«На Шипке всё спокойно…»
Продолжение боев
24 августа болгарские дружины были сменены на позиции, только 4-я дружина задержалась на ней до 31 августа. «Болгарские дружины, уставшие после четырехдневных боев, — говорилось в отсчёте 14-й пехотной дивизии, — без продовольствия и почти без воды были выведены под неприятельским огнем и посланы к селу Зелено-Дырво для усиления частей на правом фланге». Некоторые части ополчения с разрешения генерала Ф. Ф. Радецкого спустились на два дня в Габрово. Здесь храбрые ополченцы получили обмундирование и новое оружие (ружья «Шаспо» были заменены русской винтовкой).
Хотя русские войска отразили все вражеские атаки, положение было трудным. Высоты Лысая, Лесной курган с запада, Малый Бедек, Демир-Тепе и Демиевиц с востока оставались в руках турецкой армии и нависали над флангами Шипкинской позиции. Они позволяли держать под обстрелом русскую позицию, включая подступы к ней с тыла. По признанию самих защитников, «все благоприятные шансы, какие когда-либо судьба дарила на войне, на Шипке были на стороне турок».
Кроме того, турецкое командование, не имея сведений о подходе значительных подкреплений к русскому отряду, продолжало атаки до середины дня 24 августа, когда Радецкий сам перешёл в контрнаступление, стремясь занять укрепленные противником фланговые высоты. Три дня шли упорные бои с переменным успехом. Лесной курган трижды переходил из рук в руки.
13 (25) августа русские войска в результате стремительной атаку, поддержанной огнем Центральной, Круглой и Большой батарей, сбили противника с Лесного кургана и вплотную вышли к горе Лысой. Однако здесь артиллерия не могла надежно поддержать пехоту, наступающую за пределами дальности её стрельбы. Встреченные сильным ружейно-артиллерийским огнем и контратаками противника с горы Лысая, русские вынуждены были сначала отойти к Лесному кургану, а затем на гору Волынская, где и закрепились. При отражении одной из вражеских атак был смертельно ранен генерал-майор Валериан Филиппович Дерожинский. За день до этого был тяжело ранен командир 14-й дивизии Михаил Иванович Драгомиров.
Таким образом, шестидневная битва за Шипку завершилась. В итоге туркам так и не удалось сбить русских с Шипкинского перевала, хотя сражение приняло чрезвычайно ожесточенный и упорный характер. Так за 6 дней боев русские и болгары потеряли на Шипке двух генералов, 108 офицеров, 3338 нижних чинов. Турецкие потери были в 2-4 раза выше: по турецким данным — 233 офицера и 6527 нижних чинов, по русским данным — от более 8 тыс. человек до 12 тысяч человек. Потери русских войск составили 24% общего количества участвовавших в боях, а турок — 46,5% наличного состава армии Сулеймана-паши.
Большую помощь русским войскам в период боев оказали местные жители. Они выносили с поля боя раненых, доставляли на позицию воду, продовольствие. Участники боев вспоминали: «Издалека, за несколько десятков верст они приходили с мулами или ослами, чтобы служить водоношами… В кувшинах и бочках, привязанных к переметам, эти добровольцы целые дни проводили в том, что спускались со своими ослами и мулами вниз, в долины, где были чистые и холодные ключи, и снова возвращались на горные вершины, к позициям. Однако при всём желании каждый из них мог сделать в течение дня не более двух восхождений. Но и при таких условиях они доставляли ежедневно более 6000 ведер чистой и холодной воды. Болгары-водоноши не обращали ни малейшего внимания на пули, которыми их осыпали турки на открытой дороге. Они спокойно останавливались, чтобы дать отдохнуть животным, курили, разговаривали… Русские солдаты сильно привязались к этим славным людям и всячески старались выразить им свою признательность». Другой участник событий писал: «Во всё время сулеймановых атак они носили воду и раненых и служили войскам чем могли, невзирая на опасность. Немало их тут погибло».
В разгар боев на Шипке Восточнодунайская армия Мехмета-Али-паши активности не проявляла. Она ждала прорыва войск Сулеймана-паши через перевал, чтобы затем принять участие в общем наступлении против русской армии, как было предусмотрено планом верховного командования. Когда же наступление Сулеймана-паши на Шипку провалилось, Мехмет-паша 24 августа (5 сентября) самостоятельно предпринял наступление против Рущукского отряда. Туркам удалось потеснить передовые части русских, но развить успех они не смогли. 10 (22) сентября турки отошли на исходные позиции.
Таким образом, русские войска решили важную стратегическую задачу — удержали Шипкинский перевал. Наступление лучших войск противника отразил геройский сопротивлявшийся небольшой русско-болгарский отряд Столетова. План концентрического наступления против русской Дунайской армии, разработанный верховным турецким командованием, потерпел крах. Эта неудача снова деморализовала турецкие войска, которые отказались от решительного наступления против Дунайской армии. Дальнейшее противостояние в районе Шипки не принесло туркам успеха.
В.В. Верещагин. Русские позиции на Шипке
«Шипкинское сидение»
С этого времени начинается «шипкинское сидение» — один из самых тяжких эпизодов войны с Турцией. Обе стороны перешли к обороне. Защитники Шипки, обречённые на пассивную оборону, заботились главным образом об укреплении своих позиций и об устройстве, по возможности, закрытых ходов сообщения с тылом. Турки тоже усилили и расширили свои фортификационные работы и непрерывно осыпали русскую позицию пулями и артиллерийскими снарядами (они не имели проблем с боезапасом).
К началу сентября 1877 года в составе Шипкинского отряда было 27 батальонов (в том числе 7 дружин Болгарского ополчения), 13 эскадронов и сотен, 10 батарей. Общая численность русского отряда достигла 19,6 тыс. человек при 79 орудиях. В конце октября в состав Шипкинского отряда была включена 24-я пехотная дивизия. Турецкая армия имела здесь 55 батальонов, 19 эскадронов и сотен, 8 батарей, всего более 26,2 тыс. человек при 51 орудии. Армия Сулеймана-паши подкреплений не получала, поэтому силы были примерно равны.
Русско-болгарский отряд имел задачу прочно удерживать перевал. Для этого были проделаны большие работы по развитию обороны. Возводились новые батареи, рылись окопы, траншеи, ходы сообщения. На наиболее опасных направлениях сооружали различные препятствия. Одновременно строились землянки, блиндажи и другие укрытия для солдат. Чтобы улучшить управление войсками, позиция была разделена на четыре района; каждый делился на участки. Район был рассчитан на 1-2 полка, участок — на стрелковый батальон. Начальником позиции был генерал Ф. Ф. Радецкий. В начале сентября были оборудованы позиции для мортирной батареи № 1 на северных скатах горы Николая и мортирной батареи № 2 на северных скатах Шипки. В каждой имелось по две 6-дюймовые (152-мм) нарезные мортиры. К концу декабря 1877 года на позиции имелось 45 орудий.
Большим недостатком Шипкинской позиции было то, что турки охватывали её полукругом. Османы занимали многие господствующие высоты, что позволяло им со всех сторон обстреливать позицию. «У нас не было ни тыла… ни флангов, почти не было и фронта», — вспоминал участник обороны Шипки военный инженер Ц. А. Кюи (будущий известный композитор). Турецкое командование решило, используя выгодное расположение своих войск, сбить противника непрерывным обстрелом. В первую очередь обстреливали русские батареи.
5 (17) сентября, в 3 часа ночи, турецкие войска снова предприняли атаку с южной и западной сторон. Внезапным ударом им удалось овладеть Орлиным гнездом — скалистым и обрывистым мысом, выдающимся перед горой св. Николая, откуда они были выбиты лишь после отчаянной рукопашной схватки. Колонна, наступавшая с запада (от Лесного кургана), была отражена огнем. После этого турки продолжали обстрел русских позиций и пытались застать русских врасплох. Особенно сильными были атаки 30 сентября (12 октября) и 9 (21) ноября. Но планы противника своевременно раскрывались, и ему не удалось достигнуть поставленной задачи. Турецкие атаки отразили. Большую роль в обороне Шипки сыграли русские артиллеристы. Сначала они вели стрельбу только прямой наводкой. Но вскоре стало ясно, что этого недостаточно. Тогда стали применять другие способы: стрельбу по невидимой с батареи цели, стрельбу ночью.
С наступлением зимы во второй половине ноября боевые действия практически остановились. Большая часть турецких войск была отведена в Шейново на зимние квартиры. При этом положение наших войск на Шипке сделалось крайне тяжелым: морозы и метели на вершинах гор были особенно чувствительны. Местные жители ещё раньше говорили о невозможности зимовки на перевале, рассказывали об осенних и зимних бурях, которые длились нередко неделями. Вначале в войсках относились к этим рассказам с недоверием, считая преувеличенными трудности, но вскоре пришлось убедиться в их справедливости.
Кроме того, русское интендантство плохо позаботилось о снабжении войск. В подвозе продовольствия и фуража были перебои. Обыкновенно пищу привозили в котлах, установленных на передках провиантских телег. Пища остывала, бывало полностью замерзала. При гололедице котлы невозможно было доставить на позиции, тогда привозили одно мясо и воду на вьюках. «В темноте, по скользким, крутым тропинкам, взбираясь на скалы, люди падали, опрокидывали пищу и даже теряли котелки. Со временем установившейся гололедицы прекратилась всякая возможность подвоза пищи, и поэтому, с половины ноября, было признано довольствовать людей консервами».
Командир Шипкинской позиции генерал Радецкий ещё в начале ноября сообщал главнокомандующему: « «В Тырнове и Габрове сухарей нет; сообщение между этими городами и Шипкой может в скором времени прекратиться вовсе. Если не будет немедленно выслан в Габрово двухмесячный запас сухарей, крупы и спирту, то Шипкинскому отряду… угрожает голод… Обо всём этом я неоднократно сносился с полевым интендантством, а запаса всё-таки нету».
Плохо обстояло дело и со снабжением обувью и обмундированием. Зимой войскам требовались валенки и полушубки. Их доставили на Шипку с большим запозданием — только к весне, к тому же не все войска были ими обеспечены. В итоге «Одежда нижних чинов стала промерзать до тела, образуя твердую ледяную кору, так что на больных и раненых надо было ножом разрезать не только шинели, но и штаны; шинели так крепко промерзали, что без посторонней помощи нельзя было отвернуть полы: они не сгибались, а ломались; только с большим усилием можно было согнуть руку. Когда же поднимался буран, то со стороны ветра так быстро нарастал толстый слой льда, что едва можно было двигаться, свалившийся с ног человек без посторонней помощи не мог встать, затем в несколько минут его заносило снегом и приходилось его откапывать».
Из-за трудностей по подвозу материалов и топлива, каменистой поверхности не удалось построить удобные землянки. «Эти землянки, вырытые по склонам гор, представляли собою нечто ужасное, — вспоминал Бороздин. — Когда в них ютились люди (обыкновенно столько, сколько могло уместиться на полу, тело вплотную к телу), делалось довольно тепло. Тогда стены и потолок начинали «отходить», отовсюду просачивалась влага, и через два-три часа люди лежали в воде. Промокшие до костей, они выходили на мороз, и… можно себе представить, что они должны были перечувствовать в это время. Случалось, что оттаявшие пласты земли обрушивались на спящих, и тогда людей приходилось откапывать, причем нередко извлекали посиневшие трупы» (Н. Бороздин. Шипка — Плевна (1877-1878)). В другом документе отмечалось: «Землянки полков холодные... Вследствие снежных заносов они необитаемы, так что люди проводят дни и ночи под открытом небом».
Участник войны Л. Н. Соболев писал: «Ни в одной траншее огня развести нельзя; одежда всех офицеров и солдат изображает из себя сплошную ледяную кору (например, башлыков развязать нельзя; при попытке сделать это — куски его отваливаются)». Во время снежных бурь ветер валил людей с ног. Такие бураны бывали на Шипке довольно часто. Во время вьюг и метелей отказывали ружья. Командиры подразделений доносили: «При настоящих сильных морозах затруднительно стрелять из ружей Бердана; курок не спускается и даёт осечку; масло застывает, затворы приходится вынимать и держать в карманах».
Тяжелейшие условия быта на Шипке привели к огромному росту заболеваний, частым обморожениям, что значительно снизило боеспособность войск. Так, в 24-й пехотной дивизии за время двухмесячного « шипкинского сидения» полки потеряли (не считая боевых потерь): Иркутский полк — 46,3% личного состава, Енисейский полк — 65%, Красноярский полк — 59%. В целом дивизия потеряла 56% своего состава. Дивизию пришлось признать небоеспособной, отвести в тыл для переформирования и до конца войны участия в боевых действиях она не принимала.
Во многом в таком «разгроме» дивизии были виноваты «отцы-командиры». Командир дивизии генерал К. И. Гершельман требовал, чтобы солдаты выгляди «щегольски», как в мирное время. Командир дивизии был близок ко двору, и 24-я дивизия по своему положению считалась почти равной гвардии. Солдаты 24-й дивизии прибыли на Шипку, одетые во франтоватые мундиры, и тонкие, чуть ли не лаковые сапоги. Офицеры презрительно смотрели на старых защитников перевала, одетых неуклюже, нередко смешных, грязных. Но когда началась тяжелая осенне-зимняя пора, уже «гвардейцы» вызывали всеобщую жалость. Офицеры запрещали им кутаться, башлыки позволяли надевать только во время караулов, обертываться в дополнительную одежду, укутывать ноги считалось преступлением, собираться у кухонь запрещалось и т. д. На позициях, занятых «гвардейцами» случались настоящие трагедии, когда солдаты замерзали насмерть и разводящий унтер-офицер со сменой «сменял» только трупы. В. И. Немирович-Данченко, бывший на войне военный корреспондентом, писал: «В убогом соборе Габрово… лежали ряды солдат 24-й дивизии. Это были замёрзнувшие мученики Шипки… Замёрзнувшие потому, что о них никто не думал, потому что их жизнь никому не была дорога. Шаркунам, фразерам, карьеристам не была дела до этих сотен наших… тружеников».
Схожая картина наблюдалась и в других частях Шипкинского отряда. За время с 5 (17) сентября по 24 декабря (5 января 1878 г.) в Шипкинском отряде выбыло из строя убитыми и ранеными всего около 700 человек, а больными и обмороженными — до 9,5 тыс. (по другим данным — до 11 тыс. человек). Основные причины столь высоких потерь были связаны с равнодушие высоких начальников. В штабе Дунайской армии мало интересовались бытом простых солдат. При своевременном завозе запасов провианта, дров, тёплой одежды и нормальном обустройстве жилищ потери были бы намного меньше. Военный министр Д. Милютин мог лишь с горечью писать в дневнике о тяжелом положении наших войск на Шипкинской позиции: «… в горах уже выпал снег, а наши бедные солдаты совершенно оборваны».
И хотя наши солдаты испытывали невероятные лишения, чтобы удержать Шипкинскую позицию за Дунайской армией, в донесениях Радецкого главнокомандующему неизменно повторялась одна фраза: «На Шипке всё спокойно». Она навела художника-баталиста В. В. Верещагина на мысль написать картину. Живописец изобразил одинокую фигуру часового в шинели и башлыке, замерзающего под снежным бураном. «На Шипке всё спокойно…».
Обороны Шипкинского перевала продолжалась около полугода — с 7 (19) июля по 28 декабря 1877 года (11 января 1878 г.). Русско-болгарский отряд отразил многочисленные атаки превосходящих сил врага, выдержал интенсивный артиллерийский обстрел и перенёс суровую горную зиму, в конечном итоге удержал перевал. Оборона Шипки сковала значительные силы турецкой армии Сулеймана-паши, не дав туркам прорваться в Северную Болгарию и сорвав замысел турецкого командования по мощному наступлению с целью возвращения Дунайского рубежа. Тем самым были созданы благоприятные условия для осады Плевны. Кроме того, сохранение Шипкинской позиции обеспечило русским войскам наиболее короткий путь наступления за Балканы, на Константинополь.
Генерал Ф. Ф. Радецкий дал впоследствии следующую оценку пятимесячной героической обороне Шипкинского перевала. «Шипка — это запертые двери: в августе они выдержали тяжелый удар, которым Сулейман-паша хотел их пробить, чтобы выйти на просторы Северной Болгарии, соединиться с Мехмедом-пашой и с Османом-пашой и тем самым разорвать русскую армию на две части, после чего нанести ей решительное поражение. А в течение следующих четырех месяцев Шипка приковала к себе 40-тысячную турецкую армию, отвлекая ее от других пунктов театра военных действий, чем облегчила успехи наших двух других фронтов. Наконец, та же самая Шипка подготовила капитуляцию еще одной неприятельской армии, а в январе через ее открытые двери прошла часть нашей армии в своем победоносном шествии к Константинополю».
Оборона Шипки стала одним из символов боевого содружества двух славянских народов — русских и болгар. Шипка — одно из наиболее известных имён в истории Болгарии, святыня болгарских патриотов. В ознаменование обороны Шипки вблизи перевала в 1928 -1930 гг. был воздвигнут памятник. Самые масштабные и торжественные мероприятия проводятся здесь 3 марта — это день подписания Сан-Стефанского мирного договора, который принёс свободу Болгарии после пятивекового османского ига.
Болгария. Национальный парк-музей на Шипкинском перевале. Скульптурная композиция «Русские солдаты на Шипкинском перевале зимой 1877 г.»
24 августа болгарские дружины были сменены на позиции, только 4-я дружина задержалась на ней до 31 августа. «Болгарские дружины, уставшие после четырехдневных боев, — говорилось в отсчёте 14-й пехотной дивизии, — без продовольствия и почти без воды были выведены под неприятельским огнем и посланы к селу Зелено-Дырво для усиления частей на правом фланге». Некоторые части ополчения с разрешения генерала Ф. Ф. Радецкого спустились на два дня в Габрово. Здесь храбрые ополченцы получили обмундирование и новое оружие (ружья «Шаспо» были заменены русской винтовкой).
Хотя русские войска отразили все вражеские атаки, положение было трудным. Высоты Лысая, Лесной курган с запада, Малый Бедек, Демир-Тепе и Демиевиц с востока оставались в руках турецкой армии и нависали над флангами Шипкинской позиции. Они позволяли держать под обстрелом русскую позицию, включая подступы к ней с тыла. По признанию самих защитников, «все благоприятные шансы, какие когда-либо судьба дарила на войне, на Шипке были на стороне турок».
Кроме того, турецкое командование, не имея сведений о подходе значительных подкреплений к русскому отряду, продолжало атаки до середины дня 24 августа, когда Радецкий сам перешёл в контрнаступление, стремясь занять укрепленные противником фланговые высоты. Три дня шли упорные бои с переменным успехом. Лесной курган трижды переходил из рук в руки.
13 (25) августа русские войска в результате стремительной атаку, поддержанной огнем Центральной, Круглой и Большой батарей, сбили противника с Лесного кургана и вплотную вышли к горе Лысой. Однако здесь артиллерия не могла надежно поддержать пехоту, наступающую за пределами дальности её стрельбы. Встреченные сильным ружейно-артиллерийским огнем и контратаками противника с горы Лысая, русские вынуждены были сначала отойти к Лесному кургану, а затем на гору Волынская, где и закрепились. При отражении одной из вражеских атак был смертельно ранен генерал-майор Валериан Филиппович Дерожинский. За день до этого был тяжело ранен командир 14-й дивизии Михаил Иванович Драгомиров.
Таким образом, шестидневная битва за Шипку завершилась. В итоге туркам так и не удалось сбить русских с Шипкинского перевала, хотя сражение приняло чрезвычайно ожесточенный и упорный характер. Так за 6 дней боев русские и болгары потеряли на Шипке двух генералов, 108 офицеров, 3338 нижних чинов. Турецкие потери были в 2-4 раза выше: по турецким данным — 233 офицера и 6527 нижних чинов, по русским данным — от более 8 тыс. человек до 12 тысяч человек. Потери русских войск составили 24% общего количества участвовавших в боях, а турок — 46,5% наличного состава армии Сулеймана-паши.
Большую помощь русским войскам в период боев оказали местные жители. Они выносили с поля боя раненых, доставляли на позицию воду, продовольствие. Участники боев вспоминали: «Издалека, за несколько десятков верст они приходили с мулами или ослами, чтобы служить водоношами… В кувшинах и бочках, привязанных к переметам, эти добровольцы целые дни проводили в том, что спускались со своими ослами и мулами вниз, в долины, где были чистые и холодные ключи, и снова возвращались на горные вершины, к позициям. Однако при всём желании каждый из них мог сделать в течение дня не более двух восхождений. Но и при таких условиях они доставляли ежедневно более 6000 ведер чистой и холодной воды. Болгары-водоноши не обращали ни малейшего внимания на пули, которыми их осыпали турки на открытой дороге. Они спокойно останавливались, чтобы дать отдохнуть животным, курили, разговаривали… Русские солдаты сильно привязались к этим славным людям и всячески старались выразить им свою признательность». Другой участник событий писал: «Во всё время сулеймановых атак они носили воду и раненых и служили войскам чем могли, невзирая на опасность. Немало их тут погибло».
В разгар боев на Шипке Восточнодунайская армия Мехмета-Али-паши активности не проявляла. Она ждала прорыва войск Сулеймана-паши через перевал, чтобы затем принять участие в общем наступлении против русской армии, как было предусмотрено планом верховного командования. Когда же наступление Сулеймана-паши на Шипку провалилось, Мехмет-паша 24 августа (5 сентября) самостоятельно предпринял наступление против Рущукского отряда. Туркам удалось потеснить передовые части русских, но развить успех они не смогли. 10 (22) сентября турки отошли на исходные позиции.
Таким образом, русские войска решили важную стратегическую задачу — удержали Шипкинский перевал. Наступление лучших войск противника отразил геройский сопротивлявшийся небольшой русско-болгарский отряд Столетова. План концентрического наступления против русской Дунайской армии, разработанный верховным турецким командованием, потерпел крах. Эта неудача снова деморализовала турецкие войска, которые отказались от решительного наступления против Дунайской армии. Дальнейшее противостояние в районе Шипки не принесло туркам успеха.
В.В. Верещагин. Русские позиции на Шипке
«Шипкинское сидение»
С этого времени начинается «шипкинское сидение» — один из самых тяжких эпизодов войны с Турцией. Обе стороны перешли к обороне. Защитники Шипки, обречённые на пассивную оборону, заботились главным образом об укреплении своих позиций и об устройстве, по возможности, закрытых ходов сообщения с тылом. Турки тоже усилили и расширили свои фортификационные работы и непрерывно осыпали русскую позицию пулями и артиллерийскими снарядами (они не имели проблем с боезапасом).
К началу сентября 1877 года в составе Шипкинского отряда было 27 батальонов (в том числе 7 дружин Болгарского ополчения), 13 эскадронов и сотен, 10 батарей. Общая численность русского отряда достигла 19,6 тыс. человек при 79 орудиях. В конце октября в состав Шипкинского отряда была включена 24-я пехотная дивизия. Турецкая армия имела здесь 55 батальонов, 19 эскадронов и сотен, 8 батарей, всего более 26,2 тыс. человек при 51 орудии. Армия Сулеймана-паши подкреплений не получала, поэтому силы были примерно равны.
Русско-болгарский отряд имел задачу прочно удерживать перевал. Для этого были проделаны большие работы по развитию обороны. Возводились новые батареи, рылись окопы, траншеи, ходы сообщения. На наиболее опасных направлениях сооружали различные препятствия. Одновременно строились землянки, блиндажи и другие укрытия для солдат. Чтобы улучшить управление войсками, позиция была разделена на четыре района; каждый делился на участки. Район был рассчитан на 1-2 полка, участок — на стрелковый батальон. Начальником позиции был генерал Ф. Ф. Радецкий. В начале сентября были оборудованы позиции для мортирной батареи № 1 на северных скатах горы Николая и мортирной батареи № 2 на северных скатах Шипки. В каждой имелось по две 6-дюймовые (152-мм) нарезные мортиры. К концу декабря 1877 года на позиции имелось 45 орудий.
Большим недостатком Шипкинской позиции было то, что турки охватывали её полукругом. Османы занимали многие господствующие высоты, что позволяло им со всех сторон обстреливать позицию. «У нас не было ни тыла… ни флангов, почти не было и фронта», — вспоминал участник обороны Шипки военный инженер Ц. А. Кюи (будущий известный композитор). Турецкое командование решило, используя выгодное расположение своих войск, сбить противника непрерывным обстрелом. В первую очередь обстреливали русские батареи.
5 (17) сентября, в 3 часа ночи, турецкие войска снова предприняли атаку с южной и западной сторон. Внезапным ударом им удалось овладеть Орлиным гнездом — скалистым и обрывистым мысом, выдающимся перед горой св. Николая, откуда они были выбиты лишь после отчаянной рукопашной схватки. Колонна, наступавшая с запада (от Лесного кургана), была отражена огнем. После этого турки продолжали обстрел русских позиций и пытались застать русских врасплох. Особенно сильными были атаки 30 сентября (12 октября) и 9 (21) ноября. Но планы противника своевременно раскрывались, и ему не удалось достигнуть поставленной задачи. Турецкие атаки отразили. Большую роль в обороне Шипки сыграли русские артиллеристы. Сначала они вели стрельбу только прямой наводкой. Но вскоре стало ясно, что этого недостаточно. Тогда стали применять другие способы: стрельбу по невидимой с батареи цели, стрельбу ночью.
С наступлением зимы во второй половине ноября боевые действия практически остановились. Большая часть турецких войск была отведена в Шейново на зимние квартиры. При этом положение наших войск на Шипке сделалось крайне тяжелым: морозы и метели на вершинах гор были особенно чувствительны. Местные жители ещё раньше говорили о невозможности зимовки на перевале, рассказывали об осенних и зимних бурях, которые длились нередко неделями. Вначале в войсках относились к этим рассказам с недоверием, считая преувеличенными трудности, но вскоре пришлось убедиться в их справедливости.
Кроме того, русское интендантство плохо позаботилось о снабжении войск. В подвозе продовольствия и фуража были перебои. Обыкновенно пищу привозили в котлах, установленных на передках провиантских телег. Пища остывала, бывало полностью замерзала. При гололедице котлы невозможно было доставить на позиции, тогда привозили одно мясо и воду на вьюках. «В темноте, по скользким, крутым тропинкам, взбираясь на скалы, люди падали, опрокидывали пищу и даже теряли котелки. Со временем установившейся гололедицы прекратилась всякая возможность подвоза пищи, и поэтому, с половины ноября, было признано довольствовать людей консервами».
Командир Шипкинской позиции генерал Радецкий ещё в начале ноября сообщал главнокомандующему: « «В Тырнове и Габрове сухарей нет; сообщение между этими городами и Шипкой может в скором времени прекратиться вовсе. Если не будет немедленно выслан в Габрово двухмесячный запас сухарей, крупы и спирту, то Шипкинскому отряду… угрожает голод… Обо всём этом я неоднократно сносился с полевым интендантством, а запаса всё-таки нету».
Плохо обстояло дело и со снабжением обувью и обмундированием. Зимой войскам требовались валенки и полушубки. Их доставили на Шипку с большим запозданием — только к весне, к тому же не все войска были ими обеспечены. В итоге «Одежда нижних чинов стала промерзать до тела, образуя твердую ледяную кору, так что на больных и раненых надо было ножом разрезать не только шинели, но и штаны; шинели так крепко промерзали, что без посторонней помощи нельзя было отвернуть полы: они не сгибались, а ломались; только с большим усилием можно было согнуть руку. Когда же поднимался буран, то со стороны ветра так быстро нарастал толстый слой льда, что едва можно было двигаться, свалившийся с ног человек без посторонней помощи не мог встать, затем в несколько минут его заносило снегом и приходилось его откапывать».
Из-за трудностей по подвозу материалов и топлива, каменистой поверхности не удалось построить удобные землянки. «Эти землянки, вырытые по склонам гор, представляли собою нечто ужасное, — вспоминал Бороздин. — Когда в них ютились люди (обыкновенно столько, сколько могло уместиться на полу, тело вплотную к телу), делалось довольно тепло. Тогда стены и потолок начинали «отходить», отовсюду просачивалась влага, и через два-три часа люди лежали в воде. Промокшие до костей, они выходили на мороз, и… можно себе представить, что они должны были перечувствовать в это время. Случалось, что оттаявшие пласты земли обрушивались на спящих, и тогда людей приходилось откапывать, причем нередко извлекали посиневшие трупы» (Н. Бороздин. Шипка — Плевна (1877-1878)). В другом документе отмечалось: «Землянки полков холодные... Вследствие снежных заносов они необитаемы, так что люди проводят дни и ночи под открытом небом».
Участник войны Л. Н. Соболев писал: «Ни в одной траншее огня развести нельзя; одежда всех офицеров и солдат изображает из себя сплошную ледяную кору (например, башлыков развязать нельзя; при попытке сделать это — куски его отваливаются)». Во время снежных бурь ветер валил людей с ног. Такие бураны бывали на Шипке довольно часто. Во время вьюг и метелей отказывали ружья. Командиры подразделений доносили: «При настоящих сильных морозах затруднительно стрелять из ружей Бердана; курок не спускается и даёт осечку; масло застывает, затворы приходится вынимать и держать в карманах».
Тяжелейшие условия быта на Шипке привели к огромному росту заболеваний, частым обморожениям, что значительно снизило боеспособность войск. Так, в 24-й пехотной дивизии за время двухмесячного « шипкинского сидения» полки потеряли (не считая боевых потерь): Иркутский полк — 46,3% личного состава, Енисейский полк — 65%, Красноярский полк — 59%. В целом дивизия потеряла 56% своего состава. Дивизию пришлось признать небоеспособной, отвести в тыл для переформирования и до конца войны участия в боевых действиях она не принимала.
Во многом в таком «разгроме» дивизии были виноваты «отцы-командиры». Командир дивизии генерал К. И. Гершельман требовал, чтобы солдаты выгляди «щегольски», как в мирное время. Командир дивизии был близок ко двору, и 24-я дивизия по своему положению считалась почти равной гвардии. Солдаты 24-й дивизии прибыли на Шипку, одетые во франтоватые мундиры, и тонкие, чуть ли не лаковые сапоги. Офицеры презрительно смотрели на старых защитников перевала, одетых неуклюже, нередко смешных, грязных. Но когда началась тяжелая осенне-зимняя пора, уже «гвардейцы» вызывали всеобщую жалость. Офицеры запрещали им кутаться, башлыки позволяли надевать только во время караулов, обертываться в дополнительную одежду, укутывать ноги считалось преступлением, собираться у кухонь запрещалось и т. д. На позициях, занятых «гвардейцами» случались настоящие трагедии, когда солдаты замерзали насмерть и разводящий унтер-офицер со сменой «сменял» только трупы. В. И. Немирович-Данченко, бывший на войне военный корреспондентом, писал: «В убогом соборе Габрово… лежали ряды солдат 24-й дивизии. Это были замёрзнувшие мученики Шипки… Замёрзнувшие потому, что о них никто не думал, потому что их жизнь никому не была дорога. Шаркунам, фразерам, карьеристам не была дела до этих сотен наших… тружеников».
Схожая картина наблюдалась и в других частях Шипкинского отряда. За время с 5 (17) сентября по 24 декабря (5 января 1878 г.) в Шипкинском отряде выбыло из строя убитыми и ранеными всего около 700 человек, а больными и обмороженными — до 9,5 тыс. (по другим данным — до 11 тыс. человек). Основные причины столь высоких потерь были связаны с равнодушие высоких начальников. В штабе Дунайской армии мало интересовались бытом простых солдат. При своевременном завозе запасов провианта, дров, тёплой одежды и нормальном обустройстве жилищ потери были бы намного меньше. Военный министр Д. Милютин мог лишь с горечью писать в дневнике о тяжелом положении наших войск на Шипкинской позиции: «… в горах уже выпал снег, а наши бедные солдаты совершенно оборваны».
И хотя наши солдаты испытывали невероятные лишения, чтобы удержать Шипкинскую позицию за Дунайской армией, в донесениях Радецкого главнокомандующему неизменно повторялась одна фраза: «На Шипке всё спокойно». Она навела художника-баталиста В. В. Верещагина на мысль написать картину. Живописец изобразил одинокую фигуру часового в шинели и башлыке, замерзающего под снежным бураном. «На Шипке всё спокойно…».
Обороны Шипкинского перевала продолжалась около полугода — с 7 (19) июля по 28 декабря 1877 года (11 января 1878 г.). Русско-болгарский отряд отразил многочисленные атаки превосходящих сил врага, выдержал интенсивный артиллерийский обстрел и перенёс суровую горную зиму, в конечном итоге удержал перевал. Оборона Шипки сковала значительные силы турецкой армии Сулеймана-паши, не дав туркам прорваться в Северную Болгарию и сорвав замысел турецкого командования по мощному наступлению с целью возвращения Дунайского рубежа. Тем самым были созданы благоприятные условия для осады Плевны. Кроме того, сохранение Шипкинской позиции обеспечило русским войскам наиболее короткий путь наступления за Балканы, на Константинополь.
Генерал Ф. Ф. Радецкий дал впоследствии следующую оценку пятимесячной героической обороне Шипкинского перевала. «Шипка — это запертые двери: в августе они выдержали тяжелый удар, которым Сулейман-паша хотел их пробить, чтобы выйти на просторы Северной Болгарии, соединиться с Мехмедом-пашой и с Османом-пашой и тем самым разорвать русскую армию на две части, после чего нанести ей решительное поражение. А в течение следующих четырех месяцев Шипка приковала к себе 40-тысячную турецкую армию, отвлекая ее от других пунктов театра военных действий, чем облегчила успехи наших двух других фронтов. Наконец, та же самая Шипка подготовила капитуляцию еще одной неприятельской армии, а в январе через ее открытые двери прошла часть нашей армии в своем победоносном шествии к Константинополю».
Оборона Шипки стала одним из символов боевого содружества двух славянских народов — русских и болгар. Шипка — одно из наиболее известных имён в истории Болгарии, святыня болгарских патриотов. В ознаменование обороны Шипки вблизи перевала в 1928 -1930 гг. был воздвигнут памятник. Самые масштабные и торжественные мероприятия проводятся здесь 3 марта — это день подписания Сан-Стефанского мирного договора, который принёс свободу Болгарии после пятивекового османского ига.
Болгария. Национальный парк-музей на Шипкинском перевале. Скульптурная композиция «Русские солдаты на Шипкинском перевале зимой 1877 г.»
Информация