, занятом 8-м Вестфальским корпусом, следы вчерашних неудач. В кустах валялось множество трупов вестфальцев различных полков. Когда я вступил в ту часть поля, где три земляных шанца обозначали середину русской армии, моим удивленным глазам представилось зрелище, ужас которого превосходил все мои ожидания. На протяжении каких-нибудь 1500 сажен, и вдоль, и поперек, валялись трупы убитых людей и лошадей, патронные ящики и оружие, и лежали так густо, как мне не приходилось видеть никогда больше, даже в Лейпцигской битве. Здесь смерть буквально косила людей. Французы и русские лежали здесь вперемешку. Свежие раны, главным образом нанесенные гранатами в разные части тела, наводили ужас на каждого живого и еще не огрубевшего от таких картин человека. Вблизи верхних шанцев и большой круглой батареи, налево от Бородина, были также ясно видны следы самой ожесточенной битвы. Все рвы были полны трупами буквально до краев, а подступы ко рвам были усеяны трупами так, что по ним можно было судить о направлении наступления. Вокруг Бородинской батареи, склоны которой были взрыты пулями и гранатами и истоптаны копытами наступавшей кавалерии, лежали кольцом трупы кирасир французских, саксонских и польских, взявших эти шанцы после неслыханной в истории кавалерии атаки...
Согласно сведениям, собранным на месте, а не по лживому XVIII бюллетеню, потери французов доходили до 40 000 человек убитыми и ранеными...»
Согласно сведениям, собранным на месте, а не по лживому XVIII бюллетеню, потери французов доходили до 40 000 человек убитыми и ранеными...»
Наши потери при Бородине тоже были немалыми, но, по мнению наших воинов, всё-таки меньше, чем у французов. Унтер-офицер Тихонов так говорит об этом:
«Мало его (неприятеля) осталось, повалили мы его страсть что: он очень густо стоял, так нашим пушкам ловко было палить; наших резервов много меньше пропадало, чем французских, да мы и стояли пореже. Повалил он после полудня у нас много народу, но всё не так, сколько мы у него.»
Впрочем, цифры потерь в исторической литературе до сих пор согласия не находят.
Около полудня Мюрат получил повеление двинуться с авангардом вслед за русской армией и, пройдя Можайск, расположиться в 7 верстах за этим городом. Отсюда можно заключить, что Наполеон полагал или уверял себя в том, что русская армия отступает, потому что поражена сражением. Сам же он предпринял обозрение поля битвы, чтобы лично освидетельствовать её результаты. Он начал своё обозрение с левого русского фланга, на который направлен был главный его удар. Поле битвы было сплошь покрыто мёртвыми телами людей и лошадей, поломанным и брошенным оружием, подбитыми пушками и разбитыми зарядными ящиками и так обильно осыпано ядрами и картечью, словно градом после сильной бури. Всё им виденное носило следы страшной бойни и какого-то просто немыслимого ожесточения, в котором он не находил никаких следов превосходства своих войск, скорее наоборот, их невозможности сломить сопротивление русских. Объезжая поле битвы, он велел переворачивать тела убитых, чтобы видеть, от каких они пали ударов. Почти все были убиты картечью. Сегюр пишет:
«Во время этого печального осмотра император напрасно пытался найти себе успокоение, приказывая пересчитать оставшихся пленных и подобрать кое-какие сломанные пушки: 700 или 800 пленных и около 20 разбитых орудий были единственными трофеями этой безрезультатной победы.»
Наполеон был мрачен. Пасмурное небо вторило его настроению. Шёл мелкий дождь, дул резкий порывистый ветер, и тяжелые тёмные тучи закрывали небосвод. Всюду царило угрюмое уныние. В таком настроении Наполеон вернулся в свою палатку. Около трёх часов пополудни французская армия двинулась вслед за своим авангардом.
Наполеон рассчитывал перенести к вечеру свою главную квартиру в Можайск, но русский арьергард воспрепятствовал этому, отбив все попытки французов занять город. Обоз главной квартиры Наполеона вынужден был возвратиться назад.
«Это событие, по-видимому малозначительное, имело на последствие действий большое влияние»,
— пишет Шамбре. Оно доказывало, что русская армия нисколько не была поражена сражением и сохраняла свою боеспособность. Такой же мрачный и молчаливый, Наполеон вынужден был заночевать в деревне Кривушино, расположенной в нашем тылу Бородинской позиции. На плане рекогносцировки укреплений, сохранившихся на Бородинском поле с 1812 г., нанесена система укреплений, окружавших деревню Кривушино, и, исходя из изложенных обстоятельств, мы имеем все основания считать эти укрепления французскими, назначенными защищать ставку Наполеона в ночь с 27 на 28 августа. А коли так, то эти укрепления являются документальным свидетельством того, что никакой победы при Бородине (и даже «при Москве-реке») у Наполеона не было, и, более того, сам он победителем себя не сознавал, ибо не закрывается победитель укреплениями от побеждённого противника, которого «вся надежда покинула», и который
«бился, отступая, ради спасения, а не за победу.»
Так закончилось Бородинское сражение, и с ним вместе закончилось для Наполеона всё, чем он обольщал себя, начиная «русскую кампанию». Сам он ещё этого не сознаёт. Он идёт к Москве, влекомый туда отступлением русской армии, и не замечает того, что стратегическая инициатива уже поселилась на стороне Кутузова. И вот он в Москве, в которой «надеялся достигнуть всех результатов войны». Но чем обернулась для него Москва? Нет, не венцом его кампании, не трофеем и не наградой, а грудой пепла, которую оставили ему русские и в которой похоронили все его надежды на успех. Это впоследствии, уже на острове Св. Елены, Наполеон будет утверждать:
«В Москве весь мир уже готовился признать мое превосходство: стихии разрешили этот вопрос.»
Но это только слова. Достаточно ведь было лишь русской армии не признать этого мнимого превосходства Наполеона, чтобы его не признал и «весь мир». «Стихии» же отказали Наполеону в признании уже потом, в последнюю очередь. Именно в Москве обнаружился настоящий результат Бородинской битвы – она оказалось для Наполеона сражением с отложенным концом. Почему? Потому что он не сумел разбить русскую армию, и теперь эта армия, обложившая его на московском пепелище, давала ему ясно понять, что война, которую он намерен был закончить в Москве, для русских только начинается. Москва исчерпала весь стратегический ресурс Наполеона, опрокинула все его расчёты. После Москвы «русская кампания» Наполеона уже не имеет военного решения. Вот где только Наполеон мог в полной мере осознать коварство Кутузова, уступившего ему Москву, и вот где Кутузов стратегически уже переиграл Наполеона – в Москве! Однако целый месяц (точнее 39 дней) Наполеон «из упрямства» (выражение Кутузова) сидит в сожжённой Москве, пытаясь представляться победителем. Напрасно! Это никого не обманывает, разве что его незадачливых союзников.
В сентябре 1812 года, пока Наполеон сидел в спалённой Москве, прусский канцлер Гарденберг делился своей озабоченностью с австрийским министром иностранных дел Меттернихом:
«Гений Наполеона, слабость характера императора Александра, недостаток единства в русских планах и в их исполнении поведут ли быстро к невыгодному миру для России? Или, если Александр будет держаться крепко, если самые победы мало-помалу истощат силы Франции, если ее войска, затянувшиеся в далекие страны в ненастное время года, почувствуют недостаток продовольствия, будут окружены многочисленным народом, для которого война будет национальною, – гений Наполеона не явится ли несостоятельным, и громадные полчища, которыми он располагает, не потерпят ли, наконец, неудачи, не потратятся ли?»
И получил следующий ответ от своего австрийского коллеги:
«В недостаточности первого русского плана, в покинутии оборонительной системы, в вынужденном отступлении из самых лучших и богатейших провинций империи, в неслыханном опустошении Москвы я вижу только признаки и доказательства бессвязности и слабости. Государь, который бы взвесил хладнокровно результаты планов, представленных ему министрами, который бы сделал все для предупреждения несчастий или для обращения их против неприятеля, такой государь представлял бы для меня крепкую точку опоры. Я не нахожу ее в бесплодных жертвах, в разрушении стольких обширных замыслов многих великих предшественников; я тут вижу только потерю европейского существования России и, к несчастью, в этой потере страшное усиление тяжести, давящей нас. Я не рассчитываю ни на какую твердость со стороны императора Александра, ни на какую связность в настоящих и будущих планах его кабинета, ни на какие решительные результаты в его пользу вследствие климата, приближения зимы; я отрицаю возможность, чтоб те же самые люди, которые поставили государство у края погибели, могли вывести его из этого положения.»
Этим пророчествам, как известно, не суждено было сбыться.
Неизвестно, сколько бы ещё сидел Наполеон в спалённой Москве, но 6 октября русские разбили авангард Мюрата при Тарутине, наглядно продемонстрировав, кто же на самом деле был хозяином положения на театре войны. Наполеон понял, что войдя в Москву, он оказался в ловушке! Что сидя в ней, он только даром потерял время! А ведь он всегда знал:
«Потеря времени на войне невозместима.»
Он бросается вон из Москвы, гонимый предчувствием грозящей катастрофы... но игра уже сделана. При Малоярославце, где русская армия преграждает ему дорогу, Наполеон уже не находит себя способным на сражение.
«Этот дьявол Кутузов не получит от меня новой битвы!»
— бросает он в сердцах и в первый и единственный раз в своей жизни уклоняется от сражения. Отныне он ищет спасения в бегстве. Увы,
«Быстрота стоп не помогает ему. Долгота пути приводит в отчаяние.»
Лично для себя спасение он находит, но вся его армия на возвратном пути из России была разбита.
«Едва ль десятое чело / Клеймо минуло роковое»,
— отметил Ф. И. Тютчев поэтической строкой финал этой скорбной для Наполеона «русской кампании».
Чего добивался Наполеон, затевая войну с Россией? Он этого не скрывал; в своём воззвании к войскам накануне вторжения в Россию он прямо заявил, что намерен
«положить конец пятидесятилетнему кичливому влиянию России на дела Европы.»
По существу, это был антипетровский проект, имевший целью вернуть Россию в допетровское состояние, вытеснить её из европейского политического и культурного пространства и, более того, подчинить её диктату политической системы, созданной Наполеоном. Как таковой этот проект лежит в русле исторически сложившегося неприятия России Европой, которое мы наблюдаем и сегодня. Ничего из этого у Наполеона не получилось. Сам он объяснял причину своей неудачи следующим образом:
«Во всей этой войне я находился под влиянием дурного гения, порождавшего в решительные минуты препятствия, которые не могли быть предусмотрены.»
Где же этот «дурной гений» замешался в планы Наполеона, и что такое он мог собой представлять? Ведь до самого вступления Наполеона в Москву мы не находим в обстоятельствах военной кампании ничего, что не могло бы быть предусмотрено или ожидаемо завоевателем. Не станем же мы относить к числу неожиданностей сопротивление противника, пусть даже самое отчаянное! Но было два момента в той войне, которые действительно «не могли быть предусмотрены» Наполеоном, – это Бородинское сражение, бесплодное для Наполеона по своему результату, и это пожар Москвы, сделавший бесплодными результаты кампании Наполеона в целом. И теперь мы можем даже назвать этого «дурного гения» Наполеона – это были патриотизм русского народа и доблесть русской армии во главе с фельдмаршалом М. И. Кутузовым.
* * *
Прошли века. Бородинское поле стало памятным местом. В День Бородина здесь бывает очень многолюдно и шумно. Но лучше всего о Дне Бородина говорит тишина, которая царит здесь в обычные дни. В торжественном покое там и тут стоят обелиски, храня память о русских войсках, сражавшихся здесь в 1812 году. По всему обширному полю, словно сторож, гуляет ветер, и колокольный звон Спасо-Бородинского монастыря вершит свой поминальный обряд. Всё взывает к вашей памяти и долгу сердца. Мы вспомним:
«Сколько деяний блистательных погибло в сем хаосе крови и убийства! Сии мученики любви к отечеству расплатились с родинами своими; они выкупили их ценою собственной жизни, и оставили пережившим их святый долг столько чтить память их, сколько заслуживает того великодушие, с которым все они обрекли себя на смерть.»
26 августа 1813 г. епископ Дмитровский и викарий Московский Августин при совершении годичного поминовения по воинах, за веру и отечество на брани Бородинской живот свой положивших, сказал замечательные слова:
«Земля отечественная! Храни в недрах своих любезные останки поборников и спасителей отечества; не отяготи собою праха их; вместо росы и дождя окропят тебя благодарныя слезы сынов Российских. Зеленей и цвети до того великого и просвещенного дне, когда воссияет заря вечности, когда солнце правды оживотворит вся сущая во гробех. – Аминь.»
А завершить наш рассказ о Бородинском сражении мы бы хотели словами из донесения Кутузова, которые навечно вписаны в анналы русской истории:
«Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростию жизнию за свое отечество.»
Список использованных источников
1812 год в воспоминаниях современников. – М., 1995.
1812 год. Воспоминания воинов русской армии. – М., 1991.
1812 год. Дневник Ф.Я. Мирковича // Русский архив, 1880. Кн.1.
1812-1814. [Секретная переписка генерала П.И. Багратиона. Личные письма генерала Н.Н. Раевского. Записки генерала М.С. Воронцова. Дневники офицеров русской армии.] Из собрания Государственного Исторического музея. – М., 1992.
Августин [Виноградский], архиепископ Московский и Коломенский. Сочинения. – СПб., 1856.
Андреев П.Г. Смоленская губерния в Отечественной войне. – Смоленск, 1959.
Афанасьев В. Павловцы на Бородинском поле 26 августа 1812 г. М., 1912.
Ахшарумов Д.И. Историческое описание войны 1812 года. – СПб.,1813.
Балязин В.Н. Михаил Кутузов. – М., 1991.
Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и фельдмаршалов. Ч. 3. – СПб., 1840.
Барклай де Толли М.Б. Изображение военных действий 1812-го года. – СПб.,1912.
Беннигсен Л.Л. Письма о войне. – Киев, 1912.
Биография Федора Васильевича Ростопчина, составленная А.О. Брокером в 1826 году // Русская старина. 1893. Т. 77. Январь.
Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т. 2. – СПб., 1859.
Бой при Шевардинском редуте // Военный журнал, 1839. № 3.
Бондырев С. Очерк участия Киевских драгун в Отечественной войне 1812 года. – Васильков, 1912.
Бородино. Документальная хроника. – М., 2004.
Бородино, 1812. – М., 1987.
Бородино. 1812-1962. Документы, письма, воспоминания. – М., 1962.
Бородинское сражение. – М., 1872.
Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные и изданные П.И. Щукиным. Ч. 3. – М., 1898; Ч. 9. – М., 1905.
Бутурлин Д.П. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году. Ч. 1. – СПб., 1837.
Васютинский А.М., Дживелегов А.К., Мельгунов С.П. Французы в России. 1812 г. по воспоминаниям современников-иностранцев. Ч.1. – М.,1912.
Веймарн Ф.В. Барклай де Толли и Отечественная война 1812 г. // Русская старина. №№ 8, 9. 1912.
Виноградский И.А. Участие Гвардейского экипажа в сухопутной кампании 1812 года. – СПб., 1899.
Военный энциклопедический лексикон. Т. V. – СПб., 1854.
Военский К. Исторические очерки и статьи, относящиеся к 1812 году. – М., 2011
Вороновский В.М. Отечественная война 1812 г. в пределах Смоленской губернии. – СПб., 1912.
Воспоминания Авраама Сергеевича Норова // Русский архив. 1881. Кн. III. Вып. I.
Воспоминания герцога Евгения Вюртембергского о кампании 1812 года в России // Военный журнал. 1847. №№ 3, 4; 1848. №№ 1, 3; 1849, №№ 3, 6.
Воспоминания Колачковского // Варшавский военный журнал. 1899. № 9.
Воспоминания Н.И. Андреева // Русский архив. 1879. Кн.3.
Высочайшие указы и манифесты, относящиеся к войне 1812 г. – СПб.,1912.
Вяземский П.А. Воспоминание о 1812 годе // Русский архив. 1869. Кн. 1.
Габаев Г.С. Опыт краткой хроники-родословной русских инженерных войск. – СПб., 1907
Гарин Ф.А. Изгнание Наполеона. – М., 1948.
Генерал Багратион. Сборник документов и материалов. – ОГИЗ, 1945.
Геруа А. Бородино. (По новым данным). – СПб., 1912.
Глинка Ф.Н. Очерки Бородинского сражения. – М., 1838.
Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. – М., 1985.
Голицын Н.Б. Офицерские записки, или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов. – М., 1838.
Гулевич С.А. История лейб-гвардии Финляндского полка. Т. 1. – СПб., 1906.
Гуляев В.Н., Соглаев В.Т. Фельдмаршал Кутузов. Историко-биографический очерк. – М., 1995.
Документы, относящиеся к 1812 г. Под ред. В. Строева. – СПб., 1913.
Елагин Н. Лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки в Бородинской битве. – СПб., 1845.
Жомини А.-А. Политическая и военная жизнь Наполеона. – М., 2013.
Зайончковский А.М. Лейб-егеря в Отечественную войну 1812 года. – СПб., 1912.
Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 1. 1801-1812. – М., 1865.
Записки Ивана Степановича Жиркевича. – М., 2009.
Здесь, на полях Бородина, с Россией билася Европа... – М., 2007.
Иванов Н. 1812 год. Русская конница в великой Бородинской битве. – Одесса, 1912.
Известия о военных действиях Российской армии против французов 1812 года. – СПб., 1813.
Извлечение из записок генерала Пеле о русской войне 1812 года (Bataille de la Moskwa) // Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских. Кн.1. – М.,1872.
Из воспоминаний Н.А. Дивова // Русский архив. 1873. Кн. II, № 7.
Из дневника статс-секретаря Г.И. Вилламова // Русская старина. № 7. 1912.
Из памятных записок графа Павла Христофоровича Граббе. – М., 1873.
Картавов П.А. Ростопчинские афиши. – СПб., 1904.
К истории 1812 года. Дневник поручика Фоссена // Русский архив. 1903. Кн.3.
Клаузевиц Карл фон. 1812 год. – М., 1997.
Коленкур Арман де. Мемуары. – М., 1943.
Колюбакин Б.М. Воспоминания офицера французского кирасирского №2-го полка о кампании 1812-го года. – СПб.,1912.
Левенштерн В.И. Записки: 1790-1815. – М., 2018.
Лесли в войне 1812 г. – Смоленск, 2005.
Липранди И.П. Бородинское сражение. Заключение с некоторыми примечаниями по истории этой войны сочинения генерал-майора Богдановича. – СПб., 1861.
Липранди И.П. Пятидесятилетие Бородинской битвы, или кому и в какой степени принадлежит честь этого дня. – М., 1867.
Любенков Н. Рассказ артиллериста о деле Бородинском. – СПб., 1837.
Максимы и мысли узника Святой Елены. – СПб., 1995.
Материалы Военно-ученого архива Главного штаба. Отд. 1. Отечественная война 1812 года. Т. 1. Ч. 2. – СПб., 1900; Т. 14. – СПб., 1910; Т. 15. – СПб., 1911; Т. 17. – СПб., 1911; Т. 18. – СПб., 1911.
М.И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 1. – М., 1954.
Митаревский Н.Е. Рассказы об Отечественной войне 1812 года. – М., 1878.
Московские ведомости. 1812. № № 50, 51, 55, 57, 58, 61.
Муравьев-Апостол М.И. Отечественная война. 1812 год // Воспоминания и письма. – Петроград, 1922.
Наполеон Бонапарт. Египетский поход. – СПб., 2000.
Наполеон. Годы величия. Воспоминания секретаря Меневаля и камердинера Констана. – М., 2002.
Нефедович А.В. Укрепления на Бородинском поле сражения. 1812 год // Инженерный журнал. 1912. № 8.
Николай Михайлович, великий князь. Император Александр I. – М., 1999.
Никольский В.П. Альбом «Бородинская битва и ее 100-летний юбилей» 24-26 августа 1812-1912. М., 1913.
Норов А.С. Война и мир 1805–1812 с исторической точки зрения и по воспоминаниям современника. По поводу сочинения графа Л.Н. Толстого «Война и мир». – СПб., 1868.
Обстоятельства, предшествовавшие сражению Бородинскому. (Доставлено господином полковником Ф. Глинкой) // Военный журнал. 1818. № 9.
Окунев Н.А. Рассуждение о больших военных действиях, битвах и сражениях, происходивших при вторжении в Россию в 1812 году. – СПб., 1833.
Олейниченко В. Новая книга о Бородинском сражении // Военно-инженерный журнал. 1952. № 7.
Описание Отечественной войны в 1812 году, по высочайшему повелению сочиненное генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским. Ч. 1, 2. – СПб., 1839.
Подвиги офицеров и солдат русской армии в сражении при Бородине. Сб. док. – М., 2012.
Полевой Н.А. Русские полководцы. – М., 1997.
Поликарпов Н.П. К истории Отечественной войны 1812 года. Вып. III. – М.,1911.
Поход в Россию. Письма Вестфальского штаб-офицера Фридриха-Вильгельма фон Лоссберга. – Киев, 1912.
Правила, мысли и мнения Наполеона о военном искусстве, военной истории и военном деле. – СПб.,1844.
Публичные лекции, читанные генерал-майором Ратчем // Артиллерийский журнал. 1861. № 10.
[Радожицкий И.Т.] Походные записки артиллериста. – М., 1835.
Рассказ о Бородинском сражении отделенного унтер-офицера Тихонова, записанный в 1830 г. // Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских. Кн. 1. – М., 1872.
Рассказы о 1812 годе (Отрывки из дневника А.А. Лесли) // Смоленская старина. Вып. 2. – Смоленск, 1912.
Растковский Ф. Об Отечественной войне. Из воспоминаний старого финляндца. СПб., 1876.
Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – Л., 1991.
Ростопчин Ф.В. Ох, французы! – М., 1992.
Русские и Наполеон Бонапарте. – М., 1813.
Русские мемуары. Избранные страницы. 1800-1825 гг. – М., 1989.
Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. Материалы и исследования. – М., 2001.
Савелов Л.М. Московское дворянство в 1812 году. – М., 1912.
Сборник исторических материалов, извлеченных из Архива первого отделения Собственной Его императорского величества канцелярии. Вып. 1. – СПб., 1876: Вып. 14. – СПб., 1913.
Сегюр Ф.П. Бородинское сражение и занятие Москвы французами. – М., 1912.
Сегюр Ф.П. Поход в Москву в 1812 году. – М., 1911.
Селезнев М.Т. Любопытные рассказы из 1812 года. – М., 1890.
Середонин С.М. Исторический обзор деятельности Комитета Министров. Т. 1. – СПб., 1902.
Скугаревский А.П. Бородино. Описание сражения 26 августа 1812 года. – СПб., 1867.
Смоленское дворянское ополчение 1812 года. – Смоленск, 1912.
Соловьев С.М. Император Александр I. – СПб., 1877.
Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 3. Ч. 2. – СПб., 1893.
Столетие военного министерства. 1802-1902. Т. IV. Ч. 1. Кн. 2. Отд. 1. Главный штаб. Исторический очерк возникновения и развития в России Генерального штаба до конца царствования императора Александра I включительно. – СПб., 1902.
Столетие военного министерства. Главное инженерное управление. Исторический очерк. Т. 7. Ч. 1. – СПб., 1902.
Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве // Конрад Н.И. Синология. – М., 1995.
Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию // Е.В.Тарле. 1812 год. – М., 1959.
Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 3. Ч. 2.
Три письма на кампанию 1812 года, писанные русским офицером, убитым в сражении при Монмартре 1814 года // Военно-исторический сборник. 1912. № 1.
Труды Императорского Русского военно-исторического общества. Т. 7. – СПб., 1912.
Урусов П.С. Лейб-гвардии кирасирский полк в Отечественную войну 1812 года. – СПб., 1912.
Федоров В.П. Москва в эпоху Отечественной войны. – М., 1911.
Фёдорова О., Ушаков В. Поле русской славы. – М., 1979.
Фельдмаршал Кутузов. Документы, дневники, воспоминания. – М., 1995.
Фэн А. де. Записи тысяча восемьсот двенадцатого года, служащие к истории императора Наполеона. – СПб., 2017.
Харкевич В.И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вып. I. – Вильна, 1900; Вып. II. – Вильна, 1903.
Харкевич В.И. Барклай де Толли в Отечественную войну после соединения армий под Смоленском. – СПб., 1904.
ЦГВИА. Оп. 208а. Св. 0. Д. 10. Ч. 1. Л. 60, 61
ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 89. Д. 11. Л. 27об.
ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 82. Д. 43. Л. 1.
Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Т. 3. – СПб., 1897.
Шишков А.С. Записки (1780-1814) Т. 1. – Берлин, 1870.
Щербачев Ю.Н. Отрывочные заметки и письма, касающиеся Отечественной войны (из бумаг А.А. Щербинина). – М., 1913.
Информация