Трагедия ударной группы 8-й армии
Итак, наступление 3-й армии в ходе первого Любачевского сражения захлебнулось (см. Любачевские сражения, май-июнь 1915-го).
Противник сильно укрепился и оказывал упорное сопротивление, преодолеть которое без поддержки тяжелой артиллерии и без значительного расхода боеприпасов не представлялось возможным. Слабый боевой состав корпусов 3-й армии не позволял развить даже достигнутый тактический успех. Верховный главнокомандующий сообщал императору Николаю Второму, что утром 19-го мая русские войска атаковали противника на левобережье Сана (район Кравце – Рудник) и на правом берегу, между речками Вишня и Любачевка и Вишня. Удалось достигнуть некоторых успехов, но противник на многих участках сохраняет преимущество в артогне и оказывает упорнейшее сопротивление. После лихой атаки 42-й дивизии (соединению удалось 20-го мая прорвать фронт противника) наступление 3-й армии развивается благоприятно. На нижнем Сане удалось закрепиться на фронте дер. Каймув (близ Вислы) — ст. Лентовля (железная дорога Рудник – Лежайск), но на правобережье р. Сан развить наступление не удается.
К 22-му мая наступавшие русские части были встречены сильным артиллерийским огнем из глубины обороны противника. В этот день наступление 3-й армии остановилось. Значительное влияние на сворачивание операции оказал тот факт, что 8-я армия отошла, оставив Перемышль.
23-го мая в 15 часов 15 минут командующий 3-й армией генерал от инфантерии Л. В. (П) Леш отдал приказ, в котором в качестве главнейшей задачи армий Юго-Западного фронта называл закрепление на рубежах и упрочение положения на фронте рек Сан, Днестр и Прут. 3-й армии, прикрывая направление с фронта Тарнобржег — Запалов к Люблину и Замостью, следовало прочно укрепиться в занимаемом положении, энергично укреплять свои районы, проводя непрерывные поиски и разведку (с обязательным ежедневным взятием пленных) и держать прочную связь с соседями – 4-й и 8-й армиями. Сосед слева (8-я армия) примыкая к 3-й правым флангом у Запалова, должен обеспечивать Львовский район с запада, прикрыв направление к Томашеву — Львову и Коморно с фронта Запалов-Сусулов.
Командарм приказывал корпусам прочно закрепиться на занимаемых позициях, постоянно проводить поиски и как можно более глубокие разведки, укреплять корпусные районы. В случае наступления противника запрещалось отдавать занятое пространство, причем для того чтобы успешно маневрировать с целью противодействия прорывам и обходам, командирам корпусов и начальникам дивизий предписывалось иметь (по возможности) сильные резервы. 4-й Конный корпус должен был сосредоточиться в районе Розвадув в армейском резерве, 3-я кавказская казачья дивизия включалась в состав 10-го армейского корпуса (использовать ее без разрешения командарма запрещалось), а 16-я кавалерийская дивизия должна была сосредоточиться у Тарнограда (соединение включалось в 3-й Кавказский армейский корпус, но также без особого разрешения командарма использовать дивизию запрещалось).
Л. В. (П) Леш, как видно из текста приказа, особое внимание начал уделять вопросам формирования мобильного резерва.
Трофеями операции стали до 7-ми тысяч пленных, 6 орудий и 30 пулеметов, взятых частями 3-й армии.
Наступление ударной группы 8-й армии – 2-го Кавказского и 23-го армейских корпусов, также успеха не имело. Командующий армией генерал от кавалерии А. А. Брусилов в успех такого наступления и не верил. Он позже писал в своих воспоминаниях, что в помощь его армии (для борьбы за Перемышль) переданы 23-й армейский и 2-й Кавказский армейский корпуса (ранее направленные на Любачев) – и, следовательно, было предрешено, откуда эти соединения должны были ударить по противнику, который к этому времени у Радымно частью сил перешел на правый берег Сана. А. А. Брусилов предлагал свой план использования этих корпусов: тайно ввести в Перемышль, и вместе с гарнизоном крепости осуществить всеми этими силами вылазку из западных фортов в тыл войскам противника, находившимся на правобережье Сана, а также находящимся на левом берегу — от Ярослава до Перемышля. Но это — при условии, что войска по всему фронту начали бы одновременный бой с противником. 3-я армия в этом случае должна была бы собрать максимально возможный кулак для нанесения удара к югу от Лежайска. Не знаю, отмечал генерал, насколько, при недостатке боеприпасов, был осуществим данный план, но при таких действиях имелись «некоторые шансы на успех, размер которого заранее определить было невозможно».
Командарм и отнесся к непонятной для него операции соответственно. Начальник штаба 2-го Кавказского армейского корпуса писал, что через Львов корпус двигался в район Любачева, тогда как 51-я дивизия, будучи высажена перед г. Холм, двигалась походным порядком. После сосредоточения 2-го Кавказского армейского корпуса его командир генерал от инфантерии С. Б. С. Б. Мехмандаров вместе с начальником штаба были вызваны в штаб 8-й армии (находился в Рава Русской), где командарм генерал Брусилов обозначил участок для атаки корпуса – с тем расчетом, чтобы облегчить положение охваченного Ярослава. На рассвете началась атака участка: Запалов – Загроды — Корженице — Тухла. Причем вновь корпус действовал в одиночку – и ему следовало с севера и юга охватить обеими дивизиями укрепленную проволокой лесистую сопку у Загроды.
Неподготовленное командованием 8-й армии наступление 2-го Кавказского армейского корпуса у дер. Загроды превратилось в трагедию для солдат и офицеров входящих в него частей.
Поручик К. Попов, офицер 13-го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка (Кавказская гренадерская дивизия 2-го Кавказского армейского корпуса) в своих воспоминаниях передавал впечатления от наступления его части под Любачевым. Поручик вспоминал, как 17-го мая полк выступал из Любачева – широкой и длинной защитной лентой. Полк доведен до комплекта — в роте Попова насчитывалось 203 гренадера при 2 офицерах. К вечеру 18-го мая лейб-эриванцы шли вдоль железнодорожной насыпи. Решено было, что 5-я рота наступает вдоль насыпи в направлении на дер. Загроды, 6-я, 7-я и 8-я роты — наступают левее 5-й роты. Влево должен был наступать 3-й батальон, а 4-й и 1-й батальоны — остаться в резерве. Ротные командиры подробно объяснили задачу, отдали необходимые распоряжения. В каждом взводе имелось по 4 ручных гранаты системы «Новицкого».
Но приказ о наступлении отменялся — атака переносилась на 7 часов утра, после артподготовки. Атаковать днем укрепленную позицию, по словам участника этих событий, с артподготовкой, которой знали цену (снаряды имелись в очень ограниченном количестве), «не улыбалось».
Утром 19-го мая началась артподготовка, затем двинулись вперед. Немцы поджидали, и как только поручик вылез из окопа, чтобы поднять роту в атаку, просвистело несколько шрапнелей. Рота пошла быстрым шагом во главе с офицерами, и сразу же начала нести потери. Не прошли и 50 шагов, как были ранены младший офицер и фельдфебель роты. Продвижение шло «в каком-то аду», в лицо бил германский пулемет. Рядом с поручиком упало 2 гренадера – один получил 8, а другой 6 пулеметных пуль. Пришлось отойти назад шагов на 40 и во ржи окопаться.
Если бы немецкая артиллерия продолжила стрелять по тому месту, где залегли гренадеры, они были бы уничтожены. Но через час уже были готовы одиночные окопы глубиной в рост человека. Находившаяся сзади 7-я рота потеряла убитым ротного командира и также залегла. Рота Попова потеряла 130 человек убитыми и ранеными.
В 23 часа было приказано вторично атаковать Загроды. Но сыграло свою роль малое количество оставшихся в роте людей. Пройдя шагов 400, поручик вместе со своими бойцами вышли на слабо защищенное место — прямо к проволочному заграждению. Удалось растащить рогатки с проволокой, но возле Попова было лишь 6 гренадер – и предпринять что-то серьезное было невозможно.
Полк потерял за день свыше 2000 гренадер убитыми и ранеными (т. е. 50% личного состава полка). Утром 21-го мая на том же участке атаковал 14-й гренадерский Грузинский генерала Котляревского полк, а правее полотна наступала 2-я бригада — также безуспешно.
Командир полка полковник Е. Е. Вышинский вспоминал, как его гренадеры, шедшие в атаку молодцами, дошли до проволочных заграждений — несмотря на то что немцы косили их пулеметным, шрапнельным и винтовочным огнем целыми шеренгами. И к рассвету 20-го мая так и залегли под проволочными заграждениями. Продвинуться дальше не удалось. Пролежав день, ночью отошли в исходное положение. Сделать ничего не удалось, а потери были огромными: офицеров – 5 убито, 7 ранено, 1 контужен, нижних чинов – убито и умерло от ран до 600, ранено до 900.
Другой офицер полка так передавал свои впечатления. Утром 19-го мая началась артиллерийская подготовка – причем свой огонь накрыл приготовившиеся к атаке роты 2-го и 3-го батальонов. Вскоре, как отмечает очевидец, «удалось это безобразие прекратить» и артиллерия после значительной паузы вновь открыла огонь. После 20 — 25 минут стрельбы она замолкла, и два батальона лейб-эриванцев получили приказ двинуться в атаку. Наступил вечер. К 12 ночи было приказано построить роты во взводных колоннах — с рядами, разомкнутыми на шаг. Роты 1-го и 4-го батальонов подошли к линии передовых батальонов. В резерве были грузинцы, а 15-й гренадерский Тифлисский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича полк, находившийся правее, также должен был атаковать. Несмотря на неудачу дневного штурма, подъем духа у бойцов не успел остыть, и полк дружно ринулся вперед.
Картина ночной атаки всем полком укрепленной позиции противника, когда на небольшом по фронту участке (около версты) с близкого расстояния огромная масса людей (более 3000 человек) ринулась вперед, как отмечал очевидец, была величественной и незабываемой. Повторился дневной ад, но с другими эффектами. Днем все дымилось, заволакиваясь пылью и туманом, а сейчас наблюдался фейерверк всевозможнейших огней: оставляя свет падающей кометы, в воздухе рвалась шрапнель, на земле, взметая снопы огня, с оглушительным грохотом рвались снаряды и ручные гранаты, яркие звездочки обозначали линию стреляющей пехоты, жалили огненными языками пулеметы, а над всем этим взлетали сотни ракет, озаряя поле битвы мигающим фосфорическим светом.
И лишь «чудо» спасло германцев от неминуемой гибели.
Таким «чудом» стало нетронутое русской артиллерией проволочное заграждение!
Гренадеры, подойдя к проволоке, уже бросали в германские окопы ручные гранаты, но голыми руками разорвать и разнести проволочное заграждение за несколько минут, или даже секунд, которыми в таких случаях располагал атакующий, — было невозможно. Остатки рот, лишь десятки людей, начали залегать, спасаясь от убийственного огня. Кто мог, тот окапывался (там — сям вырастали бугорки земли), а раненые лежали не смея пошевельнуться — ибо с близкого расстояния их сразу же добивали.
После этого боя остатки Кавказской гренадерской дивизии у деревни Тухлы сменили лейб-гвардии Кексгольмский полк 3-й гвардейской пехотной дивизии 23-го армейского корпуса.
Продолжение следует…
Завершение наступления 3-й армии
Противник сильно укрепился и оказывал упорное сопротивление, преодолеть которое без поддержки тяжелой артиллерии и без значительного расхода боеприпасов не представлялось возможным. Слабый боевой состав корпусов 3-й армии не позволял развить даже достигнутый тактический успех. Верховный главнокомандующий сообщал императору Николаю Второму, что утром 19-го мая русские войска атаковали противника на левобережье Сана (район Кравце – Рудник) и на правом берегу, между речками Вишня и Любачевка и Вишня. Удалось достигнуть некоторых успехов, но противник на многих участках сохраняет преимущество в артогне и оказывает упорнейшее сопротивление. После лихой атаки 42-й дивизии (соединению удалось 20-го мая прорвать фронт противника) наступление 3-й армии развивается благоприятно. На нижнем Сане удалось закрепиться на фронте дер. Каймув (близ Вислы) — ст. Лентовля (железная дорога Рудник – Лежайск), но на правобережье р. Сан развить наступление не удается.
К 22-му мая наступавшие русские части были встречены сильным артиллерийским огнем из глубины обороны противника. В этот день наступление 3-й армии остановилось. Значительное влияние на сворачивание операции оказал тот факт, что 8-я армия отошла, оставив Перемышль.
23-го мая в 15 часов 15 минут командующий 3-й армией генерал от инфантерии Л. В. (П) Леш отдал приказ, в котором в качестве главнейшей задачи армий Юго-Западного фронта называл закрепление на рубежах и упрочение положения на фронте рек Сан, Днестр и Прут. 3-й армии, прикрывая направление с фронта Тарнобржег — Запалов к Люблину и Замостью, следовало прочно укрепиться в занимаемом положении, энергично укреплять свои районы, проводя непрерывные поиски и разведку (с обязательным ежедневным взятием пленных) и держать прочную связь с соседями – 4-й и 8-й армиями. Сосед слева (8-я армия) примыкая к 3-й правым флангом у Запалова, должен обеспечивать Львовский район с запада, прикрыв направление к Томашеву — Львову и Коморно с фронта Запалов-Сусулов.
Командарм приказывал корпусам прочно закрепиться на занимаемых позициях, постоянно проводить поиски и как можно более глубокие разведки, укреплять корпусные районы. В случае наступления противника запрещалось отдавать занятое пространство, причем для того чтобы успешно маневрировать с целью противодействия прорывам и обходам, командирам корпусов и начальникам дивизий предписывалось иметь (по возможности) сильные резервы. 4-й Конный корпус должен был сосредоточиться в районе Розвадув в армейском резерве, 3-я кавказская казачья дивизия включалась в состав 10-го армейского корпуса (использовать ее без разрешения командарма запрещалось), а 16-я кавалерийская дивизия должна была сосредоточиться у Тарнограда (соединение включалось в 3-й Кавказский армейский корпус, но также без особого разрешения командарма использовать дивизию запрещалось).
Л. В. (П.) Леш
Л. В. (П) Леш, как видно из текста приказа, особое внимание начал уделять вопросам формирования мобильного резерва.
Трофеями операции стали до 7-ми тысяч пленных, 6 орудий и 30 пулеметов, взятых частями 3-й армии.
В деле — 8-я армия
Наступление ударной группы 8-й армии – 2-го Кавказского и 23-го армейских корпусов, также успеха не имело. Командующий армией генерал от кавалерии А. А. Брусилов в успех такого наступления и не верил. Он позже писал в своих воспоминаниях, что в помощь его армии (для борьбы за Перемышль) переданы 23-й армейский и 2-й Кавказский армейский корпуса (ранее направленные на Любачев) – и, следовательно, было предрешено, откуда эти соединения должны были ударить по противнику, который к этому времени у Радымно частью сил перешел на правый берег Сана. А. А. Брусилов предлагал свой план использования этих корпусов: тайно ввести в Перемышль, и вместе с гарнизоном крепости осуществить всеми этими силами вылазку из западных фортов в тыл войскам противника, находившимся на правобережье Сана, а также находящимся на левом берегу — от Ярослава до Перемышля. Но это — при условии, что войска по всему фронту начали бы одновременный бой с противником. 3-я армия в этом случае должна была бы собрать максимально возможный кулак для нанесения удара к югу от Лежайска. Не знаю, отмечал генерал, насколько, при недостатке боеприпасов, был осуществим данный план, но при таких действиях имелись «некоторые шансы на успех, размер которого заранее определить было невозможно».
А. А. Брусилов
Командарм и отнесся к непонятной для него операции соответственно. Начальник штаба 2-го Кавказского армейского корпуса писал, что через Львов корпус двигался в район Любачева, тогда как 51-я дивизия, будучи высажена перед г. Холм, двигалась походным порядком. После сосредоточения 2-го Кавказского армейского корпуса его командир генерал от инфантерии С. Б. С. Б. Мехмандаров вместе с начальником штаба были вызваны в штаб 8-й армии (находился в Рава Русской), где командарм генерал Брусилов обозначил участок для атаки корпуса – с тем расчетом, чтобы облегчить положение охваченного Ярослава. На рассвете началась атака участка: Запалов – Загроды — Корженице — Тухла. Причем вновь корпус действовал в одиночку – и ему следовало с севера и юга охватить обеими дивизиями укрепленную проволокой лесистую сопку у Загроды.
С. Б. С. Б. Мехмандаров
Расплата за просчет командарма. 2-й Кавказский армейский корпус у дер. Загроды
Неподготовленное командованием 8-й армии наступление 2-го Кавказского армейского корпуса у дер. Загроды превратилось в трагедию для солдат и офицеров входящих в него частей.
Поручик К. Попов, офицер 13-го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка (Кавказская гренадерская дивизия 2-го Кавказского армейского корпуса) в своих воспоминаниях передавал впечатления от наступления его части под Любачевым. Поручик вспоминал, как 17-го мая полк выступал из Любачева – широкой и длинной защитной лентой. Полк доведен до комплекта — в роте Попова насчитывалось 203 гренадера при 2 офицерах. К вечеру 18-го мая лейб-эриванцы шли вдоль железнодорожной насыпи. Решено было, что 5-я рота наступает вдоль насыпи в направлении на дер. Загроды, 6-я, 7-я и 8-я роты — наступают левее 5-й роты. Влево должен был наступать 3-й батальон, а 4-й и 1-й батальоны — остаться в резерве. Ротные командиры подробно объяснили задачу, отдали необходимые распоряжения. В каждом взводе имелось по 4 ручных гранаты системы «Новицкого».
Поручик К. С. Попов
Но приказ о наступлении отменялся — атака переносилась на 7 часов утра, после артподготовки. Атаковать днем укрепленную позицию, по словам участника этих событий, с артподготовкой, которой знали цену (снаряды имелись в очень ограниченном количестве), «не улыбалось».
Утром 19-го мая началась артподготовка, затем двинулись вперед. Немцы поджидали, и как только поручик вылез из окопа, чтобы поднять роту в атаку, просвистело несколько шрапнелей. Рота пошла быстрым шагом во главе с офицерами, и сразу же начала нести потери. Не прошли и 50 шагов, как были ранены младший офицер и фельдфебель роты. Продвижение шло «в каком-то аду», в лицо бил германский пулемет. Рядом с поручиком упало 2 гренадера – один получил 8, а другой 6 пулеметных пуль. Пришлось отойти назад шагов на 40 и во ржи окопаться.
Если бы немецкая артиллерия продолжила стрелять по тому месту, где залегли гренадеры, они были бы уничтожены. Но через час уже были готовы одиночные окопы глубиной в рост человека. Находившаяся сзади 7-я рота потеряла убитым ротного командира и также залегла. Рота Попова потеряла 130 человек убитыми и ранеными.
В 23 часа было приказано вторично атаковать Загроды. Но сыграло свою роль малое количество оставшихся в роте людей. Пройдя шагов 400, поручик вместе со своими бойцами вышли на слабо защищенное место — прямо к проволочному заграждению. Удалось растащить рогатки с проволокой, но возле Попова было лишь 6 гренадер – и предпринять что-то серьезное было невозможно.
Полк потерял за день свыше 2000 гренадер убитыми и ранеными (т. е. 50% личного состава полка). Утром 21-го мая на том же участке атаковал 14-й гренадерский Грузинский генерала Котляревского полк, а правее полотна наступала 2-я бригада — также безуспешно.
Командир полка полковник Е. Е. Вышинский вспоминал, как его гренадеры, шедшие в атаку молодцами, дошли до проволочных заграждений — несмотря на то что немцы косили их пулеметным, шрапнельным и винтовочным огнем целыми шеренгами. И к рассвету 20-го мая так и залегли под проволочными заграждениями. Продвинуться дальше не удалось. Пролежав день, ночью отошли в исходное положение. Сделать ничего не удалось, а потери были огромными: офицеров – 5 убито, 7 ранено, 1 контужен, нижних чинов – убито и умерло от ран до 600, ранено до 900.
Е. Е. Вышинский
Другой офицер полка так передавал свои впечатления. Утром 19-го мая началась артиллерийская подготовка – причем свой огонь накрыл приготовившиеся к атаке роты 2-го и 3-го батальонов. Вскоре, как отмечает очевидец, «удалось это безобразие прекратить» и артиллерия после значительной паузы вновь открыла огонь. После 20 — 25 минут стрельбы она замолкла, и два батальона лейб-эриванцев получили приказ двинуться в атаку. Наступил вечер. К 12 ночи было приказано построить роты во взводных колоннах — с рядами, разомкнутыми на шаг. Роты 1-го и 4-го батальонов подошли к линии передовых батальонов. В резерве были грузинцы, а 15-й гренадерский Тифлисский Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича полк, находившийся правее, также должен был атаковать. Несмотря на неудачу дневного штурма, подъем духа у бойцов не успел остыть, и полк дружно ринулся вперед.
Картина ночной атаки всем полком укрепленной позиции противника, когда на небольшом по фронту участке (около версты) с близкого расстояния огромная масса людей (более 3000 человек) ринулась вперед, как отмечал очевидец, была величественной и незабываемой. Повторился дневной ад, но с другими эффектами. Днем все дымилось, заволакиваясь пылью и туманом, а сейчас наблюдался фейерверк всевозможнейших огней: оставляя свет падающей кометы, в воздухе рвалась шрапнель, на земле, взметая снопы огня, с оглушительным грохотом рвались снаряды и ручные гранаты, яркие звездочки обозначали линию стреляющей пехоты, жалили огненными языками пулеметы, а над всем этим взлетали сотни ракет, озаряя поле битвы мигающим фосфорическим светом.
И лишь «чудо» спасло германцев от неминуемой гибели.
Таким «чудом» стало нетронутое русской артиллерией проволочное заграждение!
Гренадеры, подойдя к проволоке, уже бросали в германские окопы ручные гранаты, но голыми руками разорвать и разнести проволочное заграждение за несколько минут, или даже секунд, которыми в таких случаях располагал атакующий, — было невозможно. Остатки рот, лишь десятки людей, начали залегать, спасаясь от убийственного огня. Кто мог, тот окапывался (там — сям вырастали бугорки земли), а раненые лежали не смея пошевельнуться — ибо с близкого расстояния их сразу же добивали.
После этого боя остатки Кавказской гренадерской дивизии у деревни Тухлы сменили лейб-гвардии Кексгольмский полк 3-й гвардейской пехотной дивизии 23-го армейского корпуса.
Продолжение следует…
Информация