Линейные крейсеры типа "Измаил". Ч.2
Как мы уже говорили ранее, международный конкурс закончился 12 мая 1912 г., победой проекта №6 Адмиралтейского завода, в наибольшей степени удовлетворявшего поставленным ТТЗ. И, надо сказать, он почти полностью им соответствовал, так что Морскому министерству оставалось только приступить к постройке корабля (предварительно «выбив» финансирование из Государственной думы, разумеется). Однако же на МГШ оказали огромное влияние несколько инициативных проектов, в которых количество 356-мм орудий было увеличено до десяти (в четырех башнях) и – самое главное – до двенадцати, в четырех трехорудийных башнях.
В принципе, здесь наших адмиралов можно понять. И дело не в том, что четвертая башня заметно, в 1,33 раза, увеличивала вес бортового залпа (хотя и в этом тоже), а в том, что именно такое количество и расположение артиллерии главного калибра для линейных кораблей тогда считалось в России наилучшим. Собственно, так оно и было на самом деле – как показала дальнейшая практика, для стрельбы на дальние дистанции оптимальным был по меньшей мере четырехорудийный залп. Соответственно, германские и английские дредноуты имели обычно 4-5 башен, способных участвовать в бортовом залпе: стреляли полузалпами из 4-5 орудий (из одного орудия от каждой башни), остальные в это время перезаряжались. Такой подход был хорош для пристрелки «вилкой», то есть по знакам падения, когда от старшего артиллериста требовалось положить один залп перелетом, второй – недолетом до цели, а затем «половинить» дистанцию, добиваясь накрытия. В связи с тем, что в этих условиях перед следующим залпом следовало дождаться падения предыдущего, времени перезарядиться было вполне достаточно.
Однако наличие 12 орудий в 4 башнях позволяло пристреливаться «уступом» или «двойным уступом» - когда залп второй (и третьей) четверки орудий производился, не дожидаясь падения предыдущего: так, например, артиллерист, получив данные с дальномерных станций, что противник находится от него в 65 кабельтовых, мог дать залп первых четырех орудий на дистанцию 70 кбт, второй – 65 кбт, третий – 60 кбт и наблюдать за тем, между какими залпами окажется цель. Либо же дать первый залп, дождаться его падения, скорректировать прицел и быстро дать следующие два залпа, пытаясь взять цель «в вилку». Таким образом, процесс пристрелки значительно ускорялся.
Справедливости ради следует отметить, что автор настоящей статьи не может указать точную дату, с которой пристрелка «двойным уступом» была принята в Российском флоте. Но во всяком случае выгода размещения 12 орудий в сравнении с 9 очевидна – в последнем случае приходилось бы чередовать четырех- и пятиорудийные залпы, что не было удобно с точки зрения управления огнем, ну а принятые (пускай даже впоследствии) более совершенные методы стрельбы полностью оправдывали такое решение. Здесь, правда, может возникнуть вопрос – если 12 орудий так уж выгодны и удобны, то почему впоследствии, после Первой мировой войны, стандартом вооружения стали 8-9 орудий?
Но дело в том, что при равном общем весе пушек, барбетов и башен, три трехорудийных башни позволяли разместить более тяжелые и мощные орудия, нежели четыре трехорудийные. Кроме того, наличие трех башен вместо четырех сокращало длину цитадели и в целом позволяло более рационально скомпоновать корабль. В итоге эти соображения перевесили полезность 12 орудий для скорейшей пристрелки. Впрочем, следует отметить что и в США, и в СССР велись работы по созданию линкоров «Монтана» и проекта 23-бис с 12*406-мм орудиями – впрочем, это уже совсем другая история…
Как бы то ни было, но МГШ, без сомнения, склонялся именно к 12 орудиям, тем более что разница между 9-, 10- и 12-орудийными вариантами по размерам и водоизмещению не выглядела слишком уж значительной – в то время, как лидер конкурса, проект №6 Адмиралтейского завода по мере его проработки все ближе и ближе подходил к отметке 30 000 т нормального водоизмещения, 12-пушечные линейные крейсера проектов Балтийского завода и «Блом унд Фосс» имели 32 240 – 34 100 т. А в результате добавления четвертой башни, корабли должны были получиться сильнейшими в мире (по крайней мере – на момент закладки).
В общем, с одной стороны, как будто овчинка очень даже стоила выделки – но с другой возникали известные проблемы. Во-первых, отменять и отказываться от результатов только что успешно проведенного конкурса было неправильно политически, потому что в этом случае Морское министерство демонстрировало, что оно не знает, чего хочет, и это вызвало бы нападки в Государственной думе. Во-вторых, предварительные расчеты показали, что при добавлении 4-ой башни стоимость строительства четырех кораблей увеличится на 28 млн. руб (со 168 до 196 млн. руб.) – сумма весьма значительная, и сопоставимая со стоимостью линейного корабля типа «Севастополь». Впрочем, в процентном отношении она не пугала – линейные крейсера становились дороже всего на 16,7%, однако, эти деньги требовалось где-то изыскать – ведь в бюджеты были заложены девятиорудийные корабли.
Интересно, что уже на окончательном заседании, посвященном выбору проекта-победителя (которым стал девятиорудийный линейный крейсер Адмиралтейского завода), МГШ весьма неожиданно начал настаивать на принятии «варианта XVII, проекта 707» - то есть одного из проектов фирмы «Блом унд Фосс» и Путиловского завода. На самом деле, Путиловский завод не участвовал в его разработке, а дело было вот как: до сведения всех иностранных конкурсантов было доведено, что вне зависимости от национальной принадлежности компании-победителя, строиться линейные крейсера будут в России. Раз так, то для участия в конкурсе иностранным фирмам следует «войти в кооперацию» с каким-либо отечественным предприятием: для «Блом унд Фосс» таким предприятием стал Путиловский завод.
Сам по себе проект был весьма интересен, хотя и не в полной мере отвечал задачам на проектирование. Он имел линейно-возвышенное расположение башен, правда, с ослабленным бронированием в 275 мм (по ТТЗ такой броней должны были защищаться барбеты, а лоб башен доходил до 356 мм). Прочие параметры брони, насколько можно понять, были выдержаны. Водоизмещение его составляло 32 500 т, номинальная мощность турбин – 64 000 л.с., форсированная – 26,5, а при форсировании – 28,5 узлов.
Однако техсовет ГУК отклонил германский проект, мотивируя это тем, что… проект слишком германский, и не отвечает требованиям российского судостроения ни в части массы энергетической установки на единицу мощности, ни в смысле корпуса. Все это крайне странно, потому что именно германские энергетические установки линкоров и линейных крейсеров были, пожалуй, лучшими в мире по соотношению массы и мощности. Что касается корпуса, то, например, водонепроницаемые переборки были расположены чаще, чем в проекте Адмиралтейского завода (расстояние между ними у «Блом унд Фосс» составляло 7,01 м против 12.04 м), то есть количество водонепроницаемых отсеков было больше. Против германского проекта «играло» отсутствие полубака, но, как видно на эскизе, предусматривался подъем палубы к форштевню, что до некоторой степени нивелировало данный недостаток.
Таким образом, понять мотивы ГУК было бы довольно сложно – единственным разумным аргументом против германского проекта было разве что то, что в случае его принятия строительство новейших линейных крейсеров (пусть даже частично) следовало бы вести на Путиловском заводе, производственные мощности которого были заведомо не готовы к осуществлению столь масштабного проекта. Но неужели этот вопрос нельзя было бы решить, организовав строительство на Балтийском и Адмиралтейском заводах?
Тем не менее, проект был отвергнут: однако параллельно с дальнейшей проработкой трехбашенного и 9-орудийного проекта Адмиралтейского завода решено было проектировать и четырехбашенный. В результате Балтийский и Адмиралтейский заводы одновременно разрабатывали трех- и четырехбашенный проекты каждый, и на этот раз, 6 июля 1912 г выиграл 12-пушечный проект Балтийского завода, хотя его, в силу наличия многих замечаний, еще нельзя было считать окончательным. И вот, на следующий день 7 июля, на основании доклада начальника ГУК, адмирал и морской министр И.К. Григорович сделал окончательный выбор в пользу четырехбашенного корабля.
Все бы ничего, но где было взять денег для подобной новации? Проблема заключалась в том, что И.К. Григоровичу крайне нелегко было «протащить» через Государственную думу «Программу усиленного судостроения Балтийского флота в 1912-1916 гг.», по которой должны были строиться линейные крейсера, но все-таки ему это удалось. Однако в ходе дебатов 6 мая 1912 г., морской министр обещал, что в случае утверждения этой программы: «… в течение 5 лет никаких дополнительных требований со стороны Морского министерства предъявлено не будет». И, разумеется, И.К. Григорович никак не мог выйти всего лишь через 2 месяца после этого своего заявления с требованиями новых средств! Да и как бы он мотивировал это? «Мы тут провели международный конкурс на трехбашенные корабли, но потом подумали и решили, что четырехбашенные все-таки лучше»? Подобные подходы свидетельствовали бы о нераспорядительности Морского министерства, и никаких денег И.К. Григорович, конечно, не получил, а вот репутационные издержки оказались бы куда как высоки.
Иными словами, в сложившейся обстановке выбить дополнительное финансирование было невозможно, а значит оставалось только действовать в рамках утвержденных бюджетов - но в них-то было заложено строительство трехбашенных крейсеров! Кое-что удалось получить, перераспределив средства от легких крейсеров к линейным, но этого было недостаточно и стало ясно, что без экономии средств на самих линейных крейсерах не обойтись. А сэкономить можно было только на скорости, либо на бронировании, при этом скорость, как ни крути, считалась важнейшим параметром линейного крейсера. На самом деле и ее постигла некоторая экономия – требования обеспечить 26,5 узловую скорость в течение 12 часов заменили шестичасовым, а полную скорость (при форсировании механизмов) уменьшили с 28,5 до 27,5 уз, но, конечно, основной «экономический эффект» должно было дать ослабление бронирования.
Адмиралтейский и Балтийский заводы получили указание переработать проекты в соответствии с ранее высказанными замечаниями, а также необходимости сокращения затрат. Уже 27 июля проекты были рассмотрены повторно, они были достаточно близки конструктивно, но ни один из них не был признан удовлетворительным, так что решено было поручить заводам дальнейшую доработку вести совместно. Итогом этого творчества стал проект линейного крейсера водоизмещением в 32 400 т., который и был утвержден морским министром и которому предстояло стать в дальнейшем линейным крейсером типа «Измаил».
Вооружение
Итак, главный калибр линейного крейсера «Измаил» должны были составить 12 длинноствольных орудий 356-мм/52 с поистине царскими характеристиками: снаряд весом 747,8 кг должен был отправляться в полет с начальной скоростью 823 м/сек. Пушка с такими характеристиками заведомо опережала любых конкурентов: дульная энергия этого орудия превосходила японскую 356-мм артсистему на 25%, а американскую 356-мм/50, устанавливавшуюся на линкоры типа «Нью-Мексико» и «Тенесси», почти на 10%. Более того – даже 356-мм пушки британских линкоров Второй мировой войны типа «Кинг Джордж V» стреляли только 721 кг снарядом с начальной скоростью 757 м/сек!
Вне всякого сомнения, вооружение линейных крейсеров типа «Измаил» столь мощными пушками, да еще и в количестве 12 единиц, должно было бы вывести его на первое место среди всех 343-356-мм дредноутов мира. Но создание такого орудия и организация его серийного производства представляло собой сложнейшую техническую и технологическую задачу: ниже мы рассмотрим, как Российской империи удалось с ней справиться.
Надо сказать, что необходимость в более крупных орудиях, нежели 305-мм, был осознана в России достаточно рано – в июне 1909 г главный инспектор морской артиллерии А.Ф. Бринк докладывал И.К. Григоровичу, незадолго до того, в январе того же года, вступившего в должность товарища морского министра (так именовались тогда заместители) о необходимости вооружения следующих серий дредноутов 356-мм орудиями. С учетом того, что первенец британских сверхдредноутов «Орион» был заложен в ноябре 1909 г, да и факт его вооружения пушками 343-мм калибра некоторое время скрывался, пожалуй, можно смело утверждать, что А.Ф. Бринк не «обезьянничал», а дошел до необходимости вооружения главных сил флота более мощными пушками, нежели 305-мм сам.
Надо сказать, что И.К. Григорович и на сей раз проявил себя дальновидным и энергичным руководителем, так как немедленно поддержал А.Ф. Бринка, разрешив последнему проектировать и строить опытный образец 356-мм орудия и обеспечив работам необходимое финансирование. Тем не менее, дело затянулось: причина заключалась в том, что как раз в это время в отечественной морской артиллерии происходил отход от концепции «легкий снаряд – высокая начальная скорость» в пользу куда более тяжелых боеприпасов. Дело для наших артиллеристов было достаточно новым, потому что переход на легкие снаряды произошел уже довольно давно, и даже новейшая 305-мм/52 пушка Обуховского завода проектировалась изначально под 331,7 кг снаряды. Как известно, в результате принципиального изменения концепции для этого орудия были созданы боеприпасы весом 470,9 кг; платой за это стало значительное снижение начальной скорости, с первоначально предполагавшихся более чем 900 м/сек до 762 м/сек. В таком виде отечественная двенадцатидюймовка стала одним из лучших орудий своего калибра, по совокупности боевых качеств ни в чем не уступая самым совершенным артсистемам мира.
Однако переход на тяжелые боеприпасы требовал времени – не зря же 470,9 кг «чемоданы» называли «снарядами образца 1911 г». В общем, конечно, 305-мм/52 орудие и номенклатура его боеприпасов стали настоящим шедевром артиллерийского дела, но создание их сильно тормозило работы по пушке более крупного калибра: наряд на производство опытного экземпляра 356-мм пушки был выдан только в январе 1911 г. А кроме того, как известно, орудие мало придумать и произвести в единичном экземпляре – необходимо налаживать серийное производство, но с этим также возникли проблемы.
Поэтому, когда в 1911 г встал вопрос об оснащении черноморских дредноутов 356-мм артсистемами, то быстро выяснилось, что возможности Обуховского завода попросту не позволяют этого сделать – приобретение отечественных пушек этого калибра затянуло бы сдачу дредноутов флоту минимум на 1,5 года. Тогда в первый раз был объявлен международный конкурс на 356-мм орудие для отечественного флота, но все же выбор был сделан в пользу отечественной 305-мм артсистемы.
Тем не менее, для линейных крейсеров 356-мм пушка рассматривалась как единственный вариант изначально, так что и речи быть не могло ни о каких заменах, в то же время потребность в подобных артсистемах оказалась достаточно велика. Всего планировалось изготовить 82 таких орудия, в том числе 48 для четверки линейных крейсеров и 12 запасных орудий к ним, 4 пушки для Морского полигона и 18 – для вооружения Ревельской морской крепости. Обуховскому заводу были выделены довольно серьезные субсидии для расширения производства, но даже и так он не смог бы удовлетворить указанную потребность в разумные сроки. В итоге обуховцы получили заказ на 40 356-мм пушек, а еще 36 должно было поставить «Русское акционерное общество артиллерийских заводов» («РАОАЗ»), приступившее в 1913 г. к строительству крупнейшего артиллерийского производства под Царицыном (видимо, наряд на оставшиеся 6 орудий так и не был выдан). Интересно, что одним из крупнейших пайщиков «РАОАЗ» была небезызвестная в некоторых кругах фирма «Виккерс».
Вроде бы, все должно было закончиться хорошо, но на создание отечественной 356-мм артсистемы пагубное влияние оказали 2 фактора: начало Первой мировой войны, и отсутствие сколько-то заметной станкостроительной базы в Российской империи. Другими словами, пока англичане или французы готовы были поставлять нам станки для производства артиллерийских орудий – все шло хорошо, но как только последние вынуждены были перейти в режим «все для фронта, все для победы» и заказы иностранной, хотя бы и союзной державы оказались на тридцать третьем месте – у Российской империи возникли колоссальные проблемы. Поставки оборудования на Обуховский и Царицынский заводы задерживались и срывались, а без этого нельзя было и мечтать обеспечить не то, что 82, но хотя бы даже 48 орудий для строящихся линейных крейсеров.
Таким образом, у Морского министерства не осталось уже никакого выбора, и оно вынуждено было заказывать 356-мм орудия за границей – оформлено это было так, что Обуховский завод должен был продолжать производство таких пушек на имеющихся у него производственных мощностях, а вот «РАОАЗ» разрешено было поставить 36 орудий не собственного, а иностранного производства. С учетом «Виккерса» в составе акционеров, несложно было угадать, кому достанется этот заказ. Впрочем, в военных условиях это было неплохо: во-первых, специалисты «Виккерса» отлично представляли себе проект русской пушки, а во-вторых, профессионализм англичан позволял надеяться на своевременную поставку – как известно, ложка хороша к обеду, и в войну истинность этого выражения проявляется особенно ярко.
Тем не менее, Российская империя так и не получила требуемого количества орудий для оснащения линейных крейсеров типа «Измаил» - по состоянию на май 1917 г в страну поступило 10 356-мм орудий британского производства, одиннадцатое утонуло по дороге вместе с перевозившим его транспортом «Комба», а еще пять таких орудий было произведено, но они так и остались в Англии. Обуховский завод, за исключением опытного образца, так и не сдал ни одной пушки этого калибра, хотя имел 10 таких орудий в очень высокой степени готовности. Надо сказать, что в некоторых источниках приводятся иные данные об общем количестве 356-мм пушек, но приведенные выше, пожалуй, наиболее распространены.
Таким образом, мы можем констатировать первый и весьма печальный факт – артиллерия главного калибра на линейные крейсера типа «Измаил» не поспела в сколько-нибудь разумный срок. Что же касается качества артсистем, то увы, здесь также осталось множество вопросов.
Дело в том, что полного цикла испытаний орудия так и не прошли, а затем Российская империя рухнула, уступив место Советской власти. Вооруженные силы Страны Советов, вне всякого сомнения, нуждались в тяжелом вооружении. Достройка линейных крейсеров оказалась для СССР не по силам (мы еще вернемся к этому вопросу в дальнейшем), но вот не использовать готовые (и почти готовые) 356-мм орудия английского и отечественного производства было бы форменным расточительством. Поэтому в 1930 г в СССР были начаты работы по созданию железнодорожной артиллерийской установки ТМ-1-14, в качестве вооружения использовав английские и обуховские 356-мм орудия.
Однако испытания этих артсистем привели к крайнему разочарованию – как выяснилось, пушки оказались недостаточно прочны. При стрельбе зарядом, обеспечивающим «контрактную» начальную скорость 823 м/сек, шесть пушек попросту раздуло, также была выявлена недостаточная продольная прочность артсистем. Все это привело к тому, что для железнодорожных установок был серьезно уменьшен пороховой заряд и начальная скорость 747,8 кг снарядов, которая теперь составляла всего только 731,5 м/сек.
Увы, с такой начальной скоростью снаряда по дульной энергии отечественная 356-мм/52 пушка из признанных лидеров переходила в аутсайдеры – теперь она проигрывала не только американским 356-мм/45 и 50- калиберным пушкам, оставившим ее далеко позади, так и более слабой японской 356-мм артисистеме, хотя и совсем немного. Правда, тут возникает один весьма важный вопрос – дело в том, что не совсем ясно, по каким причинам начальная скорость отечественного 14-дюймового снаряда в железнодорожных установках ТМ-1-14 была «низведена» до столь низких величин.
Вне всякого сомнения, вполне вероятно, что только так могла быть обеспечена приемлемая живучесть ствола, и, таким образом, 731,5 м/сек – предельно допустимая начальная скорость для 356-мм/52 пушки. Но… также можно допустить, что здесь сыграла свою роль и сама платформа – создание железнодорожной артиллерии было достаточно новым и непростым делом, при том что отдача при стрельбе четырнадцатидюймовки была колоссальной. Возможно, уменьшенная скорость до известной степени связана с опасением повреждения железнодорожной платформы или путей. Однако это – не более чем догадки, а в известных автору настоящей статьи источниках, уменьшение начальной скорости 356-мм/52 орудий мотивируется только слабостью самих орудий. Соответственно, в дальнейшем мы будем исходить именно из этого утверждения.
Как мы уже говорили, с начальной скоростью 731,5 м/сек 356-мм/52 орудие по дульной энергии уступало даже японской пушке (примерно на 2,8%). Однако положение в значительной степени выправляли чрезвычайно мощные бронебойные и фугасные снаряды. Понятно, что в 747,8 кг «чушку» можно вложить большее количество взрывчатого вещества, чем в 578-680,4 снаряды прочих государств, но здесь наше превосходство оказалось колоссальным. Так, 673,5-кг японский и 680,4 кг американский бронебойные 356-мм снаряды вмещали в себя 11,1 кг и 10,4 кг ВВ соответственно - американский снаряд, несмотря на больший вес, содержал меньшее количество ВВ. Русский же снаряд имел 20,38 кг ВВ, то есть практически вдвое больше японского и американского. По этому показателю с отечественным бронебойным боеприпасом мог поспорить разве только 635-кг снаряд британского 343-мм орудия, имевший 20,2 кг лиддита, но нужно понимать, что этот снаряд по сути своей был скорее полубронебойным. А полноценный британский 343-мм «бронебой», созданный к концу Первой мировой войны, оснащался 15 кг шеллита. Фактически, русский 356-мм бронебойный снаряд нес почти такое же количество ВВ, как и британский 381-мм «гринбой» (последний имел 20,5 кг шеллита).
Среди фугасов русский 356-мм снаряд также оказался впереди планеты всей – вес ВВ в снаряде образца 1913 г. доходил до 81,9 кг. В то же время японский боеприпас такого типа (вес снаряда – 625 кг) имел лишь 29,5 кг ВВ, американцы использовали облегченные фугасные снаряды весом всего в 578 кг, которые оснащались 47,3 кг ВВ. А вот английский фугас, несмотря на меньшую массу (635 кг), оснащался практически таким же количеством лиддита – 80,1 кг.
Но увы, и здесь не обошлось без ложки дегтя. Как известно, уже после ставшего знаменитым обстрела броненосца «Чесма», на котором воспроизвели элементы бронезащиты дредноутов типа «Севастополь», были запланированные еще одни испытания, призванные определить наилучшую схему бронезащиты для новейших русских линейных кораблей. С этой целью были построены два различным образом забронированных отсека, по которым предполагалось стрелять 305-мм и 356-мм снарядами, как бронебойными, так и фугасными, но Российская империя этих испытаний провести не успела. Они были устроены уже при советской власти, в 1920 г, и их результаты оказались весьма разочаровывающими для бронебойных 356-мм снарядов. Так, профессор Л.Г. Гончаров в своем труде «Курс морской тактики. Артиллерия и броня» пишет об этих испытаниях (орфография сохранена):
Не приходится сомневаться, что 356-мм снаряд массой 747,8 кг с 20,38 кг ВВ отличных бронебойных качеств был вполне возможен. Содержание ВВ в нем составляло 2,73%, что даже меньше, чем у 305-мм отечественных снарядов, у которых этот показатель достигал 2,75% (12,96 кг масса ВВ и 470,9 кг масса снаряда). Но мы вынуждены констатировать, что Обуховскому заводу не удалось сразу справиться с выделкой 356-мм снарядов, и смог бы сделать это завод, если бы ему пришлось осваивать их производство в военные годы? Этот вопрос остается открытым, а раз так, существовала опасность, что даже если бы линейные крейсера типа «Измаил» успели бы достроить, то они могли получить на вооружение бронебойные снаряды далеко не лучшего качества.
Все это в совокупности свидетельствует о том, что «не имеющего аналогов в мире вундерваффе» из 356-мм/52 пушек не вышло, скорее (после доведения до ума бронебойных снарядов) можно было бы говорить о крепких середнячках: они, очевидно, все же были лучше японских орудий того же калибра, стоявших на линейных крейсерах «Конго» и линкорах типов «Фусо» и «Исэ», но вот американская 356-мм/50 пушка, способная отправить в полет 680,4 кг бронебойных снаряд с начальной скоростью 823 м/сек и имеющая примерно на 15% большую дульную энергию, пожалуй, выглядит предпочтительнее, даже несмотря на меньшее могущество снаряда. С другой стороны, с американскими орудиями тоже не все просто – их ТТХ выглядят уж слишком хорошо, что в совокупности с некоторыми косвенными данными (включающими, например, то, что известные автору таблицы бронепобиваемости, приводимые в русскоязычной литературе, для американских 356-мм снарядов строятся от скорости 792 м/сек и 800 м/сек) может указывать на некоторую перефорсированность американских 356-мм/50 пушек. Впрочем, это опять всего лишь догадки.
А вот в чем сомневаться не приходится, так это в том, что стрельба 747,8 кг снарядом калибра 356-мм с начальной скоростью 823 м/сек. была совершенно невозможной, здесь наши артиллеристы, к сожалению, покусились на недосягаемый на тот момент уровень технического совершенства. Увы, из этого следует и другое – все моделирование боев между «Измаилами» и линкорами и линейными крейсерами иных держав (а оно проводилось, и мы увидим это позднее) строилось на несуществующем основании, то есть на наличии у отечественных кораблей пушек рекордных характеристик, которых на самом деле у них быть не могло.
Продолжение следует...
Проект №2 Балтийского завода с дюжиной 356-мм орудий
В принципе, здесь наших адмиралов можно понять. И дело не в том, что четвертая башня заметно, в 1,33 раза, увеличивала вес бортового залпа (хотя и в этом тоже), а в том, что именно такое количество и расположение артиллерии главного калибра для линейных кораблей тогда считалось в России наилучшим. Собственно, так оно и было на самом деле – как показала дальнейшая практика, для стрельбы на дальние дистанции оптимальным был по меньшей мере четырехорудийный залп. Соответственно, германские и английские дредноуты имели обычно 4-5 башен, способных участвовать в бортовом залпе: стреляли полузалпами из 4-5 орудий (из одного орудия от каждой башни), остальные в это время перезаряжались. Такой подход был хорош для пристрелки «вилкой», то есть по знакам падения, когда от старшего артиллериста требовалось положить один залп перелетом, второй – недолетом до цели, а затем «половинить» дистанцию, добиваясь накрытия. В связи с тем, что в этих условиях перед следующим залпом следовало дождаться падения предыдущего, времени перезарядиться было вполне достаточно.
Однако наличие 12 орудий в 4 башнях позволяло пристреливаться «уступом» или «двойным уступом» - когда залп второй (и третьей) четверки орудий производился, не дожидаясь падения предыдущего: так, например, артиллерист, получив данные с дальномерных станций, что противник находится от него в 65 кабельтовых, мог дать залп первых четырех орудий на дистанцию 70 кбт, второй – 65 кбт, третий – 60 кбт и наблюдать за тем, между какими залпами окажется цель. Либо же дать первый залп, дождаться его падения, скорректировать прицел и быстро дать следующие два залпа, пытаясь взять цель «в вилку». Таким образом, процесс пристрелки значительно ускорялся.
Справедливости ради следует отметить, что автор настоящей статьи не может указать точную дату, с которой пристрелка «двойным уступом» была принята в Российском флоте. Но во всяком случае выгода размещения 12 орудий в сравнении с 9 очевидна – в последнем случае приходилось бы чередовать четырех- и пятиорудийные залпы, что не было удобно с точки зрения управления огнем, ну а принятые (пускай даже впоследствии) более совершенные методы стрельбы полностью оправдывали такое решение. Здесь, правда, может возникнуть вопрос – если 12 орудий так уж выгодны и удобны, то почему впоследствии, после Первой мировой войны, стандартом вооружения стали 8-9 орудий?
Но дело в том, что при равном общем весе пушек, барбетов и башен, три трехорудийных башни позволяли разместить более тяжелые и мощные орудия, нежели четыре трехорудийные. Кроме того, наличие трех башен вместо четырех сокращало длину цитадели и в целом позволяло более рационально скомпоновать корабль. В итоге эти соображения перевесили полезность 12 орудий для скорейшей пристрелки. Впрочем, следует отметить что и в США, и в СССР велись работы по созданию линкоров «Монтана» и проекта 23-бис с 12*406-мм орудиями – впрочем, это уже совсем другая история…
Как бы то ни было, но МГШ, без сомнения, склонялся именно к 12 орудиям, тем более что разница между 9-, 10- и 12-орудийными вариантами по размерам и водоизмещению не выглядела слишком уж значительной – в то время, как лидер конкурса, проект №6 Адмиралтейского завода по мере его проработки все ближе и ближе подходил к отметке 30 000 т нормального водоизмещения, 12-пушечные линейные крейсера проектов Балтийского завода и «Блом унд Фосс» имели 32 240 – 34 100 т. А в результате добавления четвертой башни, корабли должны были получиться сильнейшими в мире (по крайней мере – на момент закладки).
В общем, с одной стороны, как будто овчинка очень даже стоила выделки – но с другой возникали известные проблемы. Во-первых, отменять и отказываться от результатов только что успешно проведенного конкурса было неправильно политически, потому что в этом случае Морское министерство демонстрировало, что оно не знает, чего хочет, и это вызвало бы нападки в Государственной думе. Во-вторых, предварительные расчеты показали, что при добавлении 4-ой башни стоимость строительства четырех кораблей увеличится на 28 млн. руб (со 168 до 196 млн. руб.) – сумма весьма значительная, и сопоставимая со стоимостью линейного корабля типа «Севастополь». Впрочем, в процентном отношении она не пугала – линейные крейсера становились дороже всего на 16,7%, однако, эти деньги требовалось где-то изыскать – ведь в бюджеты были заложены девятиорудийные корабли.
Интересно, что уже на окончательном заседании, посвященном выбору проекта-победителя (которым стал девятиорудийный линейный крейсер Адмиралтейского завода), МГШ весьма неожиданно начал настаивать на принятии «варианта XVII, проекта 707» - то есть одного из проектов фирмы «Блом унд Фосс» и Путиловского завода. На самом деле, Путиловский завод не участвовал в его разработке, а дело было вот как: до сведения всех иностранных конкурсантов было доведено, что вне зависимости от национальной принадлежности компании-победителя, строиться линейные крейсера будут в России. Раз так, то для участия в конкурсе иностранным фирмам следует «войти в кооперацию» с каким-либо отечественным предприятием: для «Блом унд Фосс» таким предприятием стал Путиловский завод.
Сам по себе проект был весьма интересен, хотя и не в полной мере отвечал задачам на проектирование. Он имел линейно-возвышенное расположение башен, правда, с ослабленным бронированием в 275 мм (по ТТЗ такой броней должны были защищаться барбеты, а лоб башен доходил до 356 мм). Прочие параметры брони, насколько можно понять, были выдержаны. Водоизмещение его составляло 32 500 т, номинальная мощность турбин – 64 000 л.с., форсированная – 26,5, а при форсировании – 28,5 узлов.
Проект линейного крейсера «Блом унд Фосс» вариант XVII-707
Однако техсовет ГУК отклонил германский проект, мотивируя это тем, что… проект слишком германский, и не отвечает требованиям российского судостроения ни в части массы энергетической установки на единицу мощности, ни в смысле корпуса. Все это крайне странно, потому что именно германские энергетические установки линкоров и линейных крейсеров были, пожалуй, лучшими в мире по соотношению массы и мощности. Что касается корпуса, то, например, водонепроницаемые переборки были расположены чаще, чем в проекте Адмиралтейского завода (расстояние между ними у «Блом унд Фосс» составляло 7,01 м против 12.04 м), то есть количество водонепроницаемых отсеков было больше. Против германского проекта «играло» отсутствие полубака, но, как видно на эскизе, предусматривался подъем палубы к форштевню, что до некоторой степени нивелировало данный недостаток.
Таким образом, понять мотивы ГУК было бы довольно сложно – единственным разумным аргументом против германского проекта было разве что то, что в случае его принятия строительство новейших линейных крейсеров (пусть даже частично) следовало бы вести на Путиловском заводе, производственные мощности которого были заведомо не готовы к осуществлению столь масштабного проекта. Но неужели этот вопрос нельзя было бы решить, организовав строительство на Балтийском и Адмиралтейском заводах?
Тем не менее, проект был отвергнут: однако параллельно с дальнейшей проработкой трехбашенного и 9-орудийного проекта Адмиралтейского завода решено было проектировать и четырехбашенный. В результате Балтийский и Адмиралтейский заводы одновременно разрабатывали трех- и четырехбашенный проекты каждый, и на этот раз, 6 июля 1912 г выиграл 12-пушечный проект Балтийского завода, хотя его, в силу наличия многих замечаний, еще нельзя было считать окончательным. И вот, на следующий день 7 июля, на основании доклада начальника ГУК, адмирал и морской министр И.К. Григорович сделал окончательный выбор в пользу четырехбашенного корабля.
Все бы ничего, но где было взять денег для подобной новации? Проблема заключалась в том, что И.К. Григоровичу крайне нелегко было «протащить» через Государственную думу «Программу усиленного судостроения Балтийского флота в 1912-1916 гг.», по которой должны были строиться линейные крейсера, но все-таки ему это удалось. Однако в ходе дебатов 6 мая 1912 г., морской министр обещал, что в случае утверждения этой программы: «… в течение 5 лет никаких дополнительных требований со стороны Морского министерства предъявлено не будет». И, разумеется, И.К. Григорович никак не мог выйти всего лишь через 2 месяца после этого своего заявления с требованиями новых средств! Да и как бы он мотивировал это? «Мы тут провели международный конкурс на трехбашенные корабли, но потом подумали и решили, что четырехбашенные все-таки лучше»? Подобные подходы свидетельствовали бы о нераспорядительности Морского министерства, и никаких денег И.К. Григорович, конечно, не получил, а вот репутационные издержки оказались бы куда как высоки.
Иными словами, в сложившейся обстановке выбить дополнительное финансирование было невозможно, а значит оставалось только действовать в рамках утвержденных бюджетов - но в них-то было заложено строительство трехбашенных крейсеров! Кое-что удалось получить, перераспределив средства от легких крейсеров к линейным, но этого было недостаточно и стало ясно, что без экономии средств на самих линейных крейсерах не обойтись. А сэкономить можно было только на скорости, либо на бронировании, при этом скорость, как ни крути, считалась важнейшим параметром линейного крейсера. На самом деле и ее постигла некоторая экономия – требования обеспечить 26,5 узловую скорость в течение 12 часов заменили шестичасовым, а полную скорость (при форсировании механизмов) уменьшили с 28,5 до 27,5 уз, но, конечно, основной «экономический эффект» должно было дать ослабление бронирования.
Адмиралтейский и Балтийский заводы получили указание переработать проекты в соответствии с ранее высказанными замечаниями, а также необходимости сокращения затрат. Уже 27 июля проекты были рассмотрены повторно, они были достаточно близки конструктивно, но ни один из них не был признан удовлетворительным, так что решено было поручить заводам дальнейшую доработку вести совместно. Итогом этого творчества стал проект линейного крейсера водоизмещением в 32 400 т., который и был утвержден морским министром и которому предстояло стать в дальнейшем линейным крейсером типа «Измаил».
Вооружение
Итак, главный калибр линейного крейсера «Измаил» должны были составить 12 длинноствольных орудий 356-мм/52 с поистине царскими характеристиками: снаряд весом 747,8 кг должен был отправляться в полет с начальной скоростью 823 м/сек. Пушка с такими характеристиками заведомо опережала любых конкурентов: дульная энергия этого орудия превосходила японскую 356-мм артсистему на 25%, а американскую 356-мм/50, устанавливавшуюся на линкоры типа «Нью-Мексико» и «Тенесси», почти на 10%. Более того – даже 356-мм пушки британских линкоров Второй мировой войны типа «Кинг Джордж V» стреляли только 721 кг снарядом с начальной скоростью 757 м/сек!
Вне всякого сомнения, вооружение линейных крейсеров типа «Измаил» столь мощными пушками, да еще и в количестве 12 единиц, должно было бы вывести его на первое место среди всех 343-356-мм дредноутов мира. Но создание такого орудия и организация его серийного производства представляло собой сложнейшую техническую и технологическую задачу: ниже мы рассмотрим, как Российской империи удалось с ней справиться.
Надо сказать, что необходимость в более крупных орудиях, нежели 305-мм, был осознана в России достаточно рано – в июне 1909 г главный инспектор морской артиллерии А.Ф. Бринк докладывал И.К. Григоровичу, незадолго до того, в январе того же года, вступившего в должность товарища морского министра (так именовались тогда заместители) о необходимости вооружения следующих серий дредноутов 356-мм орудиями. С учетом того, что первенец британских сверхдредноутов «Орион» был заложен в ноябре 1909 г, да и факт его вооружения пушками 343-мм калибра некоторое время скрывался, пожалуй, можно смело утверждать, что А.Ф. Бринк не «обезьянничал», а дошел до необходимости вооружения главных сил флота более мощными пушками, нежели 305-мм сам.
Надо сказать, что И.К. Григорович и на сей раз проявил себя дальновидным и энергичным руководителем, так как немедленно поддержал А.Ф. Бринка, разрешив последнему проектировать и строить опытный образец 356-мм орудия и обеспечив работам необходимое финансирование. Тем не менее, дело затянулось: причина заключалась в том, что как раз в это время в отечественной морской артиллерии происходил отход от концепции «легкий снаряд – высокая начальная скорость» в пользу куда более тяжелых боеприпасов. Дело для наших артиллеристов было достаточно новым, потому что переход на легкие снаряды произошел уже довольно давно, и даже новейшая 305-мм/52 пушка Обуховского завода проектировалась изначально под 331,7 кг снаряды. Как известно, в результате принципиального изменения концепции для этого орудия были созданы боеприпасы весом 470,9 кг; платой за это стало значительное снижение начальной скорости, с первоначально предполагавшихся более чем 900 м/сек до 762 м/сек. В таком виде отечественная двенадцатидюймовка стала одним из лучших орудий своего калибра, по совокупности боевых качеств ни в чем не уступая самым совершенным артсистемам мира.
Однако переход на тяжелые боеприпасы требовал времени – не зря же 470,9 кг «чемоданы» называли «снарядами образца 1911 г». В общем, конечно, 305-мм/52 орудие и номенклатура его боеприпасов стали настоящим шедевром артиллерийского дела, но создание их сильно тормозило работы по пушке более крупного калибра: наряд на производство опытного экземпляра 356-мм пушки был выдан только в январе 1911 г. А кроме того, как известно, орудие мало придумать и произвести в единичном экземпляре – необходимо налаживать серийное производство, но с этим также возникли проблемы.
Платформа для испытаний 14-дм артиллерии вместе с орудием
Поэтому, когда в 1911 г встал вопрос об оснащении черноморских дредноутов 356-мм артсистемами, то быстро выяснилось, что возможности Обуховского завода попросту не позволяют этого сделать – приобретение отечественных пушек этого калибра затянуло бы сдачу дредноутов флоту минимум на 1,5 года. Тогда в первый раз был объявлен международный конкурс на 356-мм орудие для отечественного флота, но все же выбор был сделан в пользу отечественной 305-мм артсистемы.
Тем не менее, для линейных крейсеров 356-мм пушка рассматривалась как единственный вариант изначально, так что и речи быть не могло ни о каких заменах, в то же время потребность в подобных артсистемах оказалась достаточно велика. Всего планировалось изготовить 82 таких орудия, в том числе 48 для четверки линейных крейсеров и 12 запасных орудий к ним, 4 пушки для Морского полигона и 18 – для вооружения Ревельской морской крепости. Обуховскому заводу были выделены довольно серьезные субсидии для расширения производства, но даже и так он не смог бы удовлетворить указанную потребность в разумные сроки. В итоге обуховцы получили заказ на 40 356-мм пушек, а еще 36 должно было поставить «Русское акционерное общество артиллерийских заводов» («РАОАЗ»), приступившее в 1913 г. к строительству крупнейшего артиллерийского производства под Царицыном (видимо, наряд на оставшиеся 6 орудий так и не был выдан). Интересно, что одним из крупнейших пайщиков «РАОАЗ» была небезызвестная в некоторых кругах фирма «Виккерс».
Вроде бы, все должно было закончиться хорошо, но на создание отечественной 356-мм артсистемы пагубное влияние оказали 2 фактора: начало Первой мировой войны, и отсутствие сколько-то заметной станкостроительной базы в Российской империи. Другими словами, пока англичане или французы готовы были поставлять нам станки для производства артиллерийских орудий – все шло хорошо, но как только последние вынуждены были перейти в режим «все для фронта, все для победы» и заказы иностранной, хотя бы и союзной державы оказались на тридцать третьем месте – у Российской империи возникли колоссальные проблемы. Поставки оборудования на Обуховский и Царицынский заводы задерживались и срывались, а без этого нельзя было и мечтать обеспечить не то, что 82, но хотя бы даже 48 орудий для строящихся линейных крейсеров.
Таким образом, у Морского министерства не осталось уже никакого выбора, и оно вынуждено было заказывать 356-мм орудия за границей – оформлено это было так, что Обуховский завод должен был продолжать производство таких пушек на имеющихся у него производственных мощностях, а вот «РАОАЗ» разрешено было поставить 36 орудий не собственного, а иностранного производства. С учетом «Виккерса» в составе акционеров, несложно было угадать, кому достанется этот заказ. Впрочем, в военных условиях это было неплохо: во-первых, специалисты «Виккерса» отлично представляли себе проект русской пушки, а во-вторых, профессионализм англичан позволял надеяться на своевременную поставку – как известно, ложка хороша к обеду, и в войну истинность этого выражения проявляется особенно ярко.
Тем не менее, Российская империя так и не получила требуемого количества орудий для оснащения линейных крейсеров типа «Измаил» - по состоянию на май 1917 г в страну поступило 10 356-мм орудий британского производства, одиннадцатое утонуло по дороге вместе с перевозившим его транспортом «Комба», а еще пять таких орудий было произведено, но они так и остались в Англии. Обуховский завод, за исключением опытного образца, так и не сдал ни одной пушки этого калибра, хотя имел 10 таких орудий в очень высокой степени готовности. Надо сказать, что в некоторых источниках приводятся иные данные об общем количестве 356-мм пушек, но приведенные выше, пожалуй, наиболее распространены.
Таким образом, мы можем констатировать первый и весьма печальный факт – артиллерия главного калибра на линейные крейсера типа «Измаил» не поспела в сколько-нибудь разумный срок. Что же касается качества артсистем, то увы, здесь также осталось множество вопросов.
Дело в том, что полного цикла испытаний орудия так и не прошли, а затем Российская империя рухнула, уступив место Советской власти. Вооруженные силы Страны Советов, вне всякого сомнения, нуждались в тяжелом вооружении. Достройка линейных крейсеров оказалась для СССР не по силам (мы еще вернемся к этому вопросу в дальнейшем), но вот не использовать готовые (и почти готовые) 356-мм орудия английского и отечественного производства было бы форменным расточительством. Поэтому в 1930 г в СССР были начаты работы по созданию железнодорожной артиллерийской установки ТМ-1-14, в качестве вооружения использовав английские и обуховские 356-мм орудия.
ТМ-1-14 в цехе Металлического завода
Однако испытания этих артсистем привели к крайнему разочарованию – как выяснилось, пушки оказались недостаточно прочны. При стрельбе зарядом, обеспечивающим «контрактную» начальную скорость 823 м/сек, шесть пушек попросту раздуло, также была выявлена недостаточная продольная прочность артсистем. Все это привело к тому, что для железнодорожных установок был серьезно уменьшен пороховой заряд и начальная скорость 747,8 кг снарядов, которая теперь составляла всего только 731,5 м/сек.
Увы, с такой начальной скоростью снаряда по дульной энергии отечественная 356-мм/52 пушка из признанных лидеров переходила в аутсайдеры – теперь она проигрывала не только американским 356-мм/45 и 50- калиберным пушкам, оставившим ее далеко позади, так и более слабой японской 356-мм артисистеме, хотя и совсем немного. Правда, тут возникает один весьма важный вопрос – дело в том, что не совсем ясно, по каким причинам начальная скорость отечественного 14-дюймового снаряда в железнодорожных установках ТМ-1-14 была «низведена» до столь низких величин.
Вне всякого сомнения, вполне вероятно, что только так могла быть обеспечена приемлемая живучесть ствола, и, таким образом, 731,5 м/сек – предельно допустимая начальная скорость для 356-мм/52 пушки. Но… также можно допустить, что здесь сыграла свою роль и сама платформа – создание железнодорожной артиллерии было достаточно новым и непростым делом, при том что отдача при стрельбе четырнадцатидюймовки была колоссальной. Возможно, уменьшенная скорость до известной степени связана с опасением повреждения железнодорожной платформы или путей. Однако это – не более чем догадки, а в известных автору настоящей статьи источниках, уменьшение начальной скорости 356-мм/52 орудий мотивируется только слабостью самих орудий. Соответственно, в дальнейшем мы будем исходить именно из этого утверждения.
Как мы уже говорили, с начальной скоростью 731,5 м/сек 356-мм/52 орудие по дульной энергии уступало даже японской пушке (примерно на 2,8%). Однако положение в значительной степени выправляли чрезвычайно мощные бронебойные и фугасные снаряды. Понятно, что в 747,8 кг «чушку» можно вложить большее количество взрывчатого вещества, чем в 578-680,4 снаряды прочих государств, но здесь наше превосходство оказалось колоссальным. Так, 673,5-кг японский и 680,4 кг американский бронебойные 356-мм снаряды вмещали в себя 11,1 кг и 10,4 кг ВВ соответственно - американский снаряд, несмотря на больший вес, содержал меньшее количество ВВ. Русский же снаряд имел 20,38 кг ВВ, то есть практически вдвое больше японского и американского. По этому показателю с отечественным бронебойным боеприпасом мог поспорить разве только 635-кг снаряд британского 343-мм орудия, имевший 20,2 кг лиддита, но нужно понимать, что этот снаряд по сути своей был скорее полубронебойным. А полноценный британский 343-мм «бронебой», созданный к концу Первой мировой войны, оснащался 15 кг шеллита. Фактически, русский 356-мм бронебойный снаряд нес почти такое же количество ВВ, как и британский 381-мм «гринбой» (последний имел 20,5 кг шеллита).
Среди фугасов русский 356-мм снаряд также оказался впереди планеты всей – вес ВВ в снаряде образца 1913 г. доходил до 81,9 кг. В то же время японский боеприпас такого типа (вес снаряда – 625 кг) имел лишь 29,5 кг ВВ, американцы использовали облегченные фугасные снаряды весом всего в 578 кг, которые оснащались 47,3 кг ВВ. А вот английский фугас, несмотря на меньшую массу (635 кг), оснащался практически таким же количеством лиддита – 80,1 кг.
356-мм орудие
Но увы, и здесь не обошлось без ложки дегтя. Как известно, уже после ставшего знаменитым обстрела броненосца «Чесма», на котором воспроизвели элементы бронезащиты дредноутов типа «Севастополь», были запланированные еще одни испытания, призванные определить наилучшую схему бронезащиты для новейших русских линейных кораблей. С этой целью были построены два различным образом забронированных отсека, по которым предполагалось стрелять 305-мм и 356-мм снарядами, как бронебойными, так и фугасными, но Российская империя этих испытаний провести не успела. Они были устроены уже при советской власти, в 1920 г, и их результаты оказались весьма разочаровывающими для бронебойных 356-мм снарядов. Так, профессор Л.Г. Гончаров в своем труде «Курс морской тактики. Артиллерия и броня» пишет об этих испытаниях (орфография сохранена):
«1. Подтвердилось высокое качество 305 мм (12”) бронебойных снарядов образца 1911 г.
2. Подтвердилось большое значение выделки снарядов. Так действие бронебойных 305 мм (12”) снарядов было выше, чем таких же 356 мм (14”) снарядов. Это объясняется тем, что производство первых снарядов было поставлено в высшей степени тщательно и удовлетворительно, а 356 мм (14”) снаряды являлись первой опытной партией с изготовлением которой завод еще не сумел справиться».
2. Подтвердилось большое значение выделки снарядов. Так действие бронебойных 305 мм (12”) снарядов было выше, чем таких же 356 мм (14”) снарядов. Это объясняется тем, что производство первых снарядов было поставлено в высшей степени тщательно и удовлетворительно, а 356 мм (14”) снаряды являлись первой опытной партией с изготовлением которой завод еще не сумел справиться».
Не приходится сомневаться, что 356-мм снаряд массой 747,8 кг с 20,38 кг ВВ отличных бронебойных качеств был вполне возможен. Содержание ВВ в нем составляло 2,73%, что даже меньше, чем у 305-мм отечественных снарядов, у которых этот показатель достигал 2,75% (12,96 кг масса ВВ и 470,9 кг масса снаряда). Но мы вынуждены констатировать, что Обуховскому заводу не удалось сразу справиться с выделкой 356-мм снарядов, и смог бы сделать это завод, если бы ему пришлось осваивать их производство в военные годы? Этот вопрос остается открытым, а раз так, существовала опасность, что даже если бы линейные крейсера типа «Измаил» успели бы достроить, то они могли получить на вооружение бронебойные снаряды далеко не лучшего качества.
Все это в совокупности свидетельствует о том, что «не имеющего аналогов в мире вундерваффе» из 356-мм/52 пушек не вышло, скорее (после доведения до ума бронебойных снарядов) можно было бы говорить о крепких середнячках: они, очевидно, все же были лучше японских орудий того же калибра, стоявших на линейных крейсерах «Конго» и линкорах типов «Фусо» и «Исэ», но вот американская 356-мм/50 пушка, способная отправить в полет 680,4 кг бронебойных снаряд с начальной скоростью 823 м/сек и имеющая примерно на 15% большую дульную энергию, пожалуй, выглядит предпочтительнее, даже несмотря на меньшее могущество снаряда. С другой стороны, с американскими орудиями тоже не все просто – их ТТХ выглядят уж слишком хорошо, что в совокупности с некоторыми косвенными данными (включающими, например, то, что известные автору таблицы бронепобиваемости, приводимые в русскоязычной литературе, для американских 356-мм снарядов строятся от скорости 792 м/сек и 800 м/сек) может указывать на некоторую перефорсированность американских 356-мм/50 пушек. Впрочем, это опять всего лишь догадки.
А вот в чем сомневаться не приходится, так это в том, что стрельба 747,8 кг снарядом калибра 356-мм с начальной скоростью 823 м/сек. была совершенно невозможной, здесь наши артиллеристы, к сожалению, покусились на недосягаемый на тот момент уровень технического совершенства. Увы, из этого следует и другое – все моделирование боев между «Измаилами» и линкорами и линейными крейсерами иных держав (а оно проводилось, и мы увидим это позднее) строилось на несуществующем основании, то есть на наличии у отечественных кораблей пушек рекордных характеристик, которых на самом деле у них быть не могло.
Продолжение следует...
Информация