«Какая отвага!» Как армия Наполеона едва не потерпела поражение при Прейсиш-Эйлау
Начало сражения. Разгром корпуса Ожеро
Утром 27 января, выполняя указания Наполеона, французская армия начала движение. Русские заметили передвижение неприятельских войск, и артиллерия правого крыла открыла огонь. Французские войска ответили огнем артиллерии корпуса Сульта и гвардии. Наполеон двинул в атаку свое левое крыло. По мере развертывания войск для атаки артиллерийский огонь усиливался.
Дивизии Сульта, поддержанные огнем 150 орудий, нанесли отвлекающий удар по войскам Тучкова. Наполеон приказал овладеть несколькими опорными пунктами на правом фланге русских с целью отвлечь их внимание от движения корпуса Даву. Русские отбили атаки Сульта, затем генерал-майор Фок с пехотой и драгунами контратаковал и отбросил противника.
Огонь нескольких сотен орудий продолжался уже около трёх часов, когда около 10 часов французская ставка получила донесение о приближении войск Даву. Французский император Наполеон приказал Сульту удерживать свою позицию и Эйлау, его правое крыло — дивизия Сент-Иллера, передвигалась направо и должна была примкнуть к корпусу Даву, когда тот выйдет к Серпалену. Корпус Ожеро также должен был сдвинуться направо и затем несколько повернуть налево, удерживая сообщение с Сент-Иллером и отвлекая на себя русских, прикрывая фланговый маневр Даву. Конница смещалась за пехотой. Часть резервной кавалерии и гвардии занимали позиции, которые оставлял корпус Ожеро.
Однако движение войск проходило во время начавшейся метели. Войска Ожеро сбились с дороги и во время прояснения погоды появились, неожиданно для себя и нас, перед батареями русского центра. Как только Московский и Шлиссельбургский полки, прикрывавшие артиллерию, расступились, вся центральная батарея открыла в упор уничтожающий картечный огонь. Внезапный огневой удар ошеломил французов. Они понесли большие потери. Сам маршал Ожеро и два его дивизионных командира Дежарден и Геделе (Эдле), получили тяжелые ранения и были отнесены в тыл. За несколько минут французы потеряли несколько тысяч человек. Воспользовавшись замешательством врага, Московский гренадерский, Шлиссельбургский, Владимирские и другие полки бросились в штыковую атаку. Произошла удивительная и невиданная схватка. Как писал военный историк Михайловский-Данилевский: «Более 20 000 с обеих сторон вонзали трехгранное острие друг в друга, резались без пощады. Частями французы рвались вперёд, хватались за наши орудия, мгновенно овладевали ими, и испускали дух под штыками, прикладами и банниками. Груды тел падали, осыпаемые свежими грудами». В конце концов в ходе жесточайшей рукопашной резни французский корпус была фактически разгромлен, понёс огромные потери и стал отступать.
Дивизия Сент-Иллера также потерялась в метели и чуть не была разгромлена. Она вышла к самому Серпалену и когда повернула назад, была атакована нашей конницей под началом генерал-майора Каховского — Малороссийский кирасирский и Конно-Польский полки. Они смяли 55-й линейный полк.
Преследуя противника, русские развивали атаку. Победа воодушевила наши войска. Ставка Наполеона в этот день находилась на кладбище в Прейсиш-Эйлау. С командного пункта император видел, как полки русских солдат сплошной лавиной пошли вперед, опрокидывая французов. Русская кавалерия прорывалась к его ставке, гоня перед противника. Батальон русской пехоты был в ста шагах от штаба Наполеона, но французские гвардейцы и конница рассеяли его. Вокруг Наполеона ложились ядра и гранаты. Глядя на атаку русских, император произнес: «Какая отвага!» Наполеон всегда считал, что главнокомандующий не должен рисковать своей жизнью без самой крайней необходимости. Однако здесь, под Эйлау, он видел, что снова, как под Лоди или под Арколе, наступила именно эта крайняя необходимость. Наполеон остался на месте, чтобы заставить свою пехоту выдержать удар врага. Личное присутствие императора, которого французские солдаты любили, сдерживало их от бегства. У его ног лежали трупы солдат и офицеров, но он стоял, видя это, французская пехота держалась. Пехотные роты, вначале окружавшие императора, постепенно истреблялись русским огнем и заменялись подходившими егерями, гренадерами гвардии и кирасирами. Наполеон продолжал хладнокровно отдавать приказания, хотя русская конница была уже близко, и сам император мог быть убит или захвачен в плен.
Наполеон, чтобы выправить ситуацию и спасти корпус Ожеро от полного уничтожения, бросил в контрнаступление резервную конницу Мюрата, которую поддержала гвардейская кавалерия Бессьера. Мюрат направил драгунскую дивизию Клейна на правый фланг, на помощь дивизии Сент-Иллера, сам повёл две дивизии (драгуны Груши и кирасиры Гопульта). Кавалерия Мюрата обошла неудачно действовавшие войска Сент-Иллера и обрушилась на русскую конницу. Началось новое побоище, в котором никто не хотел уступать. Бой протекал с переменным успехом. Французы опрокинули русскую конницу, которая преследовала корпус Ожеро. Однако наша кавалерия перегруппировалась и ударила по флангам французских драгун, те повернули назад. В этой атаке особенно отличились Курляндский драгунский и Орденский кирасирский полки. Французским драгунам пришли на помощь кирасиры, которые смяли и преследовали нашу конницу до русской пехоты. Французов встретили оружейно-пушеным огнем, кирасиры бежали, их преследовала наша конница. Затем в бой вступил Бессьер с гвардейской конницей, и французы снова смяла русскую кавалерию. В пылу схватки несколько французских эскадронов прорвались через две линии нашей пехоты и добрались до резерва. Здесь их встретили мощным залпом. Елисаветградский гусарский полк Юрковского, несколько эскадронов Павлоградского гусарского полка и казаки окончательно разметали французов. Большая часть французских храбрецов, которые вторглись в середину русского войска, погибли. Лишь некоторые пробрались через тылы к своим.
В результате кавалерийский бой завершился с большими потерями для обеих сторон. В этих схватках погибли дивизионные генералы: командир кирасиров Гопульт, командир гвардейских конных егерей Далман, генерал-адъютант императора Корбино. Корпус Ожеро был разбит. Однако блестящая атака конницы Мюрата спасла положение французской армии. Противоборствующие стороны отвели свои силы на исходные позиции, производили перегруппировку, восстанавливали порядки. Беннигсен укрепил боевую линию большей частью резерва Дохтурова. Армии временно прекратили бой, только артиллерия продолжала перестрелку.
Атака корпуса Даву
В полдень корпус Даву наконец вступил в сражение. Он атаковал русский левый фланг. Впереди двигалась пехотная дивизия Фриана, которую поддерживала легкая конница; во второй линии находилась дивизия Морана, за ним — дивизия Гюдена. Увидев войска Даву, Наполеон приказал дивизии Сент-Иллера атаковать русских в Серпалене и образовать левое крыло войска Даву. Две драгунские дивизии следовали за Сент-Иллером. Все эти силы стали развивать наступление против левого фланга русских. Во время этого движения артиллерия русского левого крыла нанесла противнику большой урон.
Отряд Багговута, атакованный одновременно с трех сторон превосходящими силами противника, стал отступать к Саусгартену. Тем временем Беннигсен, понял, где противник ведёт главную атаку, и приказал корпусу Лестока идти на левый фланг, а не на правый, как раньше. Также русский главнокомандующий укрепил отряд Багговута на левом фланге 14-й дивизией Каменского из резерва левого крыла.
Завязался новый бой, который также проходил с переменным успехом. Сначала французы стали теснить русские войска. Ввод в бой резервных соединений русских не исправил положения. Войска Даву атаковали у Саусгартена отряды Багговута и Каменского. Французы ворвались в селение. Но Рязанский полк отбросил противника. Возле селения закипела упорная схватка. Саусгартен несколько раз переходил из рук в руки. Дивизии Гюдена и Морана пошли в наступление. Русская и французская артиллерия съезжалась на картечный выстрел. Русская конница атаковала дивизию Морана и заставила её попятиться. На выручку Морана подоспела драгунская дивизия Клейна и французы снова пошли вперёд.
Граф Остерман приказал оставить Саусгартен. Наши войска медленно отступали. Подполковник Ермолов в своих воспоминаниях так описывал этот момент: «Нападение на левый фланг было успешное. Не остановили его ни благоразумные распоряжения генерала барона Сакена, ни сопротивление неустрашимого генерал-майора графа Остермана-Толстого. Левый фланг отошел назад и составил почти прямой угол с линией армии». Дохтуров усилил левое крыло последним оставшимся у него резервом, но этого было мало, войска Остермана-Толстого ещё подались назад. Французы ворвались в Ауклапен, затем вышли и к Кушитену (Кучиттену).
Даву построил войска параллельно с графом Остерманом, и стремился охватить русских своим правым крылом. Он расположил артиллерию на Крейгской горе и она громила русские порядки. Наполеон подвинул вперёд и вправо оставшиеся войска Ожеро (корпус возглавил Компана), и часть резервной кавалерии. Наши войска попали почти под перекрестный огонь центра и правого фланга французской армии. При этом русская армия на некоторое время осталась без главнокомандующего. Беннигсен выехал к Лестоку, чтобы ускорить движение его корпуса и заблудился. Видя, что армию обошли с фланга, возникла угроза выхода врага в тыл и, что войска несут большие потери от перекрестного огня, Сакен был готов отдать приказ об отступлении, чтобы спасти армию.
Однако критическую ситуацию выправил начальник артиллерии правого крыла Кутайсов, который видя, что французы на его направлении не атакуют и ограничиваются артиллерийской стрельбой, заскучал. Он хотел активных действий. Генерал поехал в центр позиции и заметил, что войска Остермана находятся в опасном положении. Генерал Кутайсов направил со своего фланга к Ауклапену три конно-артиллерийские роты под командованием Яшвиля, Ермолова и Богданова. Всего 36 орудий. Прибыв на место, артиллеристы обнаружили русские войска истекающими кровью и держащимися из последних сил. Огнем 36 орудий подоспевшая батарея отбросила французскую пехоту и стала громить вражеские пушки. Французы дрогнули, поражаемые картечью и побежали. Приободрившиеся русские вновь овладели Ауклапеном и утвердились в нем. Это позволило Сакену и Остерману навести порядок в войсках.
Однако замешательство французов было коротким. Усилив артиллерию, Даву снова бросил войска в атаку. Французы атаковали Ауклапен, но взять не смогли, сдерживаемые огнем русской артиллерии. Битва по-прежнему была ожесточенной. Ее участник Денис Давыдов писал в своем очерке: «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших, и какие тучи гранат лопались над головой моею и под ногами моими! То был широкий ураган смерти, вдребезги ломавший и стиравший с лица земли все, что ни попадало под его сокрушительное дыхание».
Русские войска крепко держались. Остерману необходимо было только свежее подкрепление, чтобы отбросить корпус Даву, который понес серьёзные потери и слишком сильно растянул свои порядки в сторону Кушитена. И подкрепление подошло. В 17 часов на поле боя показались передовые части прусского корпуса Лестока. Прусский корпус маршировал с утра и, прикрывшись заслоном от войск Нея, который должен был перехватить Лестока, смог выйти на соединение с русскими. Беннигсен встретился с союзниками и повёл их к Кушитену.
Подойдя на помощь войскам Остермана-Толстого, пруссаки (около 5,5 тыс. человек) перешли в атаку. В голове прусского отряда следовал наш Выборгский полк. Наши солдаты ворвались в Кушитен и почти полностью перебили французский 51-й линейный полк и четыре роты 108-го, и отбили три русских орудия, которые французы ранее захватили. Вслед за Выборгским полком в селение вошли прусские войска, Платов с казаками и Прусский легкоконный полк. Французы бежали, и казаки усилили их разгром. Затем пруссаки и русские выбили французов из рощи, в которой противник пытался удержаться. В результате французов обошли с их правого фланга. Даву бросил в контратаку дивизию Фриана. Но атаку русско-прусских войск уже поддержала русская кавалерия. Войска Багговута и Каменского воспряли духом и нашли силы пойти вперёд. Дивизию Фриана сбили, Даву начал отводить войска и поспешно расположил их у Саусгартена, укрепив артиллерией.
Таким образом, на всех пунктах русского левого крыла французы были отброшены; они удержались с трудом лишь у Саусгартена, откуда их не удалось выбить. На этом сражение при Прейсиш-Эйлау фактически закончилось. До 21 часа продолжалась артиллерийская перестрелка с обеих сторон, но обескровленные и утомленные армии уже не думали о возобновлении схватки. Быстро темнело. Наполеон ждал Нея, но его корпус подоспел лишь к 10 часам вечера. Французские войска отошли на исходный рубеж. Наполеон, с учётом прибытия к русским подкрепления и истощения боеприпасов, был готов отвести войска назад, чтобы соединиться с корпусами Нея и Бернадота. Он ждал действий русской армии, пойдёт ли Беннигсен вперёд или остановится.
Беннигсен же не решился на наступление, хотя правый фланг нашей армии сохранил боеспособность. Кроме того, его смутила стрельба в нашем тылу, у Шмодитена, где прусский заслон вступил в бой с авангардом Нея. Беннигсен направил в Шмодитен подкрепления, они выбили из селения французов, и узнали от пленных о приближении корпуса Нея. В результате Беннигсен отказался от идеи ночного удара по армии Наполеона, которая была на грани поражения. В 1813 году, разговаривая с нашими офицерами о сражении при Прейсиш-Эйлау, Бернадот сказал: «Никогда счастье более не благоприятствовало Наполеону, как под Эйлау. Ударь Беннигсен ввечеру, он взял бы по крайней мере 150 орудий, под которыми лошади были убиты».
Некоторые русские генералы требовали атаки. Но Беннигсен решил отходить к Кёнигсбергу. Ночью русские войска начали отход. Французы уже не имели сил, чтобы помешать этому. Всё поле сражения было усыпано убитыми. О тяжелом состоянии французской армии говорит тот факт, что Наполеон стоял на поле битвы 8 дней. Затем он начал поспешное отступление в противоположном направлении. Судя по всему, если бы на месте Беннигсена был более решительный и умелый полководец, вроде А. Суворова, то французы бы не избежали поражения.
Итоги
Битва при Прейсиш-Эйлау, стало одним из самых кровопролитных сражений XIX столетии, и превосходило в этом отношении почти все бои, данные прежде Наполеоном. При этом сражение завершилось вничью. Общие потери русской и французской армий составили около 50 тыс. человек. На снегу остались лежать до 20-26 тыс. русских и 22-29 тыс. французов. Корпус Ожеро понес такие потери, что его расформировали, распределив оставшихся солдат под другим корпусам. Свидетель этого страшного дня вспоминал: «Никогда прежде такое множество трупов не усеивало столь малое пространство. Все было залито кровью. Выпавший и продолжавший падать снег скрывал мало по малу тела от удрученного взгляда людей... Перейдя через одно поле, мы тут же оказались на другом, также усеянном трупами».
Французская армия во главе с Наполеоном утратила образ непобедимости. Наполеон непосредственно руководил сражением. Он тщательно обдумал и разработал план битвы, доказывавший, что его полководческий дар так же силен, как и раньше; с ним находились его лучшие полководцы — Даву, Сульт, Мюрат, Ожеро. Солдаты отважно и упорно сражались, веря в звезду своего императора. И все же, несмотря на все усилия Наполеона, старание маршалов и генералов, храбрость солдат, сражение не было выиграно французами. Ожеро был разгромлен, Ней не успел к сражению, атака Даву не принесла победы.
В битве при Прейсиш-Эйлау русская армия нанесла сильный удар по ранее непобедимой армии Наполеона. Беннигсен также не выиграл битву, как он поспешил доложить в Петербург (хотя и имел хорошие шансы на победу). Но уже то, что и французский император не вышел безоговорочным победителем, давало русским ощущение крупного успеха. На победную реляцию Беннигсена Александру I царь ответил: «На Вашу долю выпала слава победить того, кто еще никогда не был побежден», и вместе с письмом послал «победителю непобедимого» рескрипт о награждении его орденом Андрея Первозванного и пожизненной пенсией в 12 тыс. рублей. В честь битвы была учреждена офицерская медаль.
Все общественное мнение сходилось в одном: сражение при Прейсиш-Эйлау доказало, что Наполеон не всегда может одерживать победы. Он еще не был побежден, но он уже перестал быть непобедимым полководцем. Шлиффен, анализируя стратегическое искусство императора, писал: «День сражения у Прейсиш-Эйлау означает поворот в полководческой жизни Наполеона. Ряд успешных сражений на уничтожение, которыми были Маренго, Ульм, Аустерлиц, Йена, более не повторялся».
Французский император в своих бюллетенях тоже говорил о победе. Приукрасил её ложью о 15 тыс. русских пленных и 18 знаменах (русские не потеряли ни пушек, ни знамен, пленных с обеих сторон было несколько сотен человек). Но он, конечно, хорошо понимал, что хотя Беннигсен и потерял в сражении почти треть своей армии, русские войска сохранили боеспособность и готовы к новым сражениям. Если бы Наполеон в действительности победил русскую армию, он мог её легко добить, и взять Кёнигсберг, что довершало разгром Пруссии. Однако он отвёл армию назад, и после ожесточенных зимних боев наступило трехмесячное затишье, вызванное необходимостью перевести дух, пополнить и устроить войска, а также плохой погодой (весенняя распутица). Сам Наполеон в 1809 году в разговоре с русским посланником Чернышевым сказал: «Если я назвал себя победителем под Эйлау, то это потому только, что вам угодно было отступить».
По указанию Наполеона французская дипломатия повторила предложение о мирном договоре. Однако Беннигсен заявил генералу Бертрану, что он отказывается начать переговоры, так как «поставлен государем вести войну». Император Александр согласился с заявлением Беннигсена, и благоприятная возможность завершить войну, в которой Россия воевала за интересы Пруссии и Англии, была упущена. В значительной степени позиция России объяснялась надеждой на поддержку союзников. Швеция обещала активизировать свои действия в Померании, а Англия — высадить 20-тысячный десант между Эльбой и Одером.
Крест «За победу при Прейсиш-Эйлау»
Утром 27 января, выполняя указания Наполеона, французская армия начала движение. Русские заметили передвижение неприятельских войск, и артиллерия правого крыла открыла огонь. Французские войска ответили огнем артиллерии корпуса Сульта и гвардии. Наполеон двинул в атаку свое левое крыло. По мере развертывания войск для атаки артиллерийский огонь усиливался.
Дивизии Сульта, поддержанные огнем 150 орудий, нанесли отвлекающий удар по войскам Тучкова. Наполеон приказал овладеть несколькими опорными пунктами на правом фланге русских с целью отвлечь их внимание от движения корпуса Даву. Русские отбили атаки Сульта, затем генерал-майор Фок с пехотой и драгунами контратаковал и отбросил противника.
Огонь нескольких сотен орудий продолжался уже около трёх часов, когда около 10 часов французская ставка получила донесение о приближении войск Даву. Французский император Наполеон приказал Сульту удерживать свою позицию и Эйлау, его правое крыло — дивизия Сент-Иллера, передвигалась направо и должна была примкнуть к корпусу Даву, когда тот выйдет к Серпалену. Корпус Ожеро также должен был сдвинуться направо и затем несколько повернуть налево, удерживая сообщение с Сент-Иллером и отвлекая на себя русских, прикрывая фланговый маневр Даву. Конница смещалась за пехотой. Часть резервной кавалерии и гвардии занимали позиции, которые оставлял корпус Ожеро.
Однако движение войск проходило во время начавшейся метели. Войска Ожеро сбились с дороги и во время прояснения погоды появились, неожиданно для себя и нас, перед батареями русского центра. Как только Московский и Шлиссельбургский полки, прикрывавшие артиллерию, расступились, вся центральная батарея открыла в упор уничтожающий картечный огонь. Внезапный огневой удар ошеломил французов. Они понесли большие потери. Сам маршал Ожеро и два его дивизионных командира Дежарден и Геделе (Эдле), получили тяжелые ранения и были отнесены в тыл. За несколько минут французы потеряли несколько тысяч человек. Воспользовавшись замешательством врага, Московский гренадерский, Шлиссельбургский, Владимирские и другие полки бросились в штыковую атаку. Произошла удивительная и невиданная схватка. Как писал военный историк Михайловский-Данилевский: «Более 20 000 с обеих сторон вонзали трехгранное острие друг в друга, резались без пощады. Частями французы рвались вперёд, хватались за наши орудия, мгновенно овладевали ими, и испускали дух под штыками, прикладами и банниками. Груды тел падали, осыпаемые свежими грудами». В конце концов в ходе жесточайшей рукопашной резни французский корпус была фактически разгромлен, понёс огромные потери и стал отступать.
Дивизия Сент-Иллера также потерялась в метели и чуть не была разгромлена. Она вышла к самому Серпалену и когда повернула назад, была атакована нашей конницей под началом генерал-майора Каховского — Малороссийский кирасирский и Конно-Польский полки. Они смяли 55-й линейный полк.
Преследуя противника, русские развивали атаку. Победа воодушевила наши войска. Ставка Наполеона в этот день находилась на кладбище в Прейсиш-Эйлау. С командного пункта император видел, как полки русских солдат сплошной лавиной пошли вперед, опрокидывая французов. Русская кавалерия прорывалась к его ставке, гоня перед противника. Батальон русской пехоты был в ста шагах от штаба Наполеона, но французские гвардейцы и конница рассеяли его. Вокруг Наполеона ложились ядра и гранаты. Глядя на атаку русских, император произнес: «Какая отвага!» Наполеон всегда считал, что главнокомандующий не должен рисковать своей жизнью без самой крайней необходимости. Однако здесь, под Эйлау, он видел, что снова, как под Лоди или под Арколе, наступила именно эта крайняя необходимость. Наполеон остался на месте, чтобы заставить свою пехоту выдержать удар врага. Личное присутствие императора, которого французские солдаты любили, сдерживало их от бегства. У его ног лежали трупы солдат и офицеров, но он стоял, видя это, французская пехота держалась. Пехотные роты, вначале окружавшие императора, постепенно истреблялись русским огнем и заменялись подходившими егерями, гренадерами гвардии и кирасирами. Наполеон продолжал хладнокровно отдавать приказания, хотя русская конница была уже близко, и сам император мог быть убит или захвачен в плен.
Наполеон, чтобы выправить ситуацию и спасти корпус Ожеро от полного уничтожения, бросил в контрнаступление резервную конницу Мюрата, которую поддержала гвардейская кавалерия Бессьера. Мюрат направил драгунскую дивизию Клейна на правый фланг, на помощь дивизии Сент-Иллера, сам повёл две дивизии (драгуны Груши и кирасиры Гопульта). Кавалерия Мюрата обошла неудачно действовавшие войска Сент-Иллера и обрушилась на русскую конницу. Началось новое побоище, в котором никто не хотел уступать. Бой протекал с переменным успехом. Французы опрокинули русскую конницу, которая преследовала корпус Ожеро. Однако наша кавалерия перегруппировалась и ударила по флангам французских драгун, те повернули назад. В этой атаке особенно отличились Курляндский драгунский и Орденский кирасирский полки. Французским драгунам пришли на помощь кирасиры, которые смяли и преследовали нашу конницу до русской пехоты. Французов встретили оружейно-пушеным огнем, кирасиры бежали, их преследовала наша конница. Затем в бой вступил Бессьер с гвардейской конницей, и французы снова смяла русскую кавалерию. В пылу схватки несколько французских эскадронов прорвались через две линии нашей пехоты и добрались до резерва. Здесь их встретили мощным залпом. Елисаветградский гусарский полк Юрковского, несколько эскадронов Павлоградского гусарского полка и казаки окончательно разметали французов. Большая часть французских храбрецов, которые вторглись в середину русского войска, погибли. Лишь некоторые пробрались через тылы к своим.
В результате кавалерийский бой завершился с большими потерями для обеих сторон. В этих схватках погибли дивизионные генералы: командир кирасиров Гопульт, командир гвардейских конных егерей Далман, генерал-адъютант императора Корбино. Корпус Ожеро был разбит. Однако блестящая атака конницы Мюрата спасла положение французской армии. Противоборствующие стороны отвели свои силы на исходные позиции, производили перегруппировку, восстанавливали порядки. Беннигсен укрепил боевую линию большей частью резерва Дохтурова. Армии временно прекратили бой, только артиллерия продолжала перестрелку.
Атака корпуса Даву
В полдень корпус Даву наконец вступил в сражение. Он атаковал русский левый фланг. Впереди двигалась пехотная дивизия Фриана, которую поддерживала легкая конница; во второй линии находилась дивизия Морана, за ним — дивизия Гюдена. Увидев войска Даву, Наполеон приказал дивизии Сент-Иллера атаковать русских в Серпалене и образовать левое крыло войска Даву. Две драгунские дивизии следовали за Сент-Иллером. Все эти силы стали развивать наступление против левого фланга русских. Во время этого движения артиллерия русского левого крыла нанесла противнику большой урон.
Отряд Багговута, атакованный одновременно с трех сторон превосходящими силами противника, стал отступать к Саусгартену. Тем временем Беннигсен, понял, где противник ведёт главную атаку, и приказал корпусу Лестока идти на левый фланг, а не на правый, как раньше. Также русский главнокомандующий укрепил отряд Багговута на левом фланге 14-й дивизией Каменского из резерва левого крыла.
Завязался новый бой, который также проходил с переменным успехом. Сначала французы стали теснить русские войска. Ввод в бой резервных соединений русских не исправил положения. Войска Даву атаковали у Саусгартена отряды Багговута и Каменского. Французы ворвались в селение. Но Рязанский полк отбросил противника. Возле селения закипела упорная схватка. Саусгартен несколько раз переходил из рук в руки. Дивизии Гюдена и Морана пошли в наступление. Русская и французская артиллерия съезжалась на картечный выстрел. Русская конница атаковала дивизию Морана и заставила её попятиться. На выручку Морана подоспела драгунская дивизия Клейна и французы снова пошли вперёд.
Граф Остерман приказал оставить Саусгартен. Наши войска медленно отступали. Подполковник Ермолов в своих воспоминаниях так описывал этот момент: «Нападение на левый фланг было успешное. Не остановили его ни благоразумные распоряжения генерала барона Сакена, ни сопротивление неустрашимого генерал-майора графа Остермана-Толстого. Левый фланг отошел назад и составил почти прямой угол с линией армии». Дохтуров усилил левое крыло последним оставшимся у него резервом, но этого было мало, войска Остермана-Толстого ещё подались назад. Французы ворвались в Ауклапен, затем вышли и к Кушитену (Кучиттену).
Даву построил войска параллельно с графом Остерманом, и стремился охватить русских своим правым крылом. Он расположил артиллерию на Крейгской горе и она громила русские порядки. Наполеон подвинул вперёд и вправо оставшиеся войска Ожеро (корпус возглавил Компана), и часть резервной кавалерии. Наши войска попали почти под перекрестный огонь центра и правого фланга французской армии. При этом русская армия на некоторое время осталась без главнокомандующего. Беннигсен выехал к Лестоку, чтобы ускорить движение его корпуса и заблудился. Видя, что армию обошли с фланга, возникла угроза выхода врага в тыл и, что войска несут большие потери от перекрестного огня, Сакен был готов отдать приказ об отступлении, чтобы спасти армию.
Однако критическую ситуацию выправил начальник артиллерии правого крыла Кутайсов, который видя, что французы на его направлении не атакуют и ограничиваются артиллерийской стрельбой, заскучал. Он хотел активных действий. Генерал поехал в центр позиции и заметил, что войска Остермана находятся в опасном положении. Генерал Кутайсов направил со своего фланга к Ауклапену три конно-артиллерийские роты под командованием Яшвиля, Ермолова и Богданова. Всего 36 орудий. Прибыв на место, артиллеристы обнаружили русские войска истекающими кровью и держащимися из последних сил. Огнем 36 орудий подоспевшая батарея отбросила французскую пехоту и стала громить вражеские пушки. Французы дрогнули, поражаемые картечью и побежали. Приободрившиеся русские вновь овладели Ауклапеном и утвердились в нем. Это позволило Сакену и Остерману навести порядок в войсках.
Однако замешательство французов было коротким. Усилив артиллерию, Даву снова бросил войска в атаку. Французы атаковали Ауклапен, но взять не смогли, сдерживаемые огнем русской артиллерии. Битва по-прежнему была ожесточенной. Ее участник Денис Давыдов писал в своем очерке: «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших, и какие тучи гранат лопались над головой моею и под ногами моими! То был широкий ураган смерти, вдребезги ломавший и стиравший с лица земли все, что ни попадало под его сокрушительное дыхание».
Русские войска крепко держались. Остерману необходимо было только свежее подкрепление, чтобы отбросить корпус Даву, который понес серьёзные потери и слишком сильно растянул свои порядки в сторону Кушитена. И подкрепление подошло. В 17 часов на поле боя показались передовые части прусского корпуса Лестока. Прусский корпус маршировал с утра и, прикрывшись заслоном от войск Нея, который должен был перехватить Лестока, смог выйти на соединение с русскими. Беннигсен встретился с союзниками и повёл их к Кушитену.
Подойдя на помощь войскам Остермана-Толстого, пруссаки (около 5,5 тыс. человек) перешли в атаку. В голове прусского отряда следовал наш Выборгский полк. Наши солдаты ворвались в Кушитен и почти полностью перебили французский 51-й линейный полк и четыре роты 108-го, и отбили три русских орудия, которые французы ранее захватили. Вслед за Выборгским полком в селение вошли прусские войска, Платов с казаками и Прусский легкоконный полк. Французы бежали, и казаки усилили их разгром. Затем пруссаки и русские выбили французов из рощи, в которой противник пытался удержаться. В результате французов обошли с их правого фланга. Даву бросил в контратаку дивизию Фриана. Но атаку русско-прусских войск уже поддержала русская кавалерия. Войска Багговута и Каменского воспряли духом и нашли силы пойти вперёд. Дивизию Фриана сбили, Даву начал отводить войска и поспешно расположил их у Саусгартена, укрепив артиллерией.
Таким образом, на всех пунктах русского левого крыла французы были отброшены; они удержались с трудом лишь у Саусгартена, откуда их не удалось выбить. На этом сражение при Прейсиш-Эйлау фактически закончилось. До 21 часа продолжалась артиллерийская перестрелка с обеих сторон, но обескровленные и утомленные армии уже не думали о возобновлении схватки. Быстро темнело. Наполеон ждал Нея, но его корпус подоспел лишь к 10 часам вечера. Французские войска отошли на исходный рубеж. Наполеон, с учётом прибытия к русским подкрепления и истощения боеприпасов, был готов отвести войска назад, чтобы соединиться с корпусами Нея и Бернадота. Он ждал действий русской армии, пойдёт ли Беннигсен вперёд или остановится.
Беннигсен же не решился на наступление, хотя правый фланг нашей армии сохранил боеспособность. Кроме того, его смутила стрельба в нашем тылу, у Шмодитена, где прусский заслон вступил в бой с авангардом Нея. Беннигсен направил в Шмодитен подкрепления, они выбили из селения французов, и узнали от пленных о приближении корпуса Нея. В результате Беннигсен отказался от идеи ночного удара по армии Наполеона, которая была на грани поражения. В 1813 году, разговаривая с нашими офицерами о сражении при Прейсиш-Эйлау, Бернадот сказал: «Никогда счастье более не благоприятствовало Наполеону, как под Эйлау. Ударь Беннигсен ввечеру, он взял бы по крайней мере 150 орудий, под которыми лошади были убиты».
Некоторые русские генералы требовали атаки. Но Беннигсен решил отходить к Кёнигсбергу. Ночью русские войска начали отход. Французы уже не имели сил, чтобы помешать этому. Всё поле сражения было усыпано убитыми. О тяжелом состоянии французской армии говорит тот факт, что Наполеон стоял на поле битвы 8 дней. Затем он начал поспешное отступление в противоположном направлении. Судя по всему, если бы на месте Беннигсена был более решительный и умелый полководец, вроде А. Суворова, то французы бы не избежали поражения.
Итоги
Битва при Прейсиш-Эйлау, стало одним из самых кровопролитных сражений XIX столетии, и превосходило в этом отношении почти все бои, данные прежде Наполеоном. При этом сражение завершилось вничью. Общие потери русской и французской армий составили около 50 тыс. человек. На снегу остались лежать до 20-26 тыс. русских и 22-29 тыс. французов. Корпус Ожеро понес такие потери, что его расформировали, распределив оставшихся солдат под другим корпусам. Свидетель этого страшного дня вспоминал: «Никогда прежде такое множество трупов не усеивало столь малое пространство. Все было залито кровью. Выпавший и продолжавший падать снег скрывал мало по малу тела от удрученного взгляда людей... Перейдя через одно поле, мы тут же оказались на другом, также усеянном трупами».
Французская армия во главе с Наполеоном утратила образ непобедимости. Наполеон непосредственно руководил сражением. Он тщательно обдумал и разработал план битвы, доказывавший, что его полководческий дар так же силен, как и раньше; с ним находились его лучшие полководцы — Даву, Сульт, Мюрат, Ожеро. Солдаты отважно и упорно сражались, веря в звезду своего императора. И все же, несмотря на все усилия Наполеона, старание маршалов и генералов, храбрость солдат, сражение не было выиграно французами. Ожеро был разгромлен, Ней не успел к сражению, атака Даву не принесла победы.
В битве при Прейсиш-Эйлау русская армия нанесла сильный удар по ранее непобедимой армии Наполеона. Беннигсен также не выиграл битву, как он поспешил доложить в Петербург (хотя и имел хорошие шансы на победу). Но уже то, что и французский император не вышел безоговорочным победителем, давало русским ощущение крупного успеха. На победную реляцию Беннигсена Александру I царь ответил: «На Вашу долю выпала слава победить того, кто еще никогда не был побежден», и вместе с письмом послал «победителю непобедимого» рескрипт о награждении его орденом Андрея Первозванного и пожизненной пенсией в 12 тыс. рублей. В честь битвы была учреждена офицерская медаль.
Все общественное мнение сходилось в одном: сражение при Прейсиш-Эйлау доказало, что Наполеон не всегда может одерживать победы. Он еще не был побежден, но он уже перестал быть непобедимым полководцем. Шлиффен, анализируя стратегическое искусство императора, писал: «День сражения у Прейсиш-Эйлау означает поворот в полководческой жизни Наполеона. Ряд успешных сражений на уничтожение, которыми были Маренго, Ульм, Аустерлиц, Йена, более не повторялся».
Французский император в своих бюллетенях тоже говорил о победе. Приукрасил её ложью о 15 тыс. русских пленных и 18 знаменах (русские не потеряли ни пушек, ни знамен, пленных с обеих сторон было несколько сотен человек). Но он, конечно, хорошо понимал, что хотя Беннигсен и потерял в сражении почти треть своей армии, русские войска сохранили боеспособность и готовы к новым сражениям. Если бы Наполеон в действительности победил русскую армию, он мог её легко добить, и взять Кёнигсберг, что довершало разгром Пруссии. Однако он отвёл армию назад, и после ожесточенных зимних боев наступило трехмесячное затишье, вызванное необходимостью перевести дух, пополнить и устроить войска, а также плохой погодой (весенняя распутица). Сам Наполеон в 1809 году в разговоре с русским посланником Чернышевым сказал: «Если я назвал себя победителем под Эйлау, то это потому только, что вам угодно было отступить».
По указанию Наполеона французская дипломатия повторила предложение о мирном договоре. Однако Беннигсен заявил генералу Бертрану, что он отказывается начать переговоры, так как «поставлен государем вести войну». Император Александр согласился с заявлением Беннигсена, и благоприятная возможность завершить войну, в которой Россия воевала за интересы Пруссии и Англии, была упущена. В значительной степени позиция России объяснялась надеждой на поддержку союзников. Швеция обещала активизировать свои действия в Померании, а Англия — высадить 20-тысячный десант между Эльбой и Одером.
Крест «За победу при Прейсиш-Эйлау»
Кровавая баня Эйлау. Когда ничья хуже поражения
Несмотря на то, что Наполеон в итоге всё же выиграл Первую польскую компанию 1806-1807 годов, одно из её решающих сражений – при Прёйсиш-Эйлау, без всяких оговорок, можно считать неудачей великого полководца. Первой неудачей в сражениях на полях Европы. В своих реляциях император французов, конечно, пытался выдать Эйлау за победу, а русские генералы во главе с Леонтием Беннигсеном на победу не особо и претендовали. Уже потому, что им всё же пришлось отступить.
А вот историки до сих пор готовы спорить, чем оказалась эта бойня в снегах для русской армии – победой или же ничьей. Ясно одно, о поражении, таком, которого добивался Наполеон, не было и речи. И пусть французы упрямо твердят о том, что русская армия покинула поле боя. Французская её даже не попыталась преследовать.
При Эйлау Наполеон едва ли не впервые не сумел в чём-то по-настоящему превзойти своего противника именно как главнокомандующий. И это при том, что Беннигсен не сделал ничего сверхъестественного, не считать же за какое-то особое полководческое достижение тот факт, что он лично съездил навстречу прусской колонне Лестока. Пруссаки Лестока сумели ускользнуть от преследовавшего их корпуса маршала Нея, и мощной атакой отбросили корпус Даву, уже почти сокрушивший левое крыло русской армии.
А впрочем, вы могли бы себе представить Наполеона, отправляющегося навстречу Груши под Ватерлоо? Нет, император всего лишь ограничился знаменитым выговором маршалу Сульту, сменившему во главе его штаба незаменимого Бертье. Наполеон в решающий момент сражения спросил герцога Далматского (Сульта), какие новости о Груши, и получив ответ, что начальник штаба отправил туда курьера, раздражённо бросил ему: «Бертье послал бы четырёх!»
При этом не стоит удивляться, что подчинённые Беннигсена сумели, если не превзойти, то уж точно не уступить наполеоновским маршалам и генералам. Французские командиры были изрядно утомлены затянувшейся компанией, им хотелось поскорее занять зимние квартиры, но назойливые русские раз за разом крепко трепали их порознь друг от друга.
Нельзя не признать, что при Эйлау фон Лесток превзошёл Нея, Остерман и Сакен не уступили Даву. Ожеро был просто бит, как, впрочем, и кавалерия Мюрата, и даже оставленный без конкретного командования Багратион не затерялся на поле сражения. Ну а русские артиллеристы Кутайсов и Ермолов ни в чём не уступили прославленным наполеоновским «мастерам огня», которые практически не упоминаются исследователями не только с русской, но и с французской стороны.
Сама же русская армия, безусловно, оказалась готова лучше французской к боевым действиям зимой, да ещё на таком своеобразном театре, как Восточная Пруссия. Впрочем, у русских был не столь давний опыт войны с польскими мятежниками Тадеуша Костюшко в не менее сложных порой условиях, однако ведь по части опыта боевого французы вряд ли в многом уступали русским.
Но стоит ли вообще в который раз вспоминать «генерала Мороза», когда у русской армии были куда более существенные преимущества. Прежде всего, надо напомнить о коротких коммуникациях, ведь за спиной у армии Беннигсена был Кёнигсберг с его портом, с его безразмерными складами и магазинами. В те времена это было важнейшим фактором, но нельзя забывать и лояльность местного прусского населения, которое, в отличие от поляков, не испытывало никакого восторга ни в отношении освободителей-французов, ни самого Наполеона.
Тем не менее, погода тоже сыграла против французской армии. Мощные снежные заряды били прямо в лицо атакующим колоннам, многие из которых попадали под огонь русских, как только выходили из узких улочек Эйлау. Похоже, уведя в ночь с 7 на 8 февраля свой авангард из городка, генерал Беннигсен вовсе не совершил, как принято считать, серьёзную ошибку, а словно мудро предвидел, что ожидает всех под утро.
О роли командующих будет подробнее сказано в нашем следующем очерке, уже из серии «Они побеждали Наполеона». Там мы коротко остановимся не только на том, что же сумел сделать для победы, или, если угодно – для почётной ничьей, генерал Беннигсен, но и на действиях фон Лестока, про которого один из современных историков сказал, что «именно он сокрушил Наполеона». Кроме того, по мере возможностей отдадим должное русским генералам, хотя и не всем, а также солдатам и офицерам, сумевшим выстоять, и вынужденным отступить. Но только по приказу.
Несмотря на то, что Наполеон в итоге всё же выиграл Первую польскую компанию 1806-1807 годов, одно из её решающих сражений – при Прёйсиш-Эйлау, без всяких оговорок, можно считать неудачей великого полководца. Первой неудачей в сражениях на полях Европы. В своих реляциях император французов, конечно, пытался выдать Эйлау за победу, а русские генералы во главе с Леонтием Беннигсеном на победу не особо и претендовали. Уже потому, что им всё же пришлось отступить.
А вот историки до сих пор готовы спорить, чем оказалась эта бойня в снегах для русской армии – победой или же ничьей. Ясно одно, о поражении, таком, которого добивался Наполеон, не было и речи. И пусть французы упрямо твердят о том, что русская армия покинула поле боя. Французская её даже не попыталась преследовать.
При Эйлау Наполеон едва ли не впервые не сумел в чём-то по-настоящему превзойти своего противника именно как главнокомандующий. И это при том, что Беннигсен не сделал ничего сверхъестественного, не считать же за какое-то особое полководческое достижение тот факт, что он лично съездил навстречу прусской колонне Лестока. Пруссаки Лестока сумели ускользнуть от преследовавшего их корпуса маршала Нея, и мощной атакой отбросили корпус Даву, уже почти сокрушивший левое крыло русской армии.
А впрочем, вы могли бы себе представить Наполеона, отправляющегося навстречу Груши под Ватерлоо? Нет, император всего лишь ограничился знаменитым выговором маршалу Сульту, сменившему во главе его штаба незаменимого Бертье. Наполеон в решающий момент сражения спросил герцога Далматского (Сульта), какие новости о Груши, и получив ответ, что начальник штаба отправил туда курьера, раздражённо бросил ему: «Бертье послал бы четырёх!»
При этом не стоит удивляться, что подчинённые Беннигсена сумели, если не превзойти, то уж точно не уступить наполеоновским маршалам и генералам. Французские командиры были изрядно утомлены затянувшейся компанией, им хотелось поскорее занять зимние квартиры, но назойливые русские раз за разом крепко трепали их порознь друг от друга.
Нельзя не признать, что при Эйлау фон Лесток превзошёл Нея, Остерман и Сакен не уступили Даву. Ожеро был просто бит, как, впрочем, и кавалерия Мюрата, и даже оставленный без конкретного командования Багратион не затерялся на поле сражения. Ну а русские артиллеристы Кутайсов и Ермолов ни в чём не уступили прославленным наполеоновским «мастерам огня», которые практически не упоминаются исследователями не только с русской, но и с французской стороны.
Сама же русская армия, безусловно, оказалась готова лучше французской к боевым действиям зимой, да ещё на таком своеобразном театре, как Восточная Пруссия. Впрочем, у русских был не столь давний опыт войны с польскими мятежниками Тадеуша Костюшко в не менее сложных порой условиях, однако ведь по части опыта боевого французы вряд ли в многом уступали русским.
Но стоит ли вообще в который раз вспоминать «генерала Мороза», когда у русской армии были куда более существенные преимущества. Прежде всего, надо напомнить о коротких коммуникациях, ведь за спиной у армии Беннигсена был Кёнигсберг с его портом, с его безразмерными складами и магазинами. В те времена это было важнейшим фактором, но нельзя забывать и лояльность местного прусского населения, которое, в отличие от поляков, не испытывало никакого восторга ни в отношении освободителей-французов, ни самого Наполеона.
Тем не менее, погода тоже сыграла против французской армии. Мощные снежные заряды били прямо в лицо атакующим колоннам, многие из которых попадали под огонь русских, как только выходили из узких улочек Эйлау. Похоже, уведя в ночь с 7 на 8 февраля свой авангард из городка, генерал Беннигсен вовсе не совершил, как принято считать, серьёзную ошибку, а словно мудро предвидел, что ожидает всех под утро.
О роли командующих будет подробнее сказано в нашем следующем очерке, уже из серии «Они побеждали Наполеона». Там мы коротко остановимся не только на том, что же сумел сделать для победы, или, если угодно – для почётной ничьей, генерал Беннигсен, но и на действиях фон Лестока, про которого один из современных историков сказал, что «именно он сокрушил Наполеона». Кроме того, по мере возможностей отдадим должное русским генералам, хотя и не всем, а также солдатам и офицерам, сумевшим выстоять, и вынужденным отступить. Но только по приказу.
Алексей Подымов
22.03.2019
22.03.2019
Информация